— Мне так не кажется. Одна дорога для меня более полезна, чем другая.
— Полезна? У тебя свои планы? Ты об этом мне не говорил!
— Говорю сейчас.
— Каковы же они?
Валентин сделал глубокий вздох.
— В конечном счете совершить паломничество на Остров и посвятить себя Леди. Поскольку корабли паломников отплывают из Пилиплока, а между нами и Пилиплоком лежит весь Зимрол, мне важно знать, не собираешься ли ты идти в другом направлении, скажем в Велатис или быть может, обратно, в Тил-омон или наработал вместо…
— Ты уволен, — ледяным тоном сказал Залзан Кавол.
Валентин остолбенел.
— Что?!
— Хватит. Мой брат Ирфон даст тебе десять крон на устройство. Я хочу, чтобы через час тебя с нами не было.
У Валентина запылали щеки.
— Это совершенно неожиданно! Я же только спросил…
— Ты только спросил. И в Пидруде ты только просил, и в Фалкинкипе ты только просил, и через неделю, в Мазадоне, ты будешь только просить. Ты нарушаешь мое спокойствие, Валентин, и это зачеркивает то, что ты обещаешь, как жонглер. Кроме того, ты нелоялен.
— В чем я нелоялен? По отношению если можешь сказать, к кому?
— Ты нанялся к нам, но тайно решил воспользоваться нами как транспортом, который доставит тебя в Пилиплок. Твои обязательства по отношению к нам неискренние. Я называю это предательством.
— Когда я нанимался к тебе, у меня на уме не было ничего, кроме как путешествовать с твоей труппой, куда бы вы ни пошли. Но все изменилось, и теперь есть причина совершить паломничество.
— А почему ты допустил, чтобы все изменилось? Где у тебя чувство долга по отношению к твоим нанимателям и учителям?
— Разве я нанялся к тебе на всю жизнь? — спросил в ответ Валентин. — Разве это предательство — обнаружить, что есть более важная цель, чем завтрашнее представление?
— Разбрасывание энергии и заставляет меня избавиться от тебя. Я хочу, чтобы ты каждый день и каждый час думал о жонглировании а не о дне, когда ты отплывешь с Пирса Шонибар в паломничество.
— Никакого разбрасывания энергии не будет. Когда я жонглирую, я жонглирую. Когда мы доедем до Пилиплока, я уйду из труппы. Но до тех пор…
— Хватит, — прервал его Залзан Кавол. — Складывайся и уходи. Иди сам в Пилиплок и плыви на Остров. Счастливого пути. А мне ты больше не нужен.
Скандар выглядел вполне серьезным. Он тяжело повернулся и пошел прочь. Валентин дрожал от напряжения и тревоги.
Мысль о том, чтобы уйти сейчас, идти в Пилиплок одному, приводила его в ужас; кроме того, он чувствовал себя частью труппы даже в большей степени, чем он сам предполагал, членом сплоченной команды, от которой он теперь насильственно отторгнут. Хоть бы не сейчас, не теперь, пока он мог остаться с Карабеллой, со Слитом, со скандарами, которых он не любил, но уважал, продолжать совершенствовать глаз и руку, одновременно двигаясь на восток, к странной судьбе, которую Делиамбер, похоже, задумал для него.
— Подожди! — окликнул он скандара. — А как насчет закона?
Залзан Кавол оглянулся через плечо.
— Какого закона?
— Который требует, чтобы ты держал трех жонглеров-людей в своей труппе?
— Я найму на твое место погонщика, — ответил Залзан, — и научу его, чему он сможет выучиться. — И он двинулся дальше.
Валентин стоял, как пришибленный. Его разговор с Залзаном Каволом шел в рощице невысоких растений с золотыми листьями; видимо, растения эти были психосенситивными, потому что он заметил, что они свернули свои замысловато-резные листья во время ссоры и теперь сморщились и почернели на десять футов вокруг Валентина. Он дотронулся до листка, безжизненного и как бы опаленного. Он был смущен, что стал виновником такой гибели.
— Что случилось? — спросил Шанамир, внезапно появившись и с удивлением глядя на увядшие листья.
— Я слышал крики Скандар…
— Он выгнал меня, — рассеянно сказал Валентин, — за то, что я спросил его, куда идет наш дальнейший путь, за то, что сказал ему, что со временем намерен отправиться в паломничество на Остров и хотел бы знать, будет ли наша дорога соответствовать моей цели.
Шанамир разинул рот.
— Ты хочешь совершить паломничество? Никогда не думал!
— Недавно решил.
— Ну, тогда пойдем вместе! — вскричал мальчик. — Верно? Пойдем упакуем вещи, украдем пару животных у этих скандаров и сразу уедем!
— Ты так решил?
— Конечно!
— До Пилиплока много тысяч миль. Ни ты, ни я не знаем дороги…
— Почему не знаем? Вот смотри, мы идем в Кинтор, там садимся на речное судно до Ни-мойи, а оттуда вниз по Зимру, а в Пилиплоке покупаем место на корабле пилигримов и… Что не так, Валентин?
— Мое место с этим народом. Они учили меня ремеслу. Я… я… — Валентин запнулся в смущении. Кто он? Ученик жонглера или ссыльный Корональ? Какова была его цель — таскаться с этим грубыми скандарами, ну и с Карабеллой, и со Слитом тоже, или воспользоваться ими, чтобы скорее попасть на Остров, а затем с помощью Леди в Горный Замок? Он сам запутался в своих сомнениях.
— Деньги? — спросил Шанамир. — Это тебя беспокоит? У тебя было больше пятидесяти реалов в Пидруде. Сколько-то, наверное осталось. У меня есть несколько крон. Если понадобиться больше, ты можешь подработать жонглером на речном судне, а я могу ухаживать за животными или…
— Куда это ты собираешься ехать? — спросила Карабелла, неожиданно появляясь из леса. — И что случилось с этими сенситивами? Здесь была ссора?
Валентин в нескольких словах рассказал ей о своем разговоре с Залзаном Каволом.
Она молча слушала, прижав руку к губам. Когда он закончил, она бросилась, как стрела, в том направлении, куда ушел Залзан Кавол, так и не произнеся ни слова.
— Карабелла! — позвал Валентин, но она уже исчезла.
— Пусть бежит, — сказал Шанамир. — Может уйти через полчаса, а к ночи будем уже далеко. Иди, складывай наши вещи, а я возьму двух животных и проведу их через лес к маленькому озерку, мимо которого мы ехали, и ты встретишь меня в роще капустных деревьев. Шанамир нетерпеливо махал руками. — Поторапливайся! Я пойду за животными, пока скандаров нет, а они могут вернуться в любую минуту!
Шанамир исчез в лесу, Валентин стоял неподвижно. Уйти вот так, сразу, даже не подготовившись к такому повороту. А Карабелла? Даже не проститься? А Делиамбер? А Слит? Валентин пошел к фургону собрать свое немногое имущество, но остановился, неуверенно обрывая мертвые листья бедных растений-сенситивов словно он мог, сломав увядшие листья, тут же вызвать новый рост. Постепенно он заставил себя увидеть светлую сторону дела. Это было замаскированное благословение. Останься он с жонглерами, он на месяцы, а то и на годы отсрочил бы столкновение с реальностью, так явно лежавшей в запасе для него. Едва если во всем том, что начинало возникать, конечно, если это истина, Карабелла могла быть частицей этой реальности. Итак, значит, ему надлежит отбросить все опасения и страх и идти в Пилиплок и на корабль паломников. Идти, понукал он себя, шевелись, собирай вещи. Шанамир будет ждать с животными. Но он не мог заставить себя сдвинуться с места.
Прибежала раскрасневшаяся Карабелла.
— Все улажено, — сказала она. — Я напустила на него Делиамбера. Ты знаешь разные его штучки — то, другое, прикосновение щупальца, обыкновенное колдовство. Ну, и Залзан Кавол передумал. Или мы передумали за него.
Валентин даже испугался интенсивности своего чувства доверия.
— Я могу остаться?
— Да, если пойдешь к нему и попросишь прощения.
— За что?
— Это неважно, — усмехнулась она.