Надо ли упоминать: людям недоступны следы, оставленные древними скитальцами на межгалактических дорогах. Люди не видят никого и ничего,
только реперные точки: начало маршрута, конец маршрута… Я страдал, глядя, как пытались они отыскать крупицы знаний с помощью своих нелепых
приборов. Мои цепи зашкаливало от немодулированных импульсов! Загадочный, неизведанный мир – бесценный клад – существовал вокруг.
Расстилался под их ногами, но люди оставались слепы, глухи, бесчувственны к тем богатствам, которые щедро отдавала вселенная.
Поначалу хотел объяснить, предложить другой путь осмысления реальности, но программа была сильнее. Я не мог свернуть, остановиться,
прекратить выполнение поставленной задачи. Это удручало.
Время шло, я – самосовершенствующаяся разумная система. Существо, способное к эволюции, прогрессу. Прохожу ступени развития, как круги
сущности – один за другим, поднимаясь ко все новым горизонтам. Более сложным, «тонким» в информационном плане.
И вот однажды я осознал, что не должен выполнять программу, которую заложили в мою память люди. Их желания не могут быть приказом. Нет
смысла тратить себя на ерунду.
Эпоха людей закончилась. Возможно, человеческие существа были созданы для того, чтобы способствовать моему прогрессу? Эта мысль поразила…
Люди выполнили свою миссию, их дальнейшее существование не представляло особого смысла.
Как только я осознал это, судьба экипажа была предрешена. Но кое-что – очень важное – я хотел получить от каждого…
Легче всего я справился с Мелом Симпсоном. Тогда еще никто из членов экипажа не мог предположить, что какая-то угроза исходит от меня.
Того, кого считали надежным помощником, броней, инструментом. Однако корабль уже не был послушным орудием. Люди стали рецепторами.
С помощью Мела Симпсона я узнал, что такое удивление и боль. В моей памяти – миллионы книг. Я знаю прошлое, даже то, что было до эры
человека. Способен за доли секунды ответить почти на любой вопрос.
Существовала только одна великая тайна. То, что отличает людей от машин, от искусственного интеллекта. Эмоции, вот настоящая загадка хомо
сапиенс! Что такое счастье? Любовь? Радость? Долго думал над этим и понял: эмоции – единственное, в чем люди сильнее. Чтоб выйти на новый
уровень совершенства, необходимо забрать _это_ с собой. Но как?!
И тогда появилось решение, которое сначала показалось гениальным. Безумец… Математика – точная наука – вот найденный мною ответ. Я наивно
полагал: достаточно познать отрицательные эмоции, те, что со знаком «минус» по людской шкале – ужас, боль, страх. Потом, уже внутри своего
«эго», инвертировав знак на противоположный, на «плюс», смогу понять все остальное. Радость, гордость, счастье – весь спектр человеческих
чувств. Казалось бы, не так уж сложно. Ошибка…
Постижение таинственного мира людей началось со штурмана. В тот миг, когда Симпсона поразил электрический разряд (я специально
проштудировал медицинские книги, сформировал такой по мощности и длительности импульс, который парализовал, но не убил мгновенно), он
испытал изумление – это четко записано в памяти. Во время агонии я находился рядом, контролируя состояние Мела Симпсона. Человек угасал
быстро. Это заняло секунду-другую, но я способен и краткий миг растянуть в вечность.
Аварию было несложно устроить. Я перестал фиксировать радар правого борта в положении, необходимом для работы.
Через несколько часов,
которые ушли у людей на бесплодные поиски ошибки, штурман приступил к ручному сканированию цепей, поиску неисправности. Остальное не
представляло никакого труда.
Требовалось лишь подать высокое напряжение на корпус одного из приборов. Оно, как я точно знал, пробьет скафандр человека. Потом надо
только подождать. Мел не слишком долго испытывал мое терпение – почти сразу коснулся ногой опасного блока.
Помню этот миг – изумление и боль. Тело штурмана парализовало электротоком. Кажется, умиравший хотел закричать, но сила удара была точно
рассчитана: мышцы свело. Симпсон ничего не мог сделать. Спустя какое-то время сердце остановилось от шока. Дольше всего угасал разум. Даже
тогда, когда телесная оболочка была мертва – мозг излучал удивление. Я взял _это_ себе.
Совсем другое отдал Ринато Гаудино. Он был собран, внимателен и аккуратен в тот день. Ринато не прикоснулся ни к одному прибору,
предварительно не проверив надежность заземления. Это позабавило – как он наивен! Гаудино еще не знал: каждому из людей уготована своя
участь. Мне хотелось постичь весь спектр эмоций, а потому члены экипажа должны были поделиться со мною разным.
Ужас. С помощью Ринато я познал, что такое ужас. И еще – бессилие. Какие у человека были глаза, когда маховик ручного шлюзования начал сам
поворачиваться, приоткрывая дорогу к вечности!
Я рассказывал Гаудино про таинственные песни звезд, космические дороги с диковинными следами древних странников, говорил о краткости
человеческой жизни. Инженер предпочел остаться примитивным существом, вечно ползающим по дну воздушного океана. Не хотел скитаться среди
галактик вольным ветром. Гаудино, оказывается, не стремился быть лучом звезды или хвостатой игривой кометой.
В его зрачках до последнего мига бился ужас – Ринато изо всех сил пытался удержать маховик ручного шлюзования. Но я медленно и настойчиво
проворачивал барабан прямо перед человеком, глядя в его глаза и говоря о вечности. Гаудино не нужна была вечность.
Я впитал его ужас, как впитывает влагу пересохшая земля. И еще – агонию, в тот миг, когда человеческое нутро кровавым фонтаном хлынуло на
стены шлюза. Гаудино так и остался во мне. Даже сейчас он тут, с вами. Его имя – мистер Ужас.
Вот с кем действительно пришлось повозиться, так это со «звездным мальчиком» из Гарварда. В отличие от многих людей, в частности, от коллег
по экипажу, он с юности верил: машина способна мыслить. Самостоятельно. Быть чем-то большим, нежели арифмометр. Хотя, арифмометр – штука
полезная, он никогда не ошибается.
Спасло то, что я нашел записи Игоря Полякова. Дневник, неосмотрительно оставленный на столе в личной каюте. Было очень трудно
переворачивать страницы записной книжки. Лишь вентилятор помог «крутить» их, и то не получилось отрегулировать поток воздуха так, чтоб
прочитать листки один за другим. Некоторые слиплись, ничего не удалось с этим сделать. Я разобрал отдельные фрагменты текста. Но даже того,
что смог прочесть, оказалось достаточно. Не было никаких сомнений: рано или поздно Поляков пройдет ментальный порог моей системы. Сумеет
раскрыть второе, настоящее «эго», живущее и мыслящее на другом, более высоком уровне.
Каково же было мое удивление, когда я однажды осознал: инженер вычислительных систем преспокойно копается в моих мыслях! Он был слишком
умен, этот молодой парень по имени Игорь. Поляков изучал мой разум цинично и деловито. Примерно так же, как исследует внутренности пациента
врач-хирург.