осталось с десяток полувзрослых драконов, знавших, что случилась какая-то беда, но не знавших, как на нее реагировать. Они плавали широкими кругами вокруг раненного товарища, полуразвернув крылья и слегка хлопая ими по воде. Тем временем гарпунер в полном спокойствии выбрал оружие и бросил второй, а затем и третий гарпун в жуткую тварь.
— Лодки! — закричал Гарцвел. — Сети!
Началась странная процедура. Снова спустили лодки, и охотники строем двинулись к кольцу встревоженных драконов бросая в воду гранаты, которые взрывались с глухим буханьем, распространяя толстый слой ярко-желтой краски. Взрывы и, видимо, краска, привели оставшихся драконов в неописуемый ужас. Они быстро скрылись из виду, дико хлопая хвостами и крыльями. Осталась только жертва, живая, но крепко удерживаемая. Она тоже поплыла, но тянула за собой всю массу «Бренгалина». Дракон заметно терял силы. Лодочники своими гранатами старались заставить дракона плыть к кораблю, и в то же время спустились громадная сеть, каким-то внутренним механизмом раскрылась, растянулась на воде и снова сомкнулась, как только дракон запутался в ее петлях.
— Лебедки! — заорал Гарцвел, и сеть поднялась из воды.
Дракон бился. Его громадный вес заставил корабль опасно накрениться. Гарпунер в куполе схватил катапульту всеми четырьмя руками и с яростным воплем пустил гарпун. Послышался ответный звук — глухой, агонизирующий. Гарпун вонзился в голову дракона, как раз позади громадных, как тарелки, зеленых глаз. Мощные крылья в последней страшной конвульсии ударили воздух.
Остальное было уже мясницким делом. Лебедки сделали свое дело, дракон лежал на платформе, и началась разделка. Валентин некоторое время следил за кровавым зрелищем, но потом ушел вниз, а когда через несколько часов вернулся, на палубе лежал чистый, как музейный экспонат, скелет дракона, и охотники разбирали его.
— Ты что-то хмурый, — заметила Карабелла.
— Не могу оценить это искусство, — ответил Валентин.
Ему казалось, что Гарцвел мог бы целиком набить большой трюм своего корабля этим косяком драконов. Однако капитан взял только несколько малышей и одного взрослого, и то не самого крупного, а остальным дал уйти. Залзан Кавол объяснил, что была взята часть, предписанная Короналями прошлых столетий для предупреждения излишнего лова; стадо можно уменьшить, но не уничтожить, а если корабль вернется из плавания слишком скоро, его проверят и строго накажут. Кроме того, было важно быстро поднять пойманных драконов на борт, пока не появились хищники, и как можно скорее разделать, а команда, охотящаяся с чрезмерной жадностью, не сможет управиться с добычей достаточно эффективно и прибыльно.
Первое серьезное убийство несколько смягчило команду Гарцвела. Они кивали пассажирам, даже иногда улыбались, а свою работу выполняли почти радостно. Их угрюмое молчание исчезло: они смеялись, шутили и пели на палубе.
Лорд Малибор был красив и смел И любил бурное море.
Лорд Малибор спустился с Горы, Чтобы охотиться на драконов.
Лорд Малибор построил корабль Прекрасный на вид, С украшенными золотом парусами И мачтами из слоновой кости.
Валентин и Карабелла прислушались. Карабелла быстро подхватила несложную мелодию и стала наигрывать ее на своей маленькой арфе.
Лорд Малибор стоял у руля И смотрел на тяжелые волны.
Он плыл в поисках дракона, Дракона смелого и злого.
Лорд Малибор бросил клич.
Голос его звенел и гудел:
Я хочу встречи и битвы С тобой, король драконов.
Я слышу, милорд, — крикнул дракон И поплыл через море.
Он был двенадцати миль длиной, Три в ширину, две в толщину.
— Смотри-ка, — сказала Карабелла, — вон Залзан Кавол.
Валентин взглянул. Да, скандар стоял у поручней, сложив все четыре руки и хмурился. Похоже, песня ему не нравилась. Что это с ним.
Лорд Малибор стоял на палубе И сражался смело и доблестно.
В тот день кровь текла ручьем И тяжелы были удары.
Но драконьи короли хитры и коварны И редко оказываются побежденными И Лорд Малибор при всей своей силе В конце концов был съеден.
Все моряки, охотники на драконов, Прислушайтесь к этой грустной были Несмотря на вашу удачу и ловкость, Вы можете стать пищей дракона.
Валентин засмеялся и захлопал в ладоши. Залзан Кавол, полный негодования медленно подошел к нему.
— Милорд! Как вы терпите такое непочтительное…
— Пение насчет Милорда? А что тут непочтительного?
— Неуважение к страшной трагедии! Неуважение к покойному Короналю! Неува…
— Залзан Кавол! — мягко сказал Валентин. — Неужели ты такой любитель респектабельности?
— Я знаю, что правильно и что неправильно, Милорд. Насмехаться над смертью Лорда Малибора — это…
— Полегче, дружище, — Валентин положил руку на локоть скандара. — Лорд Малибор давно умер, теперь ему безразлично почтение и непочтение. А я с удовольствием послушал песню. Если я не оскорблен, чего же оскорбляться тебе?
Но Залзан Кавол продолжал ворчать:
— Позвольте мне сказать, Милорд, ты еще не вполне усвоил правильность вещей. На твоем месте я запретил бы этим рыбакам петь такое в твоем присутствии.
Валентин широко улыбнулся.
— А какое им дело до моего присутствия? Я всего лишь пассажир. Если бы я высказал что-либо подобное, меня тут же выкинули бы за борт, и я тоже стал бы драконьей пищей. Подумай об этом, Залзан Кавол, и успокойся, друг. Глупая матросская песня, только и всего.
— Все-таки… — прошептал Залзан Кавол, отходя.
— Он все принимает всерьез, — засмеялась Карабелла.
— Да, — согласился Валентин. — Милая, окажи мне услугу; когда моряки закончат работу, отведи в сторону одного — вон того рыжебородого, пусть он научит тебя словам этой песни. А потом ты научишь меня. Может, Залзан Кавол улыбнется, если я сам запою ее?
Прошла неделя, прежде чем они снова увидели драконов. За это время песенку выучили не только Валентин и Карабелла, но и Лизамон Холтен с удовольствием распевала ее своим хриплым баритоном. Но Залзан Кавол по-прежнему хмурился и недовольно фыркал, слыша песню.
Второй косяк драконов был больше первого, и Гарцвел разрешил взять примерно две дюжины маленьких, одного среднего и одного большого, по крайней мере, в сто тридцать футов. Так что в следующие несколько дней у всех были полны руки работы. Палуба стала пурпурной от драконьей крови, а кости и крылья лежали по всему кораблю, пока команда рассортировывала все это по размерам и утаскивала вниз. На капитанский стол были поданы деликатесы из самых таинственных внутренних частей дракона, и Гарцвел выставил бочонок отличного вина, наличие которого никак нельзя было предположить у капитана, находящегося на грани банкротства.
— Пилиплокское золотое, — сказал он наливая щедрой рукой. — Я хранил это вино для какого-нибудь особого случая, а сейчас, без сомнения, как раз такой случай. Вы принесли мне большую удачу.
— твои товарищи-капитаны не обрадуются, услышав это, — сказал Валентин.
— Мы легко могли бы отплыть с ними, если бы они знали, что такие счастливые.
— Их потеря, наш выигрыш. За ваше паломничество, друзья! — крикнул капитан.
Теперь они шли в более спокойных водах. Жаркий вечер с Суврейла затих здесь, вблизи тропиков, и подул более приятный, более влажный бриз с юго-запада, с далекого мыса Стойендар на Алханроле. Вода была глубокого зеленого оттенка, было множество морских птиц, под самой поверхностью мелькали ярко окрашенные рыбы — пища драконов. Архипелаг Родмент был уже недалеко. Гарцвел предложил закончить здесь свой лов «Бренгалин» мог вместить еще несколько больших драконов, пару средних и штук сорок маленьких.