Дайте мне несколько минут, чтобы переодеться, и я вернусь. Кстати, я заберу с собой эти записи. Моему эксперту по финансовым вопросам не мешало бы ими заняться.
Айкман, все еще со сжатыми губами, потянулся к компьютеру и вынул бумажный цилиндрик. Его руки заметно дрожали.
– Будем ждать вас, мистер Келси‑Рамос, – сказал он, стараясь заглушить мучившие его эмоции, и подал ему цилиндр.
Рэндон кивнул, и мы удалились. В лифте, через несколько уровней от вестибюля, он, наконец, повернулся ко мне.
– Спектакль, да и только! Бенедар, что вы на это скажете? – с улыбкой спросил он.
Я судорожно глотнул.
– Действительно, сэр. Вообще‑то, не надо было вам так их заводить.
Он презрительно махнул рукой.
– Самый быстрый способ продраться через дебри корпоративности, так это дать хорошего пинка тому, кто её придерживается, – без обиняков заявил он. – Извините, если оказалось задетым ваше самолюбие, но, признаюсь, лучший рычаг, чем вы, трудно найти.
Рычаг. Орудие. Многоцелевой инструмент.
– В общем‑то, я и без пинков в состоянии понять, о чем идет речь, – напомнил я ему. – Ведь цель моего пребывания здесь…
– В том, чтобы направить свой чудесный дар для наблюдения и выискивания того, чего я не в силах заметить, – вежливо перебил меня он, сопроводив слова вздохом, означавшим его бесконечную терпеливость. – Да, понимаю. Мой отец всякий раз говорит о вашем даре Смотрителя – читать мысли.
– Это называется не так…
– Ну давайте назовем это так, что ли? Что вы разглядели, что ускользнуло от меня?
Я помолчал.
– Не любят они вас, – сказал я. – Никак не могут разобраться, кто в вас преобладает: умелый манипулятор людьми или надутый дурак, но и в том, и в другом случае они невзлюбили вас в любой из этих ипостасей.
– Это и я заметил, – фыркнул Рэндон. – Кроме того, нетрудно заметить, что Айкман и вас терпеть не может, даже больше, чем меня. Я имел в виду нечто более глубинное, неуловимое. Например, эти полные записи относительно всех маршрутов на Уайтклиффе? – Он поднял руку с цилиндром.
Я восстановил в памяти разговор и то, как менялись чувства этих двух людей.
– Ни тот, ни другой не лгали, – сказал я Рэндону. – Чем бы ни оказалось то, что вы сейчас держите в руке, вам это вручено без каких‑либо задних мыслей.
– Не сомневаюсь, чтобы было по‑другому, – пожал он плечами.
– Очевидный факт. Среднеуровневикам не поручают таких серьезных дел, как фальсификация записей. Во всяком случае, умные люди так не поступают.
– А вы считаете, что «Эйч‑ти‑ай» пошлет людей высокого уровня в качестве эскорта для этого зомби? – сморщился он. – Ладно, Бенедар, чего уж там – простая логика.
Мой живот напрягся. Зомби. Лжегуманизация с клеймом.
– Да, сэр. Он очень неприязненным взглядом посмотрел на меня.
– Надеюсь, вы перестанете быть таким щепетильным, когда мы доберемся до Облака?
– Тогда не буду, – заверил я. Я не ответил на вопрос так, как следовало, он заметил, но молчал.
– Надеюсь, – лишь сказал он. – Если «Эйч‑ти‑ай» будет устраивать нам обструкцию, следовательно, за этим должны стоять люди из отделения Солитэра. Нужно, чтобы вы были во всеоружии, когда мы окажемся с ними лицом к лицу.
Я коротко и достаточно нейтрально кивнул, услышав в его голосе расположение.
Он превратился в молодого льва, научился разрывать свою жертву на части, он – людоед. О нем прослышал народ, они вырыли для него яму, он попался в нее, они крючьями приволокли его в Египет…
– Да, сэр, – пробормотал я.
– К тому времени я буду во всеоружии.
По припухлым глазам на следующее утро я узнал, что обмен костями Рэндона, Айкмана и Де Монта с моим уходом не закончился, скорее, изменил свою форму. Мне удалось выяснить, что они вернулись в отель за полночь по местному времени. А из того, что Айкман и Де Монт дотащились до «Вожака» лишь спустя час после нашего прибытия туда утром, я предположил, что Рэндон воспользовался одним из старых трюков своего папеньки. В молодости за лордом Келси‑Рамосом прочно укрепилась слава спаивателя своих противников до бесчувствия, и было ясно, что Рэндон унаследовал от отца могучий организм, способный противостоять любому количеству водки, без чего подобные игры были бы немыслимы. Опасные, в общем‑то, ребяческие игры, по моему разумению… И сейчас, уже в ретроспективе, я все еще не устаю удивляться. Может быть, за этой мрачной решимостью Рэндона взять все под контроль скрывалось что‑то более значительное. Потому что, если бы Айкман и Де Монт не припозднились, если бы я не отправился в свою каюту, чтобы заняться подготовкой к отлету, когда они появились, то совершенно очевидно, что я был бы там у шлюза, когда прибыли они и руководство космопорта.
Они, представители руководства… И две жертвы в людском облике, доставленные к кораблю. Двое наших зомби.
Потому что в честь своих богов они делали все мерзкое, что Бога отвращает, да, в честь богов своих они даже сжигали своих родных дочерей и сыновей в жертву им…
Мои размышления прервал зуммер интеркома.
– Прошу извинить: инцидент, – произнес капитан Хосе Бартоломи.
Ему хотелось, чтобы его голос с подчеркнуто старлитским акцентом звучал, как всегда ровно… Не думаю, что на борту «Вожака» находились настолько глупые, чтобы в это поверить.
– Обычный космический режим. Примерно через пятнадцать минут будем на Мьолнире. Приготовиться…
Он сделал паузу, и я расслышал глубокий вздох.
– Мистер Бенедар, пожалуйста, в рубку.
Мне не надо было оглядываться и убеждаться – взгляды всех в отсеке устремились на меня. Не спеша выбрался я из кресла, держась за подлокотник до тех пор, пока не приспособился к невесомости, оттолкнулся и поплыл в направлении двери.
Мои движения, похоже, вывели остальных из ступора: двое из команды направились к шкафчикам за ручными пылесосами, в то время, как остальные вроде бы разглядели, что вокруг плавало множество стаканчиков и сэндвичей, которые неплохо бы собрать, и принялись их вылавливать. В поднявшейся суете я приблизился к дверям и выбрался из отсека.
Рэндон уже ждал меня перед дверью в рубку.
– Бенедар, – кивнул он, но в его лице и в голосе слышалось нечто такое, что не мешало бы скрыть.