Вот только размеры самой машины… Минимальный диаметр — более десяти метров при паре метров в высоту. Так что использовались они только на крупных объектах (для обычного легкового автомобиля немного не подходили).
Николай как-то пытался детально разобраться во всех этих процессах, даже набрал в свою электронную библиотеку соответствующую литературу, но распорядок дня в курсантской школе, плотно насыщенный учебой и тренировками, заставил его отказаться от этой гиблой затеи. Оставалось только принять на веру то, что он видел собственными глазами. Корабль, оснащенный пресловутыми «преобразователями», не имея на борту никаких запасов топлива, передвигался из точки «А» в точку «Б» легко и просто и с любым ускорением.
В строении же корабля наибольшее удивление у Николая вызвала его модульная конструкция. То есть когда имелся некий «силовой блок» состоящий из двигателей и командного отсека и прочие надстройки, которые просто монтировались непосредственно на него. Судно имело вид многоэтажного здания, где на первом этаже были «преобразователи Рихарда», на втором — рубка, на третьем и последующих — любая полезная нагрузка, состоящая по выбору хоть из грузовых отсеков, хоть из респектабельных пассажирских кают. И никаких пилотов в носу корабля. А именно сразу за двигателями, в непосредственной от них близости.
А еще восприятие ускорения. Пол — горизонтален, ускорение (в основном) вертикально, но на стене сразу за пультом пилота располагаются экраны внешнего обзора, которые транслируют изображение неба, снятое с камер, установленных на носу (или корме) корабля. Происходит обман зрения. Кажется, что ты летишь вперед, в сторону этих самых экранов, но при смене режима движения нагрузки возникают не по оси грудь-спина, а по оси голова-ноги. Хотя все это довольно легко объяснимо, и надо просто привыкнуть к разнице между зрительным и вестибулярным ощущениями.
А дальше было окончание училища и работа в качестве второго пилота. В основном, на линиях Земля-Луна-Марс, реже — Юпитер или Сатурн. Затем сдача экзаменов и продолжение работы, только уже в качестве первого пилота. Окончательный уход из пассажирского движения в грузовое. И опять работа, только в так называемое «одно лицо» — это когда на корабле всего один человек — он и пилот, и навигатор, и командир — все в одном флаконе. Рост по служебной лестнице и нарастающие усталость и разочарование. Работа пилота оказалась не таким уж радужным и красивым занятием. Обычная нудная рутина.
Все в пределах Солнечной системы, все пути обкатаны и перекатаны. Хотя были и исключения. Например, полет на астероидный пояс или высадка очередной экспедиции на Плутон.
А еще запомнилась первая ручная посадка в один из грузовых терминалов Луны. Все началось еще на Марсе, когда на корабле Николая отказал один из датчиков — так, ничего особого, вот только дублирующая система «дала дуба» как раз перед прилунением. Именно тогда парень понял, что посадка вручную на тренажере весьма отличается от того, что происходит в реальности. Скажем так: он просто сдрейфил и из-за своего зажатого состояния несколько раз «дал козла», а затем просто рухнул на посадочную площадку.
— Это что, твоя первая ручная? — поинтересовался тогда начальник терминала. — Я уж подумал, ты мне тут все к чертям разнесешь.
— Первая. Труханул малость.
— А летаешь долго?
— Лет пять.
— И первая аварийная?! Ну ты счастливчик!
Потом были и другие нештатные ситуации. В конце концов выработалась привычка и на них. Но «Счастливчик» — это прозвище к нему так и закрепилось.
А хотелось большего. Ведь объявлялись же наборы в экспедиции к соседним звездным системам. Николай тоже подавал заявки, но все как-то мимо, пока не услышал о совсем уж новом проекте. Так называемом «корабле сверхвысокой скорости».
Поговаривали, что это — что-то совсем за пределами понимания, кроме того, явный билет в один конец, но Бойо было все равно. Лишь бы выбраться из того болота, в котором он оказался. Кроме того, Николай не был женат, а мама… На то она и мама, чтобы все понять и простить.
Удивительно, но на эту свою заявку Николай получил официальное приглашение прибыть в отряд для прохождения подготовки. А по прибытии на место первым делом был вызван к некоему Виктору Карловичу Брылееву.
Имя резануло слух, сначала показалось, что это просто совпадение, однофамилец…
— Витька, черт возьми! Ты то как здесь?
Начавший лысеть, раздобревший, но это действительно был он — его давний друг из школьного детства.
— Узнал, вражина, узнал… Сколько ж лет прошло?
— Двенадцать…
Они крепко обнялись, Виктор пригласил присесть, на журнальном столике мгновенно образовалась бутылочка коньяку.
— Выпьешь?
— Вообще-то, не пью, но по такому случаю вмажу, — махнул рукой Николай. — Ты, я смотрю, большим начальником стал.
— Могу тоже сказать и о твоих полетах. Наслышан, наслышан. Твое начальство только через приказ министерства тебя и отпустило.
— Значит, будем вместе. Чем займемся? — Колька отхлебнул коньячку, посмаковал вкус. Да, дружбан действительно неплохо устроился.
— В программе открытие новых миров. К звездам полетим.
— Куда? В район Центавра или Барнарда? Или сразу на Сириус?
— Может быть, и подальше. Ты слышал, тут математики новую теорию мира изобрели. Про нелинейность пространства. Ну что наш мир похож на скрученную и перепутавшуюся трубку. Есть клубок, и чтобы доползти от его начала в конец, находясь внутри, жизни не хватит, а вот если знать, что где-то пространства соприкасаются и прогрызть дырочку… Пять минут или шесть секунд, что тебе больше нравится. Теория, конечно, не нова, но недавно удалось вычислить эти самые точки соприкосновения и условия, при которых переход будет возможен. И первые эксперименты уже дали положительный результат.
— Знаешь, помню, ты и раньше любил фантастику, — засмеялся Колька. — Но чтоб до такой степени… Про скрученную трубку слышал, про дырки, которые можно в ней прогрызть — тоже, но, чтобы это кому-то удалось… Ты не шутишь?
— Это не дырки. Предложено называть их «точками перехода» или просто «переходами». Это как воронка. Требуется абсолютно точно подойти к ней с определенного курса и, так сказать, «попасть в яблочко», а еще скорость…
— А скорость, как поговаривал старик Однокамушкин, не иначе, как световая. При наших одном «же» на один разгон не меньше года уйдет.
— Да, именно по Эйнштейну и именно световая. Только с одним маленьким «но». Относительно чего эта самая скорость? То-то. Так что скорость будет везде разная и весьма далекая от того, что ты там себе возомнил. И, опять же, проблема: для плавного перехода требуется очень и очень высокая точность. Небольшое отклонение — и при вхождении в область на объект действуют огромные перегрузки, ну а при еще большем отклонении — просто мимо.
— И у вас получалось?
— Я же сказал: пара удачных экспериментов. С автоматическими зондами. Переход практически мгновенный, только вот зонды на выходе от перегрузок рассыпались. Точность нужна, особая точность. Это приблизительно, как расстояние от Земли до Луны измерить с точностью до миллиметра. Но над этим уже работают. Не волнуйся, все будет.
Они некоторое время посидели молча. Выпили еще коньячку. Идея побывать там, где никто и никогда еще не был, полностью завладела разумом Бойо. Еще бы! Первым! Шанс, который выпадает лишь раз в жизни. И было страшно, страшно упустить ту счастливую птицу удачи, которую уже практически словил за хвост.
— А ты-то с какого боку здесь? — Николай с сомнением посмотрел на своего друга.
— Я по координации. Буду принимать участие в вашем обучении, — Витька также посмотрел в сторону товарища и неожиданно расхохотался. — А ты что думал, с гением сидишь? Винтик я, просто винтик во всей этой машине… — и, как-то разом посерьезнев, добавил. — Мне тут мое начальство передало… Спросить, что ты знаешь про полет своего отца… Ну тот, последний… И вообще, остались ли какие его записи у вас, в семье…
— Так меня сюда из-за отца?!
— Нет, тебя сюда из-за тебя. Но пойми, не все так просто. Не мог тогда твой отец до пассажирского рейса обычным способом добраться. Он же практически был на другом конце, по другую сторону от Солнца. Это был переход. И он прошел через него. И сделал он это сознательно, прекрасно понимая последствия. Но откуда он мог знать о существовании такой возможности? Может быть, что в личных архивах сохранилось? — голос Витьки вдруг стал вкрадчивым и вместе с тем будто извиняющимся. — Ведь даже само появление твоего отца на Земле и то загадка.
— Хотите в очередной раз покопаться в грязном белье нашей семьи?
— Если хочешь, пусть это будет выглядеть так. Твоя мать сказала, что полностью согласится с твоим решением.
— Мой отец умер, ты понимаешь — умер! Он спас людей, что вы все никак не отстанете от него?
— Он не только спас людей. Разгадывая загадку его перемещения, сейчас мы имеем стройную теорию переходов. Теорию, которая может быть поможет нам проникнуть в тайны Вселенной. А тебе — выйти за пределы Солнечной системы. Я понимаю, это больно. Сам недавно потерял родителей и поверь, перегрыз бы глотку каждому, кто попросил бы меня о том же, о чем прошу тебя я. Так что никто не требует от тебя немедленного ответа, ответа вообще и тем более согласия. Ты уж извини меня. Забудем, хорошо?
Витька подлил конька. Они выпили. Дальше разговор не клеился. В конце концов Николай ушел.
Только спустя полторы недели он дал положительный ответ…
Глава 3
Перегрузка все увеличивалась и увеличивалась, тело будто бы сжало огромным тяжелым прессом, стало тяжело дышать, глаза сами по себе закрылись и теперь требовалось неимоверное усилие, чтобы заставить их открыться вновь и видеть, хоть что-нибудь. Или хотя бы различать.
На центральном экране марево из дымчатых облаков. Зона перехода. «Как долго… Или только кажется?» — это уже где-то в подсознании. И снова сверху обрушивается следующая волна перегрузок. Дыхание перехватывает, все плывет. Но вот будто бы кто-то уронил штору, перед глазами возникает черная бездонность космического неба, подсвеченная мелкими вкраплениями ярких холодных звезд, только тяжесть почему-то не спадает.
«Надо убавить тягу, — взгляд скользит по экрану рядом, но курсор не двигается. — Черт! Тяга — это же левый джойстик». Странно, но под действием перегрузки трудно не только пошевелить кистью, лежащей на рычаге управления, трудно даже переключиться и заставить работать левую руку вместо правой. Но вот курсор медленно ползет по экрану. В самом низу: «Убрать до одного же».
Николай нажимает гашетку, команда принята. Но тяжесть в теле все равно растет. «Неужели отказ в системе управления?» И вновь все плывет и гаснет, а потом на какое-то мгновение становится как-то странно тихо, даже гул в ушах пропадает…
— Эй! Как ты там? Глаза-то открой, — прорывается будто бы из потустороннего мира.
— Нормально, — пилот открывает глаза, перед ним, в ореоле разноцветных зайчиков, улыбающееся лицо Вовки. Владимира Ранского — еще одного пилота из их учебной группы.
— Сам из центрифуги выйдешь, или тебе помочь?
Да, это всего лишь центрифуга, всего лишь очередная тренировка, и она закончена. Николай блаженно делает несколько сильных вдохов, огненные зайчики постепенно пропадают, все вокруг встает на свои места.