— Вам что-нибудь известно о ее убийстве?
— Нет, — вновь твердый ответ. — Но вы, я вижу, очень обеспокоены. Что вы предлагаете? Заявление для прессы?
— Пожалуй, что нет. Раз уж вам ничего не известно.
— Так что же мне делать? Нас сопровождают два криминальных репортера. Они же что-нибудь да напишут.
— Я думаю, вам следует обратиться в Федеральное бюро расследований. Пусть они займутся этим делом.
— О Боже, нет, — губернатор покачал головой. — Только не ФБР с их портативными магнитофонами и увеличительными стеклами. Избави Бог! Что бы я ни сказал, что бы ни сделал, в прессу не попадет ни строчки. Предвыборная кампания превратится в расследование преступления, так что о Белом Доме придется забыть…
— Я уверен, что они не привлекут к себе внимания.
— Не привлекут, как же! Да стоит одному из этих дуболомов приехать сюда… Пресса распознает его еще на трапе самолета.
— В какой-то момент вам придется привлечь агентов Секретной службы… [4]
— Я не намерен обращаться к ним раньше остальных кандидатов. Опасность грозит мне не больше, чем другим. И каков будет предлог? Прошлым вечером я видел человека с пистолетом в Торговой палате.
— Вы видели?
— Да.
— У вас есть Флинн, в таких вопросах он дока. Думаю…
— Нет, нет, нет. Или я выразился недостаточно ясно.
— Убиты две женщины…
— Возможно, эти убийства никоим образом не связаны с избирательной кампанией. Вы это допускаете, не так ли?
— А если последует повторение?
— Когда проводишь предвыборную кампанию по всей стране, случается всякое. Люди вот падают с мостов.
Шустрик вновь всунулся в комнату отдыха.
— Подъезжаем к школе, губернатор.
— Отлично.
Шустрик вошел, прикрыл за собой дверь.
— Расставим все по местам, Флетч. Я сожалею о случившемся. Воспринимаю эти убийства со всей серьезностью. Но мы не можем загубить предвыборную кампанию из-за событий, возможно, не имеющих к ней ни малейшего отношения. Это понятно?
— Да, сэр.
Губернатор встал. Шустрик снял с плечиков пиджак, смахнул с него невидимые пылинки, застыл, ожидая, пока губернатор подойдет к нему.
— Беседовать с вами — одно удовольствие, — улыбнулся губернатор.
— Благодарю.
Губернатор сунул руки в рукава пиджака.
— Деньги у вас есть?
— Простите?
— Монеты. Четвертаки, десятицентовики. Они мне нужны для школы. Мелочь есть. Шустрик?
Флетч оставил себе один четвертак. Шустрик вывалил все.
— И еще, Флетч, не подпускайте ко мне этих криминальных репортеров.
— Да, сэр.
— Эрбатнот и Хэнреган, — губернатор одернул пиджак. — Прямо-таки фирма, производящая отбойные молотки.
Глава 11
— Да, телевидение этим заинтересуется, — говорил Уолш отцу после посещения школы Конроя. — Для местного потребления в самый раз. Несопоставимо, конечно, с прыжком Роббинса в Саскьюхенну. Вот об этом услышит вся страна. Так что в Уинслоу ты должен сказать что-то новое, папа. Обязательно.
Кандидату, безусловно, понравилась остановка в региональной школе Конроя.
И на детей произвело впечатление, пусть и не с самого начала, появление человека, который мог стать следующим президентом Соединенных Штатов. На них также произвели впечатление большие автобусы с торчащими антеннами и следовавший за ними автомобильный караван, все эти люди из Вашингтона.
А их комментарии стоило послушать.
Насчет Стеллы Кирчнер: «Посмотрите на ее сапоги! Они с красными нитями! У нее сапоги с венами!»
Насчет Фенеллы Бейкер: «Ты когда-нибудь видел столько пудры на одном лице? Почему у нее не чешется кожа? Или она мертвая?»
Насчет Билла Дикманна, Роя Филби и многих других: «Готов спорить, ни один из них не держал в руках баскетбольного мяча».
Насчет фоторепортеров, увешанных камерами: «Зачем им столько фотоаппаратов? У них же только два глаза».
В актовом зале школьный оркестр шесть раз сыграл «Америку», последний ничуть не лучше первого. Директор представил гостей, по ходу поинтересовавшись, знают ли дети, где находится Вашингтон. «В выпусках новостей!» — полагало большинство. Но маленькая девочка, выступив по знаку директора вперед, решительно заявила: «Один — неподалеку от Сиэтла, а второй — в центре округа Колумбия».
Затем директор спросил, на какой срок выбирают президента Соединенных Штатов.
— Навечно!
— Шесть лет!
— Нет, четыре года!
— Пока его не застрелят!
Далее губернатор Кэкстон Уилер произнес короткую речь, суть которой сводилась к тому, что стране нужны хорошие люди, способные принести благоденствие всему миру.
Кандидат не спешил покинуть школу. Окруженный детьми, он начал показывать фокусы. Монеты исчезали из его рук, а потом он находил их в чьем-то нагрудном кармане, во рту, в ухе. У одного негритенка монетка оказалась в кроссовке. Оттуда, наклонившись, и достал ее кандидат. Каждый, у кого обнаруживалась чудесным образом исчезнувшая монетка, становился ее новым владельцем.
Дети тут же забыли про камеры, «юпитеры», вашингтонских гостей. Они залезали на стулья и друг на друга, чтобы попасть в число счастливчиков, у которых находилась монетка. Кандидат в президенты смеялся едва ли не громче всех. Глаза его сияли, как и у детей.
Дети не хотели отпускать кандидата.
— Не уходите, сэр! С вами интереснее, чем в спортивном зале! — кандидат прижимал их к груди и ерошил им волосы.
Репортеры скучали.
— Эй, Флетч! — театральным шепотом обратился к пресс-секретарю Рой Филби. — Не пойти ли нам в мужской туалет выкурить сигарету с «травкой».
Эндрю Эсти что-то доказывал учителю математики. Мэри Райс сказала Флетчу, что Майкл Джи. Хэнреган спит в автобусе прессы.
Фотограф пугал маленьких девочек, поднося объектив к их лицам и включая вспышку.
— Какая у тебя восхитительная кожа, крошка. Каким кремом ты пользуешься?
Около учительской кое-кто из репортеров тихим голосом что-то бубнил в телефонные трубки. Другие ожидали своей очереди.
Что они могут диктовать, гадал Флетч. Сегодня кандидат в президенты Кэкстон Уилер убеждал детей продолжать взрослеть?
Снег прекратился. Но небо по-прежнему затягивали тяжелые, серые тучи.
— Удачный ход, — Флетч стоял с Уилером в школьном дворе.
— Да. Отец показывал мне эти фокусы, когда я учился в школе. Так я каждую неделю получал карманные деньги.
— Продолжаешь получать и теперь?
Уолш улыбнулся.
— Я до сих пор полагаю, что деньги должны выскакивать из моего носа.
Оба фургона телевизионщиков уже выезжали со школьной автостоянки.
Выйдя из школы, губернатор обернулся и помахал рукой детям, прилипшим к окнам.
— Я понял, о чем скажу в Уинслоу, Уолш, — на ходу бросил он сыну. — По пути подработаем мою идею.
— Конгрессмен уже должен ждать нас, — Уолш посмотрел на автобус команды кандидата. И ахнул. — О Боже!
У ступенек, меж двух женщин-добровольцев, которым поручали встретить конгрессмена, стояла почтенная бабуля.
На вскрик Уолша повернулся и губернатор. Ли Оллен Парк, застывший в дверном проеме, развел руками, показывая, что его вины в этом нет.
— Конгрессмен на поверку оказался женщиной, — констатировал губернатор. — А ты говорил, что его зовут Джек Спайв.
— Это не Джек Спайв, — признал Уолш. — Кто-то дал маху.
— Как ее зовут? — осведомился губернатор.
— Понятия не имею. В каком мы округе? — Уолш оглянулся на школьное здание. — В той ли мы школе?
— Можешь не сомневаться. Без репетиций они не смогли бы так плохо сыграть «Америку», — губернатор вздохнул. — Наверное, мне придется обращаться к ней «госпожа член палаты представителей». Не очень благозвучно, но это политика.