Наверху я минимально прибрался, развесив костюмы и рубашки Гревила. Сложил я и свой костюм с некоторыми вещами, так как, похоже, мне предстояло еще не раз ночевать здесь, однако остальное мне было физически не под силу, и это пришлось оставить до прихода некой миссис П., несчастной женщины, которую ожидало страшное потрясение.
Взяв такси, я приехал в гостиницу к Остермайерам и вновь застал их в приподнятом настроении. Шофером оказался все тот же усатый Симз, которому на вид было лет сорок. Когда я отметил, что он работал и в субботу, и в воскресенье, он, едва заметно улыбнувшись, сказал, что рад возможности подзаработать: с понедельника по пятницу он занимался проявкой пленок в темном помещении.
– Пленок? – переспросила Марта. – Вы имеете в виду фильмов?
– Семейных фотографий, мадам, в срочной лаборатории.
– Надо же! – воскликнула Марта, словно не подозревавшая о существовании подобного занятия. – Как интересно.
– Не очень, мадам, – смиренно возразил Симз, плавно вливаясь в неоживленный воскресный поток машин. Возле Лэмборна он спросил у меня, как ехать дальше, и вскоре мы добрались до дома Майло, который встретил меня сообщением о том, что Николас Лоудер хотел, чтобы я ему сразу же перезвонил.
– Судя по его голосу, – сказал Майло, – он был сильно взволнован, хотя и пытался этого не показывать.
– Я его не понимаю.
– По каким-то причинам он не хочет, чтобы Дазн Роузез оказался у меня.
– Ну а вы, – тревожно спросила Марта, услышав наш разговор, – вы-то хотите?
– Конечно, не волнуйтесь. Дерек, разберись с ним, пока мы взглянем на Дейтпама.
Он увлек за собой Остермайеров, очаровывая их своим искрящимся обаянием, а я отправился к нему на кухню и позвонил Николасу Лоудеру, удивляясь, чем он так обеспокоен.
– Послушайте, – начал он тоном, в котором слышалось намерение убедить меня. – Я знаю одного владельца лошадей, крайне заинтересованного в Дазн Роузез. Он заявляет, что заплатит больше того, что предлагают Остермайеры. Что скажете?
Я ответил не сразу, и он продолжал напирать:
– У вас есть возможность получить солидную сумму. Где гарантия, что лошадь будет успешно выступать в скачках с препятствиями? Вы не сможете запросить за него слишком много по этой самой причине. Тот, кого я имею в виду, заплатит больше, чем они, и еще доплатит вам наличными. Говорите цену.
– Гм... – медлил я, – уж не вы ли тот самый владелец лошадей?
– Нет, – резко ответил он, – разумеется, не я.
– А скажите, – еще более медленно спросил я, – та лошадь, что вчера бежала в Йорке, действительно Дазн Роузез?
– Вы оскорбляете меня!
– Я лишь спросил.
– Отвечаю вам: да. Это действительно Дазн Роузез. Вам достаточно такого ответа?
– Да.
– Ну так что, – с облегчением произнес он, – вы называете свою цену?
Я еще не обсуждал никакой цены ни с Мартой, ни с Харли и только собирался попросить одного из своих друзей-специалистов ориентировочно оценить его. Все это я рассказал Николасу Лоудеру, который уже раздраженно повторил, что его знакомый заплатит больше, да еще в награду приплатит мне наличными.
У меня было твердое намерение продать Дазн Роузез Остермайерам, и перспектива какой бы то ни было награды не переубедила бы меня.
– Передайте вашему знакомому, что Остермайеры уже купили Дейтпама, и, как я говорил, я уже пообещал им, а данное обязательство прежде всего. Я уверен, что вы подыщите этому человеку другую лошадь, ничуть не хуже Дазн Роузез.
– А что, если бы он предложил вам вдвое больше Остермайеров?
– Дело не в деньгах.
– Купить можно кого угодно, – возразил он.
– Нет. Очень сожалею, но нет.
– Подумайте, – сказал Лоудер и опять бросил трубку.
Мне стало интересно, как часто он их ломал.
Однако он на самом деле не шутил, да и сама ситуация была далеко не веселой. Мне предстояло постоянно сталкиваться с ним на ипподроме, когда я сам стану тренером, и мне вовсе не улыбалась перспектива вражды с ним.
Я вышел во двор. Майло сразу же подошел ко мне, оставив Остермайеров, которые во все глаза смотрели на прогуливавшегося перед ними Дейтпама.
– Так что хотел Лоудер? – спросил Майло, оказавшись возле меня.
– Он предлагал вдвое больше той цены, которую я назначил за Дазн Роузез Остермайерам. Майло в изумлении уставился на меня.
– Двойную цену? Не поинтересовавшись, что за сумма?
– Именно.
– Ну и что ты собираешься делать?
– А как ты думаешь? – спросил я.
– Если ты согласился, я тебя удавлю. Я рассмеялся. За прошедшую неделю было слишком много желающих сделать это, а у Майло это, без сомнения, получилось бы лучшим образом.
– Так что? – угрожающе спросил он.
– Я послал его.
– Молодец.
– Возможно. Тебе бы лучше побыстрее перевезти лошадь сюда. Например, завтра утром, во избежание какого-нибудь несчастного случая, в результате которого он может отправиться на живодерню, как ты на это смотришь?
– О Господи! – ужаснулся он. – Не может быть. Николас Лоудер не осмелится.
– Хотелось бы верить. Но лучше не искушать его.
– Да. – Он внимательно посмотрел на меня. – С тобой все в порядке? – неожиданно спросил он. – Что-то ты неважно выглядишь.
Я вкратце рассказал ему о том, как меня нейтрализовали в палисаднике Гревила.
– Все эти телефонные звонки были сделаны специально для того, чтобы вычислить меня в нужное время в нужном месте. Так что я прямехонько отправился в ловушку и, если это тебя интересует, чувствую себя идиотом.
– Дерек! – Несмотря на свое потрясение, он не забывал и о деле. – Но надеюсь, ты скоро все равно будешь в форме?
– Да, не беспокойся.
– Ты рассказывал Остермайерам?
– Нет, нечего их беспокоить. Им не нравится, когда я не в форме.
Он понимающе кивнул. Как Марта, так и Харли, – правда, в несколько меньшей степени – считали право собственности на жокея не менее важным, чем право собственности на лошадь. Мне и раньше доводилось встречаться с подобным мнением, и я никогда не пренебрегал им: выступать за них было приятнее всего, хотя порой они бывали слишком требовательными. Однако подобная любовь могла тут же превратиться в уничтожающую ненависть, стоило кому-нибудь пренебречь их расположением. Поэтому-то я ни за что бы не стал рисковать возможностью выступать на Дейтпаме из-за кругленькой суммы за Дазн Роузез. Практичным людям этого не объяснишь, но, будучи жокеем, я был побуждаем не денежными стимулами, хотя и не отказывался от честно заработанных денег.
Когда все вопросы и восторги Марты и Харли по поводу Дейтпама иссякли, мы все вместе вернулись в дом и, расположившись в уютной гостиной Майло, позвонили моему знакомому эксперту относительно ориентировочной цены и сошлись на меньшей, чем он предлагал, сумме. Майло сиял. Марта радостно хлопала в ладоши. Харли, вытащив свою чековую книжку, аккуратно вывел: “Саксони Фрэнклин лимитед”.
– Действительно при наличии ветеринарного свидетельства, – добавил я.
– Ну конечно, – улыбаясь, заметила Марта. – Словно вы могли нас надуть.
Майло достал бланки передачи собственности, которые подписали Марта, Харли и я, и сказал, что официальным оформлением он займется утром.
– Значит, теперь Дазн Роузез наш? – с сияющими глазами спросила Марта.
– Конечно, – подтвердил Майло, – если он доберется сюда целым и невредимым. Если нет, то договор о продаже теряет силу, и он остается собственностью “Саксони Фрэнклин”.
У меня мелькнула мысль, застрахован ли он. Не хотелось бы, чтобы поводом для выяснения этого послужило какое-нибудь несчастье.