– Ну что, Бобик-бобырик, – сказал Леша, откладывая сачок. – Черт с ним, пусть живет. Будет своя достопримечательность. Как в Лох-Несском озере. Ладно хоть пруд почистили, а то совсем зарос бы за лето…
Он говорил и сгребал пахнущие илом водоросли в кучу – высохнут и можно сжечь, зола – отличное удобрение… Истошный лай, непохожий на недавнее добродушное тявканье, заставил резко обернуться.
У них был гость.
Это оказался не уж, по крайней мере таких ужей Леша никогда не видел. Такого он никогда и нигде не видел – из воды вертикально поднималось нечто . У основания оно было толщиной с руку и равномерно сужалось к тоненькому кончику, поднявшемуся высоко над водой – на полметра выше головы Леши. Больше всего это походило… черт, да ни на что оно не походило – гладкий отросток глянцево-серого цвета не то с розоватым, не то с сиреневым отливом.
Мизансцена длилась секунд двадцать – Леша молчал, онемевший и парализованный – не страхом, страха он не чувствовал, к месту приковывала дикая нереальность происходящего; нечто возвышалось тоже молча и неподвижно, а Бобик захлебывался паническим, срывающимся на визг лаем. Надо что-то сделать, надо что-то немедленно сделать, но…
Нечтоупало, со свистом резанув воздух. Так падает меч в смертельном ударе – стремительный, беспощадный и невидимый глазу. Упало на берег и исчезло, мгновенно втянувшись под воду. Вместе с ним исчез Бобик, не успевший даже взвизгнуть… Вода взметнулась в шумном всплеске, несколько крупных капель упали на лицо Леши – он развернулся и бегом бросился к дому.
И заорал…
Глава 6
30 мая, пятница, ночь
1
На этот раз сон оказался похож на сон, и никаких сомнений в его природе с самого начала не возникало.
…Кравцов после отъезда Паши не ложился еще долго: сидел, размышлял о сказанном, пытался вспомнить лицо Сашка – и не смог, были они почти ровесниками, но с их компанией Сашок никогда не тусовался…
Лег спать поздно, уже после того как Даня и его друзья покинули ночной водоем, – но, естественно, ни об их приключениях, ни о странном возмущении поверхности озера Кравцов не знал. Но приснилось ему именно оно, озеро.
Впрочем, не совсем так. Сначала снилась Спасовка – почему-то с высоты птичьего полета. Не видя и никак не ощущая своего тела, Кравцов парил над ночным селом – некий бесплотный взгляд сверху. По всему судя, ночь стояла уже глубокая, Спасовка давно спала – шоссе замерло пустынной лентой, ни единой машины, ни одного прохожего. На всем протяжении села светились лишь три или четыре окошка.
Скоро Кравцов почувствовал, что может управлять своим бесплотным полетом – менять скорость и направление, снижаться и подниматься. Но опуститься ниже определенной высоты не получалось. Ну и ладно, сон есть сон, полетаем пока без посадки…
Интересного внизу происходило мало. Вернее, не происходило ничего. Кравцов решил было направить свой полет к фабрике «Торпедо» – издалека он видел ее ярко освещенную проходную. Но пролетая мимо круглой ограды озера, заметил за ней какое-то шевеление. И с ленивым интересом повернул туда.
По воде ходили волны, довольно высокие, – при полном отсутствии ветра, ни единая травинка на берегу не шевелилась.
Странные волны – вода беспорядочно перекатывалась туда-сюда, словно под поверхностью пришло в движение нечто огромное, бесформенное, неуклюжее…
Потом Кравцов увидел шевеление уже на берегу. Поначалу не мог разобрать, даже снизившись до предела, что же такое копошится в траве. Но потом увидел – потому что этоприбывало.
Щупальца!
Из воды на берег тянулись щупальца, беспорядочно и слепо шарили по нему и высовывались из озера все дальше и дальше. Одновременно их основания, торчащие из воды, утолщались – последовательно становились с палец, с запястье ребенка, с руку взрослого… Кончики щупальцев, все ближе подползавшие к ограде, были тоненькие, подвижные, по всему судя, очень чувствительные.
Казалось, что в озерцо не пойми откуда заплыла – и, оголодав, ищет пропитание на берегу – целая стая громадных не то осьминогов, не то кальмаров – одну такую тварюшку Кравцов помнил по блокбастеру его детства «Тайна двух океанов». Скоро берег весь, до ограды, покрылся извивающимся переплетением. Основания диаметром напоминали уже толстые бревна.
Железная сетка какое-то время служила преградой – коснувшись металла, гибкие кончики просто меняли направление движения. Но потом последовала короткая успешная атака – по всем направлениям одновременно. С треском рвался металл сетки, выдранные из земли столбы-опоры падали прямо на отростки – те небрежно отбрасывали их в сторону.
Наверное, наблюдая все это с земли, Кравцов чувствовал бы себя не лучшим образом – не важно, что полностью отдавал себе отчет: дело происходит во сне.
Но с безопасной высоты невиданное зрелище не пугало – лишь интриговало. Желая рассмотреть все подробности расправы с оградой, он опустился как можно ниже. И тут же выяснилось, что безопасность его относительная. Одно из щупальцев выстрелило вверх со скоростью распрямляющейся пружины. Прямо в Кравцова.
Он тоже рванул вверх – поздно среагировав и явно опаздывая. Отростку не хватило длины, он рухнул обратно и затерялся среди собратьев. Кравцов поднялся еще выше и с любопытством стал следить за развитием событий. Должна же быть какая-то цель у этого небывалого нашествия?
Цель выяснилась скоро.
Равномерное – во все стороны от озера – распространение отростков прекратилось. Отростки в сторону полей больше не вытягивались, некоторые, до того самые шустрые, втянулись обратно. Основная же масса извивающейся плоти поползла к спящим домам. К спящим людям.
Кравцову это не понравилось. Бездействовать – даже во сне – он не любил. Но все попытки крикнуть, как-то еще поднять тревогу – ни к чему не привели. Он мог лишь смотреть…
Внизу все ускорилось неимоверно. Щупальца ползли уже со скоростью бегущего человека – и продолжали наращивать скорость и удлиняться. Впрочем, так действовали те, что выбрали своей целью самые дальние дома. Другие обследовали ближние строения неторопливо и тщательно. Как ни странно, ни одна из дворовых собак никак не отреагировала на вторжение непонятных существ. (Или все же одного существа?)
Кравцов кинул взгляд на озеро. Вода там почти не была видна – поверхность покрывали основания щупальцев. Основания, кстати, больше свою толщину не наращивали, достигнув, очевидно, предела. Между ними порой возникали новые, пока крохотные, отростки – и торопливо устремлялись на берег. Не то опоздавшие, не то резерв… Проникновение началось одновременно – в каждый, без исключения, дом Спасовки.
Послышался звон выдавленных стекол, треск ломаемых дверей. В одном доме – в том, где горел свет – раздался вопль, истошный и быстро смолкнувший.
Что творится внутри, Кравцов не мог видеть. Но представлял, что сейчас будет: проклятые твари потащат к своему логову людей – может, отчаянно отбивающихся, может, безвольно обмякших.
Он ошибся.
Щупальца возвращались из жилищ без добычи. Возвращались и начинали стремительное отступление к озеру. Втягивались они гораздо быстрее, чем выползали. Вскоре поверхность озера успокоилась. О вторжении там напоминала лишь поваленная ограда.
Гнусная тварь убивала не для пропитания! Просто так! – подумал Кравцов и вновь ошибся.
Потому что на улицах появились люди. Много людей – похоже, все жители Спасовки, вплоть до глубоких стариков и крохотных младенцев, покинули свои дома.
Одеться или обуться никто не подумал. Кравцов увидел полный ассортимент ночного белья: пижамы, бесформенные ночнушки на столь же бесформенных женщинах и изящные комбинации на стройных девушках, трусики-маечки на ребятишках… Некоторые – в основном молодые парочки – оказались полностью обнажены. Кое-кто, впрочем, был одет не в белье – очевидно, уснувшие в одежде или не спавшие в момент вторжения.
Люди выходили из домов молча. И так же молча начинали тыкаться в стороны в каком-то бессмысленном броуновском движении. Кружили на месте, наталкивались друг на друга. Малыши ползали под ногами, на них иногда наступали – они не издавали ни звука.
Снизившись до предела, Кравцов понял, в чем причина.
ЛЮДИ СПАЛИ.
Глаза на мертвенно-бледных лицах оказались закрыты.
Он метался над селом, узнавая знакомых и отчаянно думал: что же сделать, как разбудить этих лунатиков? Казалось, если не разбудить, произойдет что-то совсем уж жуткое. Но он ничего, абсолютно ничего не мог сделать…
Кравцов узнавал многих – почему-то он прекрасно различал лица, невзирая на высоту и темноту.
Вот Алекс бессмысленно тычется по улице – совершенно голый; рядом с ним, но сама по себе, кружит тоже голая девица – вроде из их встреченной в «Орионе» компании… Вот Пашка-Козырь вышел из дома, украшенного знакомой спутниковой антенной, – этот был как раз полностью одет. Продавщица из магазина, имени которой он не знал, но лицо запомнил, безуспешно пыталась пройти насквозь низенький заборчик, не замечая рядом калитки. Еще одно полузнакомое лицо – по приезде Кравцов его не видел, но память подсказывала: кто-то из их детской компании, выросший и возмужавший. Шнурок? Точно, Шнурок, но почему он лишь с одной рукой? Несчастный случай? Или побывал на одной из необъявленных войн?
Кравцов метался из конца в конец Спасовки, надеясь и одновременно опасаясь увидеть Аду. Не увидел. Не ночевала здесь в эту ночь? Дани тоже не было видно…
Зато он обнаружил еще одного знакомого. Ворона. И поразился.
СТАРИК НЕ СПАЛ.
Двигался вполне целеустремленно. Глаза поблескивали в лунном свете – Кравцову показалось даже, что чересчур ярко, как будто горел в них собственный внутренний свет.
Там, где проходил – очень быстро проходил – Ворон, бессмысленное шевеление прекращалось. Люди начинали двигаться в одну сторону – так и не проснувшись. Казалось, старик беззвучно командует всей этой спящей армией. Впрочем, скорее это напоминало дирижера, управляющего оркестром. По крайней мере толстая, с детства памятная палка старика, мелькающая в его руках указующими жестами, вызвала у Кравцова именно такую ассоциацию.
Люди шли. Не все. Некоторые, судя по всему, глубокие старики или беспомощные больные, передвигались на четвереньках, а то и ползком на брюхе. Но достаточно быстро, не отставая от идущих. Равно как и младенцы – матери не обращали на них ни малейшего внимания.
Скоро Кравцов понял, куда направлено это безмолвное, все ускоряющееся шествие. К «Графской Славянке».
Он устремился туда же, обгоняя спящую толпу; Ворон теперь размашисто шагал во главе ее.
Свет в вагончике не горел, но сквозь окно бригадирской виднелся слабый отсвет экрана. Кравцов стал выбирать в вышине точку, угол зрения с которой позволил бы увидеть, что происходит внутри.
Выбрал. Увидел.
За компьютером сидел человек. Сидел неподвижно, лишь рука чуть двигалась, манипулируя «мышью».
Кравцов узнал себя.
Безмолвная незрячая толпа меж тем уже начала заполнять бывший графский парк – люди шли напрямик, не ища дорожек.
И стало ясно, что стремятся они не к руинам дворца. И не к пруду. И не торопятся пройти дальше, к церкви и кладбищу…
ШЛИ ОНИ К ВАГОНЧИКУ КРАВЦОВА.
Он – парящий в высоте – пытался дозваться, дотянуться не звуком, так хоть мыслью до себя же – сидящего перед экраном.