– Господи, как же такое могло случиться?
– А черт его знает. Когда люди прибежали, пса уже не было. Одного не пойму – как это он на нее набросился? Он же у ней как шелковый ходил. Да вы сами видели.
– Не знаю, Веня. Я в собаках не очень-то разбираюсь. Жутковато, однако, знать, что эта тварь разгуливает на свободе.
– Об этом все говорят, – согласно кивнул Венька. – Только где ж его теперь искать? Надеются, что он к станции подался или через реку переплыл.
– Лучше бы через реку. И лучше бы он не доплыл до другого берега… – задумчиво проговорила Вика.
* * *
Разговора пришлось ждать довольно долго. Связь с городом оставляла желать много лучшего. Когда Вика, наконец, услышала в трубке голос Окунцова, то поначалу даже не узнала его из-за треска и шума. Зато он опознал ее сразу, и трубку схватил немедленно, как будто сидел возле телефона и ждал звонка.
– Ну что, нашли? – спросил он деланно безразличным голосом.
– Представьте себе – нашла. И теперь жду выполнения вашей части договора, – Вике пришлось кричать, чтобы перекрыть шум помех.
– Хорошо. Сейчас я, к сожалению, уезжаю на три дня. А после этого немедленно встречусь с вами. Вы передадите мне дневник, а я вам – имя убийцы.
– Так, голуба, дело не пойдет. Или сейчас или я найду этим запискам другое применение.
Трубка надолго замолчала. Вика нервно поглядывала на часы. Время убывало. Она заказала только десять минут и если пауза на другом конце провода продлится слишком долго – все пропало.
"Ну, давай же, быстрее! – молила она про себя. – Хватит сомневаться!"
– Чем докажете, что это именно то, что меня интересует? – наконец-то проклюнулся его недовольный голос.
– Ну, это проще пареной репы, – усмехнулась девушка. – Вам ваших… ммм… партнеров поименно называть или можно по фамилиям?
– Вы это читали, – сдавленно прошептал он.
– Ну, разумеется. Как бы иначе я догадалась, что нашла именно то, что нужно?
– Имейте в виду, она все это выдумала. Старая карга ничего не могла поделать с тем, что она меня не возбуждает и придумала для своего спокойствия эту сказочку о моей якобы нетрадиционной ориентации.
Викой овладело такое чувство гадливости по отношению к этому пустозвону, что она едва справилась с эмоциями и вынуждена была ненадолго замолчать, чтобы не ляпнуть какую-нибудь гадость.
– Эй, куда вы там пропали?
– Да здесь я, здесь, – брезгливо морщась, произнесла она негромко.
– Вы меня поняли?
– Знаешь, парень, мне наплевать с кем и в какое отверстие ты трахался, но поверь, если бы мне не нужно было от тебя имя преступника, я сама бы отнесла эти, как ты выражаешься, выдумки журналистам. Догадываешься, что бы с тобой сделали те, с кем ты, опять же, по твоим словам, не имел ничего общего? Ох, хотела бы я на это посмотреть… – закончила она мечтательно.
– Эй, сука, ты не посмеешь! – отчаянно завизжала трубка.
– А кто мне может помешать? Ты, что ли? – спросила она ласково.
– Ладно, я скажу тебе то, что ты хочешь. Но имей в виду, если хоть одна строчка из этого пасквиля выплывет наружу, ты об этом пожалеешь.
– Да пошел ты, петух недорезанный!
– Гаевская.
– Что?
– Князеву убила Гаевская. Я сам это видел. Ткнула ее зонтиком в брюхо, как стилетом, а потом покатила в воду и держала там, пока Софья не задохнулась.
– Ты врешь. Этого же быть не может.
– Ты хотела знать правду? Теперь ты ее знаешь. Не моя вина, что она тебе не нравится. До встречи через три дня и не подводи меня, киска.
Злорадно хихикнув, Окунцов бросил трубку, а Вика еще некоторое время стояла и растерянно слушала короткие гудки.
По тому, как быстро опустила голову телефонистка, изображая тотальную занятость, Вика догадалась, что она слышала большую часть разговора. Припомнив эпитеты, которыми она награждала Курского соловья, девушка почти равнодушно констатировала, что ее репутация в этом населенном пункте ежедневно теряет по несколько пунктов. Скоро на нее начнут показывать пальцем.
Попрощавшись с макушкой телефонистки, Вика вышла на улицу и побрела к магазину. Она решила все же сдержать данное себе обещание и купить картошки. Но пришлось воспользоваться услугами магазина, так как столика, замеченного ей в день своего приезда, она не видела уже давно. Очевидно, торговка Клавдия решила устроить себе внеплановые каникулы, хорошо заработав на своем товаре в начале лета.
Нитратная магазинная картошка безжалостно оттягивала ей руку, но Вика почти не чувствовала боли, все еще находясь под воздействием откровений Окунцова. Что ж, в одном он был прав: ввязываясь в это нелепое расследование, она не вправе была рассчитывать на то, что убийца окажется тем, кого она выбрала. К несчастью, она успела проникнуться к Гаевской симпатией и сочувствием. Зная историю ее взаимоотношений с Князевой, Вика находила немало оправданий для такого… неординарного поступка. И все же Софья, какой бы гадиной она ни была, вряд ли заслуживала такой ужасной смерти. Никто не вправе лишать жизни другого человека, потому что это преступление.
И все же что-то мешало ей немедленно отправиться к Федору Карповичу, чтобы выложить ему то, что она узнала. Вика решила отложить этот визит хотя бы на некоторое время и в данном случае обещанный себе полноценный завтрак был прекрасной отговоркой.
Варить картошку было лень. Вика остановилась на чае с бутербродами и малиной. У нее еще оставалась почти полная банка клубничного джема фирмы "CHAMBORD", и Вика принялась машинально намазывать его толстым слоем на булку с маслом, пока вода в чайнике закипала.
Какая-то мыслишка настойчиво пыталась пробиться в ее сознание, и Вика, чтобы не мешать ее усилиям, застыла, забыв поднести бутерброд с вареньем ко рту.
Из оцепенения ее вызвали странные звуки у входа. Она сказала бы, что это шаги, но шаги были какие-то странные. Чтобы внести ясность, Вике пришлось обернуться. Она снова застыла, но теперь уже от того, что не могла поверить своим глазам.
Прямо напротив нее стояла огромная черная свинья и угрожающе похрюкивала. На спине заплывшей жиром животины розовело пятно, похожее на след от ожога. Почему-то это пятно показалось Вике особенно отвратительным.
– Ты чего сюда пришла? Ну-ка, кыш отсюда! – пискнула Вика, отмахнувшись от наваждения рукой с бутербродом. Свинья проследила за его траекторией и громко хрюкнула.
– Фиг тебе, вымогатель! – немедленно отреагировала Вика. – Ишь, чего захотел. Иди лучше, ешь свои отруби, или чем там вас кормят.
Ее совет свинье не понравился. Она явно нацелилась на бутерброд и собиралась заполучить его во что бы то ни стало. О своих намерениях животина заявила еще более значительным продвижением вперед. Вика со своим бутербродом оказалась прижатой к столу и теперь уже по-настоящему испугалась. Кажется, свинья – довольно миролюбивое животное и глупыми девицами не питается, но кто знает, что у нее на уме. Вон как глазами зыркает и зубы – будь здоров, щас как покусает.
Не желая быть покусанной, Вика вынуждена была возмущенно смотреть, как свинья, добравшись до стоящей на столе тарелки с бутербродами, уничтожает ее несостоявшийся завтрак. Но и этого узурпатору показалось мало. Покончив с тем, до чего она смогла дотянуться, зверюга уставилась на последний, который продолжала сжимать в руке Вика.
– Да подавись ты, скотина проклятая! – разозлилась Вика и швырнула бутерброд к двери.
С завидной ловкостью свинья проследовала за подачкой и слизнула вкуснятину одним движением.
После этого, однако, начались странности. Свинья вдруг громко завизжала и закрутилась на месте, как волчок. Поначалу Вика решила, что это она так радуется, но радость проявлялась как-то уж слишком бурно: продолжая верещать, свинка выскочила на крыльцо, а потом и вовсе обрушилась с него вниз, своротив шаткие перила.
Ничего не понимая, Вика прислушалась. Со двора не долетало ни звука. Желая разобраться в том, что происходит, девушка последовала за свиньей и нашла ее лежащей на боку с высунутым языком и неподвижно застывшими боками. Свин издох, Вика поняла это сразу.
Увидев неподвижную свиную тушу посередь своего двора, девушка не придумала ничего лучшего, как завопить во весь голос:
– Караул!
Да так и застыла с открытым ртом: от калитки на нее с изумлением взирал участковый Федор Карпович.
– Оперативно, – выдохнула Вика, пытаясь заслонить собой труп.
– Да вот, соседки доложили, что вчера ночью у вас в доме кричали…
– Что ж вчера не пришли?
– А надо было? – почесал он затылок.
– Да что уж теперь, проехали. Зато сегодня у меня… вот…
Собравшись с духом, она отступила в сторону, демонстрируя неподвижную тушу.
– Кажись, Борька? Точно, Васильевых боров. А чего он тут делает?
Вика вздохнула.
– Может, отдохнуть прилег, – пожала она плечами. – Только мне так кажется, что сдох он, Федор Карпович.
– Зачем?
– Это вы у меня спрашиваете?
– А кого мне еще спрашивать? – неожиданно обиделся участковый. – Он же у тебя во дворе лежит.
– Ну, так я понятия не имею. Думаю, помер он от несварения желудка.
– Чего-чего?
– Того. Сожрал мой бутерброд с вареньем – и помер. Я всегда догадывалась, что иностранцы в свой джем какую-то гадость пихают, прости их, господи.
– Один бутерброд? – зачем-то уточнил Федор Карпович.
– Нет. Четыре.
– Чушь какая-то. Чтобы боров сдох от бутербродов с вареньем?
– Но он ведь и правда сдох!
– Чего-й то тут у вас? – сильно не ко времени высунулась из-за калитки любопытная физиономия Венькиной бабки. – Батюшки, никак Борька? И чего это он тут разлегся, боров проклятый?
Вика демонстративно отвернулась, давая понять, что отказывается во второй раз поведать общественности историю с бутербродом.
– Ты вот что, Петровна, кликни-ка мальчонку своего. Пусть за доктором сгоняет. За Матвеем Игнатьевичем.
– Так он же людской доктор, а не свинский, – вступилась за честь врача Вика.
– Ничего, он и по этой части тоже… кумекает. Ветеринара сейчас не доищешься, он в соседний совхоз укатил, только к вечеру вернется. И вообще, что-то мне не нравится вся эта история… с бутербродами.
– А с боровом-то чего? – встряла Петровна.
– Отвяжись, мать, – прикрикнул на нее участковый. – Иди давай, зови мальца. Ему еще доктора искать.
– Чего его искать? У Эммы он. Ее ж псина ейная укусила. Перевязку пошел делать. Я сама видала.
– Ну, так чего стоишь тогда, тетеря? Пусть к Эмме сбегает. Одна нога здесь другая… Короче, побыстрее!
– Кстати, к вам, Вика, сегодня женщина какая-то заходила. Когда вы на почте были. Стучала, потом во двор вошла, – доложила бабка.
– Петровна! – рявкнул побагровевший Карпыч. – Ты еще здесь?!
– Иду я уже, иду, – старушка выскользнула со двора.
– Погодите! – крикнула Вика ей вдогонку. – Какая еще женщина?
– Не знаю, в клетчатом плаще с капюшоном, – донеслось из-за забора.
Глава 17
На тушу околевшего борова, почившего в бозе, прибывший вскорости доктор едва взглянул и попросил топтавшихся тут же мужичков унести его куда-нибудь подальше.
– А есть-то его можно? – попытался внести ясность один из них, даже в этой ситуации не растерявший практической сметки.