– Так вот, он купил алмазы и отправил их в Антверпен, чтобы их обработали так, как мне надо, хотелось бы надеяться.
Я кивнул. Теперь я понял.
– Некоторые из них я превращу в звезды, сверкающие на фоне горного хрусталя... – Он осекся и, пожав плечами, будто сам себе удивляясь, продолжил:
– Я делаю “мобиль” с бриллиантами на тоненьких золотых проволочках, которые будут двигаться от малейшего дуновения. Это должно висеть у окна и сверкать огнем на солнце. – Вновь недоумение, только на сей раз в улыбке. – Бриллианты восхитительны в солнечном свете, он делает их неповторимыми, а все снобы и городские обыватели вопят, что чудовищно вульгарно носить бриллиантовые серьги и браслеты днем. По правде говоря, мне просто тошно это слышать. Все это такая чушь.
Я никогда раньше не задумывался над тем, как выглядят бриллианты на солнце, однако можно было предполагать, что меня ждало и это в будущем. “Открывая для себя что-то новое, его уже не закроешь”, – возможно, заметил бы Гревил.
– Я пока еще не успел во всем разобраться, – сказал я, понимая, что сильно приукрашиваю свое положение. – А вы пока не получили ни одного из этих алмазов?
Он покачал головой.
– Пока я особо с ними не торопился.
– И.., э.., о каком количестве идет речь?
– О какой-нибудь сотне. Как я уже говорил, они не самого лучшего цвета в общепринятом представлении, но в золоте могут выглядеть теплее, если не отличаются ярко выраженной голубоватой белизной. Я в основном работаю с золотом. Мне нравится оно на ощупь.
– Сколько же вы получите, – медленно произнес я, прикидывая в уме, – за свою хрустальную фантазию?
– Секрет фирмы. Впрочем, насколько я понимаю, вы же не посторонний человек. Это заказ.
Я подписал контракт на четверть миллиона, если им понравится мое произведение. Если им не понравится, я заберу его назад, продам кому-нибудь, возможно, разберу или еще что-нибудь.
В нем чувствовалась полная уверенность, рожденная опытом.
– Вы случайно не знаете, кому Гревил послал алмазы в Антверпен? – спросил я. – Эта информация, конечно, есть где-то в офисе, однако я не знаю имени... – Я помолчал. – Если вы хотите, я бы мог поторопить его.
– Было бы неплохо, но я не знаю, с кем именно Грев был там знаком.
Я пожал плечами:
– Тогда я это выясню.
Я не имел представления, как и где мне удастся это выяснить. По крайней мере не в украденной книжке с адресами.
– Вы знаете имя того, у кого он приобрел алмазы? – спросил я.
– Нет.
– В офисе целый ворох бумаг, – оправдывался я. – Я стараюсь разобраться с ними по мере возможности.
– Грев никогда не говорил ничего лишнего, – неожиданно заявил Дженкс. – Я говорил, а он слушал. Мы превосходно ладили. Он лучше всех понимал то, что я делаю.
Грусть в его голосе была всеобщей акколадой<Обряд посвящения в рыцари.>моего брата. Его любили. Ему верили. Его будет не хватать.
– Благодарю вас, мистер Дженкс, – поднимаясь, сказал я.
– Зовите меня Просс, – ответил он. – Все меня так зовут.
– А меня зовут Дерек.
– Хорошо, – отозвался он, – теперь я буду продолжать с вами, я не скажу вам “нет”, но только мне придется найти такого же путешественника, как Грев, такого же знатока. Он был моим поставщиком с того момента, как у меня появилось собственное дело, он давал мне кредиты, когда банки отказывали, верил в то, что я делал. Когда я только начинал, он принес мне два редких турмалина двухдюймовой длины, наполовину розовых, наполовину зеленых. Они были прозрачными, и на свету цвета, переходя один в другой, менялись на глазах. Грешно шлифовать такое ради украшений. Я вставил их в золото и платину, чтобы их можно было повесить и смотреть, как они переливаются на солнце. – Он вновь как бы недоумевающе улыбнулся. – Мне нравится, когда камни оживают. Грев так и не взял с меня ничего за эти турмалины.
Благодаря им обо мне узнали, фотографии изделия были помещены в газетах, оно побеждало на конкурсах, а Грев сказал, что наградой ему будет наше с ним партнерство в этом деле. – Он щелкнул языком. – И вот я его продолжаю.
– Мне приятно это слышать, – ответил я, окидывая взглядом комнату с верстаком. – Где вы всему этому научились? С чего это начинается?
– Я начал с занятий по художественной обработке металла в местной школе, – честно признался он. – Как-то я вставил кусочки стекла в позолоченную цепочку и подарил ее матери. Это понравилось ее подругам, и они попросили меня сделать им нечто похожее. Когда я закончил школу, то отнес показать кое-какие свои поделки одному ювелиру и попросил работу. Они занимались бижутерией. Вскоре я уже делал эскизы и ни разу не оглянулся назад.
Глава 8
Я воспользовался телефоном Просперо, чтобы позвонить Брэду, но, несмотря на то, что я слышал, как шел вызов, он не брал трубку. Тихо ругнувшись, я попросил у Пресса разрешения сделать еще один звонок и дозвонился до Аннет.
– Пожалуйста, наберите этот номер, – попросил я и продиктовал ей. – Когда Брэд ответит, скажите ему, что я выхожу.
– Вы вернетесь сюда? – спросила она. Я посмотрел на часы. Возвращаться не имело смысла, так как к половине шестого я должен был ехать в Кенсингтон. И я ответил ей, что нет.
– Тогда здесь есть пара вещей, которые...
– Я не могу занимать этот телефон, – сказал я. – Я еду к брату домой и позвоню вам оттуда. Попытайтесь дозвониться до Брэда.
Я вновь поблагодарил Просса за разрешение позвонить.
– Всегда пожалуйста, – рассеянно ответил он, опять усевшись за свои тиски, что-то обдумывая, исправляя, творя свои чудеса.
Продавец в черном костюме занимался в торговом зале покупателями. Заметив меня, он коротко кивнул и вновь переключил свое внимание на руки клиентов. Бизнес, не терпящий доверия, еще хуже скачек. С другой стороны, лошадь, наверное, не запихнешь в карман, пока тренер не смотрит Полный пессимизма, я стоял на тротуаре и думал о том, когда же Брэд наконец возьмет телефонную трубку. Однако он приятно удивил меня, появившись буквально через несколько минут. Открыв дверцу машины, я услышал, как звонит телефон.
– Почему ты не берешь трубку? – спросил я, карабкаясь на сиденье.
– Забыл, какая кнопка.
– Но тем не менее ты приехал.
– Да.
Я сам взял трубку и услышал голос Аннет.
– Брэд, вероятно, решил, что если телефон звонит, то я выхожу, – сказал я, – и не счел необходимым отвечать на звонок.
Брэд молча кивнул.
– Так что теперь мы направляемся в Кенсингтон. – Я сделал паузу. – Аннет, кто такие лицензенты?
– Вы опять по поводу алмазов?
– Да. Так вы знаете?
– Конечно. Лицензент в данном случае тот, кто имеет право покупать неотшлифованные алмазы у Центрального торгового объединения. Их не так много во всем мире, я думаю, около ста пятидесяти. Они, в свою очередь, продают алмазы кому-то еще. Организованная продажа проходит раз в пять недель, и они продают алмазы партиями.
– Лицензент то же самое, что и diamantaires? – поинтересовался я.
– Все лицензенты – diamantaires, но не все diamantaires – лицензенты. Diamantaires покупают у лицензентов, могут войти с ними в долю, а могут и покупать где-нибудь еще, не у “Де Бирс”.
"Вот и задавай после этого на первый взгляд простые вопросы”, – думал я.
– Из Японии пришла посылка с культивированным жемчугом, – сказала Аннет. – Куда мне его положить?
– Гм... Вы спрашиваете “куда”, потому что закрыт сейф?
– Да.
– Куда вы обычно клали, когда мой брат был в отъезде?
– Он обычно говорил, чтобы я относила на склад, в коробку с этикеткой “разное”, – неуверенно сказала она.
– Так и положите его туда.
– Но ящик переполнен, туда складывалось все, что пришло на прошлой неделе.