— Юноша, который выглядит так, словно не покидает теннисного корта, да еще увлеченный ковбойской живописью. А мне нужен пресс-секретарь предвыборной кампании. Можно ли полагать вас находкой?
— Разве американская политика не крестовый поход любителей?
— Чье это высказывание?
— Мое. Я так думаю.
— Вы ошибаетесь. Но фраза хлесткая, — наклонившись, губернатор что-то чиркнул на листке бумаги, лежащем среди прочих на кофейном столике. — Видите? Мы уже работаем в паре. Вы участвуете в составлении моих будущих речей, — он вновь откинулся на спинку дивана и улыбнулся. — Такая фраза может принести тысячи долларов. Вы уверены, что ее еще никто не произносил?
— Уверен.
— Тогда ее произнесу я. А услышат миллионы.
— Вы же сказали, что она не соответствует действительности.
— Меня не назовешь любителем. Дважды избирался в палату представителей Конгресса, трижды — на пост губернатора. Но в каждой кампании все начинается с нуля, — Кэкстон Уилер бросил ручку на столик. — Как бы то ни было, Уолш говорит, что вы умны, изворотливы и согласны работать задешево. В связи с последним поневоле возникает вопрос, а так ли вы умны?
— В ваших силах сделать меня умнее. Платите больше. Если вам того хочется. Мне-то без разницы.
Губернатор хмыкнул.
— Похоже, на этот раз Уолш подобрал себе подходящего партнера. Напряжение уже сказывается на нем. У него давно нет ни дня, ни часа отдыха. И его ноша куда тяжелее моей. На нем лежит организация всей кампании. Кто куда едет, когда, с кем, что говорит, и кому. Да еще я уволил Джеймса. От этого ему только прибавилось забот. Мне, впрочем, тоже. Полагаю, вы слышали, что у нас произошло?
— Уолш мне что-то сказал, когда позвонил вчера вечером. А в аэропорту я прочел заявление для прессы и комментарии журналистов.
Губернатор погрустнел.
— Я знаком с Джеймсом двадцать лет. Нет, если точнее, двадцать два года. Политический комментатор газеты моего родного города. Газета стояла за меня горой, когда я баллотировался в конгресс, на пост губернатора. Джеймс был моим доверенным лицом. Хороший парень, кристально честный. И опыта ему не занимать. Работал в Вашингтоне. Я думал, что возьму его в свою команду, если дело дойдет до борьбы за Белый Дом. И тут он подложил мне свинью. Большую свинью.
— Газеты написали, что он подал в отставку из-за расхождений в вопросах внешней политики. Что-то вы не поделили в Южной Африке.
— Пресса меня помиловала. Причина наших разногласий — не Южная Африка. Миссис Уилер, — губернатор тяжело вздохнул. — Первую его выходку удалось замять. Я сумел обратить все в шутку. Он шепнул нескольким репортерам в баре, что миссис Уилер каждое утро тратит на макияж два с половиной часа.
— Это так?
— Нет. Разумеется, она проводит какое-то время перед зеркалом. Как и всякая женщина. Ей тоже нелегко. Каждый день появляется на людях, встречи затягиваются допоздна. А утром она снова должна быть красивой. Короче, в газетах это напечатали.
— Небось, отвели душу.
— По всему выходило, что она пустая, самовлюбленная женщина. Я отшутился, сказав, что потому-то у нас на втором этаже губернаторского особняка две ванных. Чтобы эти два часа поутру я мог спокойно искать свою бритву.
— Да, получилось удачно.
— А вот на этой неделе Джеймс подвел нас серьезно. Вчера об этом было в газетах. Он сообщил прессе, что миссис Уилер в последний момент отменила визит в детский ожоговый центр, чтобы поиграть в теннис с тремя богатыми подружками.
— Это правда?
— Послушайте, как вас зовет Уолш — Флетч? — она действительно выкроила время, чтобы поиграть в теннис с сокурсницами по колледжу, которых не видела много лет, женами очень влиятельных людей этого штата. Они бы не простили, если б она не нашла для них нескольких часов.
А благодаря этой встрече мы получили столь необходимые для кампании средства.
— Временные накладки, должно быть, обычное дело.
— Естественно. И задача пресс-секретаря — заминать их, а не выпячивать. Я убежден, что Джеймс сознательно нагадил нам.
— Да, но почему?
— Кто знает? Не буду утверждать, что он боготворит мою жену. За эти годы у них случались стычки. Но личное отношение к тому или иному человеку — одно, а политика — совсем иное. Если жить в окружении только тех, кто тебе нравится, придется переезжать на новое место каждые десять дней. Политика — это абсолютная верность, сынок. Когда ты покупаешь человека целиком, со всеми словами, что слетают с его губ. Когда ты продаешься, полностью осознавая, на что идешь. А потому продаваться надо лишь в полной уверенности, что это в твоих же интересах. Джеймс отдал двадцать два года верности за сомнительное удовольствие публично поиздеваться над моей женой.
Слушая, Флетч кружил по гостиной. Ботинок губернатора он так и не обнаружил.
— Если миссис Уилер отменяет какую-то встречу, значит, она ее отменяет, и нечего вдаваться в подробности. Я до сих пор не могу понять, как нам удается втиснуть все намеченные мероприятия в двадцать четыре часа. Впрочем, за пару дней вы прочувствуете это на себе, — губернатор понизил голос. — Если останетесь с нами.
— Я понимаю.
— И что вы понимаете?
— Я понимаю, что задача пресс-секретаря — постоянно красить забор вокруг особняка. Красить, и все тут. Что бы ни творилось внутри, снаружи забор должен радовать глаз.
Губернатор заулыбался.
— Вопрос в том, мистер Ай-эм Флетчер… — он достал из кармана недокуренную сигару, чиркнул спичкой, затянулся, выдохнул струю дыма. — Между прочим, как расшифровывается Ай-эм?
— Ирвин Морис.
— Не удивительно, что вы предпочитаете зваться Флетч. Вопрос в том, мистер Ирвин Морис «Флетч» Флетчер, так?
— Язык можно сломать, не правда ли?
— Вопрос в том… — губернатор снял с языка табачную крошку, — во что вы верите?
— В вас, — незамедлительно ответил Флетч. — И в вашу жену. И в вашу предвыборную кампанию. Вы ждали такого ответа?
— Неплохо, — кивнул губернатор. — Для начала. Почему вы хотите участвовать в этой кампании?
— Потому что Уолш попросил меня. Сказал, что я вам нужен.
— А вы как раз ушли со старой работы, но еще не поступили на новую.
— Я пишу книгу.
— У вас есть деньги, позволяющие не работать, а писать книгу?
— Есть.
— Где вы их взяли?
— Вы представить себе не можете, сколько можно скопить, отказавшись от курева.
— Что вы думаете о моей внутренней политике?
— Она требует корректив.
— Что вы думаете о моей внешней политике?
— Ей недостает свежих идей.
Губернатор широко улыбнулся.
— Черт побери, да вы идеалист. Пожалуй, вы окажете на меня благотворное влияние.
— Возможно.
Их взгляды встретились.
— У вас есть свежие идеи?
— Пока только одна.
— Какая же?
— Хранить вам верность, — Флетч улыбнулся. — Пока я не получу более выгодного предложения. В этом суть политики, не так ли?
Кэкстон Уилер сбросил пепел на металлический поднос.
— Учитесь вы быстро.
Глава 4
— Где доктор Том?
— Уже поднимается к тебе.
— Мне пора спать.
Уолш Уилер вошел в «люкс» отца без стука. Он знал, отметил про себя Флетч, что дверь незаперта.
В гостиной Уолш отделил от пачки бумаг, что держал в руке, верхний листок и протянул отцу.
— Твой распорядок дня на завтра.
Губернатор препроводил листок на стол, не удостоив его и взгляда.
Два листка Уолш отдал Флетчу. Один — сверху, другой — снизу.
— Вот распорядок завтрашнего дня отца. А это — матери. Ксерокопируй их и подсунь под двери всех репортеров до шести утра. Их поселили на восьмом этаже.
— А живет там кто-нибудь помимо репортеров?
— Не знаю. Скорее всего, да.