Члены Тёмных Братств не любили котов-оборотней и использовали их лишь в самых крайних случаях, исключительно для маскировки – подавляющее большинство простых людей даже мысли не допускали, что хозяева таких котов могут оказаться чёрными магами. Ларссон не разделял негативного отношения своих собратьев к оборотням, а к Фриде, которая четыре года назад попала к нему ещё маленьким котёнком, даже успел привязаться. Он хотел оставить её на Истре, но, к сожалению, в момент его бегства все обычные лошади в их отряде находились либо слишком далеко от него, либо рядом со своими хозяевами, поэтому пришлось ехать на кошке. А теперь его спутница наверняка потребует, чтобы он избавился от животного. Только бы она не настаивала на убийстве...
Когда минут через десять-пятнадцать Миранда вышла из палатки, рагу уже было разогрето, а в котелке со вскипяченной водой заваривался чай. На девушке был тёмно-синий костюм, плотно облегающий её стройную фигуру, и короткие сапожки из мягкой коричневой кожи. Её каштановые волосы были зачёсаны назад и скреплены на затылке простенькой заколкой, а в ушах сверкали маленькие серёжки. Больше ничего из украшений на ней не было, равно как и следов косметики на лице.
Миранда присела на траву перед скатертью, скрестив по-турецки ноги, и насыпала в свою тарелку немного рагу.
– Остальное твоё, – сказала она. – По утрам я много не ем. А у тебя очень голодный вид.
Ларссон поблагодарил её и отказываться не стал, потому что действительно проголодался. И даже не столько проголодался, сколько соскучился за нормальной пищей – ведь в течение всех тринадцати дней путешествия по необитаемым Граням ему приходилось довольствоваться сухарями и солониной, которыми он успел обзавестись, когда в спешке покидал Истру, а также фруктами и овощами, которые собирал по пути. У него не было времени на то, чтобы охотиться, обрабатывать дичь и готовить себе еду; он торопился на встречу с Мирандой и вынужден был проводить в седле по четырнадцать часов в сутки. После таких интенсивных переходов ему хватало сил только на то, чтобы наспех перекусить, установить защитный купол и сразу завалиться спать.
Некоторое время они ели молча. Ларссон то и дело ловил на себе её взгляд – пристальный, изучающий, оценивающий. Она смотрела на него совсем не как тринадцатилетняя девочка-подросток; это был взгляд взрослой женщины, которая видела перед собой мужчину и взвешивала в уме, стоит ли с ним связываться. За тридцать четыре года своей жизни Ларссон привык к таким взглядам со стороны женщин; однако сейчас перед ним была не женщина, а девочка, и от её чересчур взрослого взгляда ему становилось не по себе...
– Ты давно здесь? – спросил наконец он.
– Уже третий день, – ответила Миранда, отставив в сторону пустую тарелку и наливая себе чаю. – Вообще-то я думала, что приеду позже тебя, а получилось наоборот.
– Я спешил, как только мог, – заверил её Ларссон. – Сомневаюсь, что можно было ехать быстрее.
– Я ни в чём тебя не обвиняю, – успокоила его девушка. – Судя по всему, повелитель выбрал место нашей встречи с таким расчётом, чтобы дать мне пару дней отдыха – я в пути уже довольно долго. Кстати, я чувствую, что перстенёк при тебе. Дай мне его.
Ларссон молча достал из потайного кармана куртки невзрачный перстень с желтовато-зелёным камнем и передал Миранде. Она внимательно осмотрела его со всех сторон, затем сунула в нагрудный кармашек своей рубашки.
– Отлично. Сейчас допью чай и займусь им.
– Думаешь, он поможет тебе найти Сандру?
– Нет. Как раз наоборот: в данный момент он мешает мне в поисках. На нём есть один характерный отпечаток, который я отчётливо чувствую. А поскольку Сандра долгое время носила перстень, на ней должен был остаться слабый след этого отпечатка. К сожалению, почувствовать его я не могу из-за присутствия более сильного источника. – Она взглянула на перстень.
– Сейчас я заблокирую его излучение, чтобы оно не мешало мне, и тогда, возможно, сумею обнаружить местонахождение нашей беглянки.
– Теперь ясно, – кивнул Ларссон. – Значит, Хозяин Велиал не зря пожертвовал моим положением в ордене.
– Он ничего не делает зря, – веско сказала Миранда. – Хотя, надо признать, ты неплохо устроился. У нашего повелителя не так-то много слуг среди офицерского состава. К тому же ты явно был на хорошем счету у Главного, раз он доверил тебе охранять принца и принцессу.
Ларссону странно было услышать это чисто «домашнее» прозвище регента Империи от тринадцатилетней девчонки, чей природный дар был слишком слаб, чтобы она могла принадлежать к инквизиторскому сословию. Впрочем, не исключено, что её отец всё же был инквизитором, а мать – либо простой ведуньей, либо вообще обычной женщиной; такие супружеские пары, хоть и были редкостью, иногда встречались. Тогда становится понятным, почему Миранда так рано пошла служить Нижнему миру: с малых лет она сильно страдала от чувства собственной неполноценности, её мучила зависть к ребятам из других инквизиторских семей, у которых и отец и мать были одинаково сильными колдунами, возможно даже, что некоторые сверстники открыто насмехались над её ущербностью, – и это в конце концов привело к тому, что она сбежала от родителей и прибилась к одному из Тёмных Братств, где обрела столь желанное могущество.
– Ты давно в Инквизиции? – после короткой паузы спросила Миранда.
– Фактически с девяти лет, – ответил Ларссон. – Сначала была инквизиторская школа, потом академия, потом служба в кадетском корпусе, после производства в рыцари три года служил на Основе, в двадцать семь стал лейтенантом, к сорока рассчитывал получить нашивки командора-лейтенанта... – Он с трудом подавил горький вздох. – Но, видно, не судьба.
– Стало быть, ты потомственный инквизитор?
– Вовсе нет. Моя семья правит Гранью Нордкап – сомневаюсь, что ты когда-нибудь слышала о ней.
Девушка покачала головой:
– Ты прав. Это название мне ничего не говорит. А где она находится?
– В архипелаге Энугу. Нордкап – четвёртая по значению тамошняя Грань, сравнительно цивилизованная и густонаселённая. Как и все мои старшие братья, я учился в школе при Энугском командорстве, а после её окончания решил не возвращаться домой – я был седьмым сыном в семье, и на родине мне ничего не светило.
– Понятно. А когда ты поступил на службу к повелителю?
– Довольно давно, в двадцать лет. Но не к Хозяину Велиалу, а к Хозяину Локи.
– Так ты слуга Локи? – В голосе Миранды послышалось то ли разочарование, то ли пренебрежение. Ларссон понял, что сразу пал в её глазах. Слуги Велиала, самого влиятельного из князей Нижнего мира, с презрением относились к слугам прочих Хозяев и считали их чуть ли не низшими существами. – Странно. Повелитель ничего об этом не говорил. При нашей последней встрече он сказал мне, что ты один из его слуг.
«При встрече?» – про себя изумился Ларссон, а вслух сказал:
– Сейчас я служу Хозяину Велиалу. В октябре прошлого года, когда я был назначен в свиту принца и принцессы, Хозяин Локи передал меня в подчинение к твоему повелителю.
– В отряде больше нет наших людей?
– Безусловно, есть, но кто – не знаю. Хозяин Велиал предпочитал, чтобы мы действовали независимо друг от друга.
– Мудрое решение, – произнесла Миранда с таким благоговением в голосе, словно ей только что открылись самые сокровенные тайны бытия. Преувеличенный пиетет слуг Велиала по отношению к любым, даже самым незначительным действиям их повелителя неизменно вызывал у Ларссона приступы раздражения. – Значит, ты не знаешь, что думают в Инквизиции о твоём исчезновении?
– Да нет, кое-что знаю.