Надо было сделать кому-нибудь «козу» — делал. Были определенные законы, которым следовала рогожинская банда. И Боря их не нарушал.
Сегодня ночью ему надо было пойти и устроить «жвах», как выразился Рогожин. «Пойдешь и жвахнешь». Для этой акции была выделена канистра дизельного топлива, спички и ключи. «Как белый человек пойдешь, через дверь, — смеялся Денис, посылая Борю на задание. — Раз-два, и готово. По-взрослому».
После неудачного похищения Эрика было необходимо «дело». То, что покажет всем: Рогожин шутить не станет.
И вот теперь Боря, сопя, тащил канистру с дизелем к зданию, где располагалась фирма Морозовых. Хотя, по правде сказать, больше всего Боря хотел бы оказаться сейчас как можно дальше отсюда. Ему было «не так». Задницей он чувствовал «западло» и потому топал медленно, неохотно. В одиночку. После смешного провала с похищением ему требовалось восстановить «реноме», престиж. Имидж, который, как известно, для одних — ничто, зато для других — все. Потому напарник остался дома.
Вообще-то контора Морозовых не охранялась, не должна была. Под надзором была клиника, к которой примыкали конторские помещения. Там, в фойе, сидели два охранника, совершавшие периодические обходы помещений на предмет возгорания или незаконного проникновения. Все под сигнализацией. Из здания конторы имелся проход в помещение клиники, но он был заперт и вел непосредственно в фойе, где находилась охрана.
По плану Рогожина Боря должен был забраться в контору, отключить сигнализацию, учинить основательный погром и поджечь все, что можно. В первую очередь бумаги и банки данных. Для этого у Бориса были все необходимые средства. Ключи и коды к сигнализации. Была даже возможность вскрыть сейф, где хранилась информация по работе клиники. Можно застраховать движимое и недвижимое имущество, отстроить дом, закупить технику, но данные… Это удар. Атака на данные, на нечто абстрактное, почти неуловимое, но очень важное, больше всего забавляла Рогожина. Знание было единственной действительной ценностью в мире. И как грибы после дождя, начали расти фирмы, главным предметом торговли которых была информация. Любая. Специальная, общая, профессиональная. «Торговля словами», — презрительно говорил Денис.
Когда Боря подошел к нужным дверям, канистра вдруг показалась ему невероятно тяжелой. На улице было пусто и тихо. Карман оттягивала связка грубо изготовленных ключей.
— Бред какой-то, — прошептал Боря, оглядываясь. Ему показалось, что за спиной кто-то стоит.
Почему-то вспомнился умерший давным-давно отец. Вот он стоит перед маленьким Борей и укоризненно качает головой. В редкие моменты, когда один запой уже закончился, а другой еще не успел начаться, Борин отец пытался быть строгим. Пытался донести до непутевого сына какую-то истину, которую даже сам не понимал.
«Со спичками не играй, — говорил он, прищуриваясь многозначительно. — Не играй со спичками!»
Над этой фразой Боря любил посмеяться, прикуривая очередную сигарету. Однако по какой-то странной причине именно эти слова показались ему сейчас значимыми.
— Бред какой-то, — снова повторил Боря-Шары, встряхнулся и полез за ключами.
На удивление дверь открылась легко, сразу же вспыхнул зеленым огонек пульта сигнализации. Борис, нервничая и торопясь, полез в карман за бумажкой, где была нацарапана последовательность цифр.
— Сейчас, сейчас, — бормотал Боря, чувствуя, как гадко потеют ладони.
Наконец пульт тонко пискнул и погас.
— Вот и хорошо. Хорошо, — прошептал Борис, вытягивая из кармана фонарик. — Быстренько жвахнем, и домой.
В тамбуре не было окон, а включать освещение взломщику не хотелось. До следующей двери было несколько шагов.
Боря зажег фонарь, и яркий столб света на мгновение выхватил из темноты человеческое лицо. Мужское, совершенно незнакомое. Но издерганные нервы Бори были на пределе. Он закричал, потому что на какой-то миг перед ним предстал его отец. Хитрый, нетрезвый прищур и скрипящее: «Со спичками не играй!»
Потом из темноты выстрелил чей-то твердый кулак. Пространство вспыхнуло радужным многоцветием искр и снова погрузилось в темноту.
— Игорь Юрьевич… — Голос в телефонной трубке был хмурым. Игорю, наверное, было бы трудно объяснить такой феномен, как хмурый голос, но это было именно так. — Простите, что так поздно. Это Слава Лебедев. У нас в клинике проблемы.
— Какого рода? — спросил Игорь. Он еще не совсем проснулся и теперь, одной рукой держа телефон, пытался всунуть другую в рукав халата. Промахивался.
— Гости. Точнее, гость.
— Милиция?
— Нет. Сигнализация не сработала. Вызвать?
— Не надо. Я приеду, тогда решим. Спасибо. — Морозов отключил телефон. Надел халат. Потом, собравшись с мыслями, скинул халат и решительно направился в ванную.
Через пятнадцать минут он гнал машину по дороге в город.
Уже на подъезде набрал номер клиники.
— Да, — ответил все тот же хмурый голос.
— Слава?
— Да, Игорь Юрьевич.
— Охрана что-нибудь знает?
— Нет. Я ж в конторе сидел, как вы и сказали. А охрана в клинике.
— Спят они там, что ли? — в сердцах воскликнул Морозов.
— Разбудить? — тут же поинтересовался Слава.
— Ни в коем случае. Как там гость?
— Лежит. Думает о жизни.
— Тащи его на второй этаж. Там стоматология, знаешь?
— Нет.
— Ну, разберешься. Точнее, там была стоматология. Раньше. — Игорь прервался, излишне разогнанная машина едва не вылетела с дороги. — В общем, в кресло его, в кресло. И привяжи.
Морозов отключился раньше, чем Вячеслав ответил.
— Однако так можно и в ящик сыграть, — вслух подумал Игорь. — Нервничать вредно.
Он заставил себя сбросить газ. Но даже так по пустынным улицам Морозов был на месте через десять минут.
Поставив машину на стоянку, Игорь вошел в контору. Под ноги ему попались бумажный сверток и объемистая канистра.
— Бардак, — пробормотал Морозов. Осторожно развернул газету. — Ключи. А тут…
Канистра открылась с шипением.
— Бензин.
Прихватив и то и другое, Игорь направился наверх.
— Слава?! — позвал он. — Слава, ты там?
— Тут, — ответили сзади.
Игорь резко повернулся. Крепкий, широкоплечий, с черной бородкой молодой человек смотрел на него из ниши в стене. Он помещался туда полностью, так, что его невозможно было увидеть, не подойдя к нему вплотную.
— Маскируешься?
— Ага. Перешел на вторую линию обороны. — Слава вылез из ниши, смущенно улыбнулся, пожимая руку Морозову. Игорь почувствовал, как осторожно сжимаются широченные ладони, которыми, опыт показал, Славик мог подковы разрывать. Когда-то давно Морозов лично прооперировал мать Лебедева, прооперировал удачно и бесплатно. Болезнь отступила, женщина прожила лишний десяток лет и умерла легко, без боли и страданий совсем по другой причине. Профессиональный борец, Слава Лебедев этого не забыл. — Этот там, наверху. Как вы сказали.
— Отлично. Пойдем посмотрим.
Боря-Шары был крепко примотан к стоматологическому креслу клейкой лентой.
Во рту у него с трудом помещалась большая упаковка бинтов. Глаза, точнее, один глаз — второй заплыл начисто — таращился, как у вытащенного на берег окуня.
— Надо же, — сказал Морозов. — А я, кажется, его где-то видел.
Он подошел ближе и спросил у связанного:
— Эй, братец, я тебя видел?
Боря что-то промычал в ответ.
— Ну ничего, ничего, — успокаивающе проворковал Игорь. — И тебя вылечат, и меня вылечат. Все там будем.
Он внимательно осмотрел тело, указал Славе на правую руку пленного.
— Вот эту примотай на пол-локтя дальше. Чтобы пальцы на подлокотник умещались.