Водитель автобуса утверждает, что эта самая машина ехала медленно, перед тем как “Даймлер” попытался ее обогнать. И он тоже собирался идти на обгон и прибавил скорости, поэтому с такой силой и врезался в “Даймлер”. По его словам, машина была серебристо-серой, и, прибавив скорости, она умчалась, что соответствует показаниям мальчика.
– А водитель автобуса видел пистолет и вспышки выстрелов? – спросил я.
– Нет, сэр. Он смотрел на дорогу и на “Даймлер”, а не на ту машину, которую собирался обогнать. Затем “Даймлер” резко вильнул и, отлетев от стены, оказался прямо у него на пути. Столкновение было неизбежным, сказал он. Вы подтверждаете это, сэр?
– Да. Все произошло так быстро. Он был бессилен что-либо предпринять.
– Мы обратились за помощью ко всем, кто мог видеть серый седан с четырьмя дверцами, предположительно “Вольво”, на той дороге в воскресенье днем, но пока не услышали ничего нового. Если вам что-нибудь удастся вспомнить, даже самое незначительное, сообщите нам.
Я пообещал.
Положив трубку, я подумал, успевали ли убитые Ваккаро летчики заметить марку смертоносной машины, все свидетели тех убийств наверняка, думал я, стояли, оцепенев от ужаса, и смотрели на падающие жертвы, а не выскакивали на дорогу, чтобы разглядеть номер быстро удалявшейся машины.
В воскресенье никто не слышал никаких выстрелов. Никто, как говорила та вдова, не слышал выстрелов и когда убивали ее мужа. Пистолет с глушителем, нацеленный из проезжающей мимо машины.., короткий хлопок.., занавес.
Вряд ли Симза убил Ваккаро. Подозревать его было бы глупо. Один из таких же антисоциальных типов, каких полно в Северной Ирландии и еще где угодно. Прототип. Было множество подобных примеров.
* * *
Секретарю Майло пришлось еще поработать и сообщить мой лондонский номер телефона Филу Эркхарту, который, позвонив, известил меня о том, что в анализе Дазн Роузез барбитуратов не обнаружено и он может выписать свидетельство о здоровье, необходимое для продажи.
– Прекрасно, – сказал я.
– Сегодня утром я еще раз осмотрел лошадь. Она по-прежнему необычайно смирная. Похоже, это ее обычное состояние.
– Гм...
– Я улавливаю сомнение?
– На старте он всегда довольно возбужден.
– Естественный адреналин, – ответил Фил.
– Если бы не Николас Лоудер...
– Он бы ни за что не осмелился, – закончил за меня Фил, понимая, что я имею в виду. – Однако.., есть вещества, стимулирующие выброс в кровь адреналина, кофеин, например. На них никогда не проверяют на состязаниях, поскольку они не считаются допингом. За анализы ты расплачиваешься своими деньгами. У нас еще осталась та моча для других анализов. Ты хочешь, чтобы я их сделал? Я имею в виду, ты действительно думаешь, что Николас Лоудер что-то давал лошади? И если да, ты хочешь знать что?
– Тот самый бейстер был у его приятеля по имени Роллуэй, а не у самого Лоудера.
– Вопрос остается открытым. Ты хочешь потратиться еще или не стоит беспокоиться? В любом случае это выброшенные на ветер деньги. А если анализ что-то покажет, что тогда? Ты же не хочешь, чтобы лошадь дисквалифицировали, это было бы глупо.
– Да.., было бы.
– Так в чем же дело? – спросил он. – Я чувствую в твоем голосе какие-то сомнения.
– Страх, – сказал я. – Николас Лоудер чего-то испугался.
Он не сразу ответил.
– Я могу сделать анализы анонимно.
– Хорошо. Тогда сделай. Я очень не хочу продавать Остермайерам, как она бы выразилась, “кота в мешке”. Если Дазн Роузез не хватает для победы собственных сил, я попытаюсь отговорить их от покупки.
– Итак, ты жаждешь убедиться в нормальных результатах.
– Разумеется.
– Пока я сегодня был у Майло, он по телефону разговаривал с Остермайерами, спросил, как они себя чувствуют, и пожелал им счастливого пути. Похоже, они все еще не пришли в себя после аварии.
– Ничего удивительного.
– Тем не менее они собираются вновь приехать в Англию, чтобы увидеть Дейтпама на скачках в Хеннесси. Как твоя лодыжка?
– К тому времени будет как новая.
– Ну что ж, пока. – Я словно увидел его улыбку. – Береги себя.
Поговорив с ним, я подумал о том, что в мире еще было что-то приятное, например, доверие Остермайеров и мое выступление на Дейтпаме в Хеннесси. Я поднялся и поставил свою левую ногу на пол в подтверждение достигнутых успехов по части выздоровления.
Все было не так уж плохо, если на нее не опираться, но она болезненно возражала против моих попыток ходить. “Ну что ж, – подумал я, вновь усаживаясь, – еще денек-другой...” Нельзя сказать, что я всю неделю занимался ее лечением, но, несмотря на это, она старалась меня не подвести. “В четверг, – прикидывал я, – попробую отказаться от костылей. Ну уж к пятнице точно. И вскоре после этого я уже буду бегать”. Бесконечный оптимизм. Вера в выздоровление – лучшее лекарство.
Вновь звонил несмолкающий телефон, и я ответил уже привычным “Саксони Фрэнклин”.
– Дерек?
– Да, – отозвался я.
Неподражаемый голос Клариссы произнес:
– Я в Лондоне. Не могли бы мы встретиться? Я не думал, что она объявится так скоро.
– Конечно. Где?
– Я подумала.., может быть.., в “Луиджиз”. Ты знаешь бар и ресторан “Луиджиз”?
– Нет, – медленно начал я, – но я смогу найти.
– Это на Суоллоу-стрит возле Пиккадилли-Серкус. Сможешь подойти туда в семь, что-нибудь выпьем?
– А как насчет пообедать?
– Ну...
– И пообедаем, – предложил я.
– Ладно. Хорошо, – вздохнув, произнесла она и положила трубку.
И я прекрасно понимал, какие противоречивые чувства она могла испытывать, пригласив меня туда, где встречалась с Гревилом, и одновременно сознавая, что, возможно, этого не следовало делать.
"Я мог бы отказаться, – подумал я. – Мог бы, но не отказался”. Небольшой самоанализ вскрыл и мои колебания по этому поводу: хотел я утешить или же утешиться?
К половине четвертого я разобрался с бумагами, выполнил два заказа: один – на жемчуг, другой – на бирюзу, закрыл сейф и увидел на лице Аннет улыбку, пусть даже едва заметную. В четыре часа Брэд подвез меня к магазину Просперо Дженкса в Найтсбридже, и я включил в машине телефон, чтобы сообщить ему, когда за мной заехать.
Просперо Дженкса я увидел на том же месте, что и в прошлый раз, он сидел в нарукавниках за своим верстаком. Уже знакомый мне учтивый человек в темном костюме, который занимался обслуживанием клиентов, кивком головы дал понять, что я могу пройти.
– Он ждет вас, мистер Фрэнклин.
Просс с улыбкой на своем нестареющем, напоминавшем мне Питера Пена лице, поднялся навстречу и протянул руку, но тут же опустил ее, поскольку я ограничился помахиванием ручки костыля.
– Рад тебя видеть, – сказал он, предлагая стул, и подождал, пока я усядусь. – Принес мои бриллианты?
Он вновь примостился на свою табуретку.
– Нет. К сожалению.
Ответ его явно разочаровал.
– Я думал, ты пришел из-за этого.
– Нет, не совсем.
Я окинул взглядом его длинную, рационально оборудованную мастерскую со множеством маленьких ящичков, полных еще не вставленных в оправу камней, и подумал о тех чудесах, которые он творил. На стене по-прежнему висел все тот же девиз: “Никогда не отворачивайся от покупателей. Всегда смотри на их руки”.
– Гревил отослал двадцать пять камней в Антверпен на обработку специально для вас, – сказал я.
– Верно.
– Пять из них оказались кубическими цирконами.
– Нет, не может быть.
– Вы подменили их? – спросил я как можно более безразличным тоном.
Улыбка исчезла с его лица, ставшего напряженным и ничего не выражающим. Он уставился на меня своими ясными голубыми глазами, и на лбу резче обозначились глубокие морщины.
– Вздор, – ответил он.