Зачем тут сильное войско? Тут уговаривать да мирить без конца надо, а войско... Против кого? Только если против татар. А об этом он, кажется, и помыслить пока не смеет. Не только потому, что слаба Москва против Орды, безнадежно слаба. Татары - это кара Божья, которую надо терпеть (прямо по Библии!) как Навуходоносора, терпеть и ждать. И не рыпаться! Так что задумки наши ему не только неинтересными, а еще, может, и вредными могут показаться. Зато князь за них ухватился! Вцепился! Обеими руками! Как он при мне Любу пытал насчет наших войн! Х-ха! Мне влезть нельзя, он меня смиренным иноком считает (ну и пусть пока!), а она-то толком рассказать не может. Смех и грех! Но Люба (ох, умница!) и что могла не сказала, рукой так (небрежно!) махнула: что там татары, вон полону приволокли тысяч пять, вместе с гаремом, а уж как там и что - муж приедет, сам тебе все обскажет, толком. Князя аж пот прошиб, то ли от зависти, то ли от удовольствия.
"Ах ты, лапа моя! Добрый ты мой домовой, берегиня! Этак-то мы с тобой многое сможем".
- Ну, а как они вообще-то меж собой? Официально или просто? Как он к ней?
- О-о! Лучше не надо! Она все беспокоилась дорогой: как там братик, да какой он теперь...
Она ведь его шестилетним помнила. А тут скатился с крыльца верзила в сажень ростом и к ней: Сестренка! Какая ты маленькая стала! Расцеловал в обе щеки (она и не узнала его, поди), схватил под бока и, как соломинку, рраз! вверх! - она на весь кремль взвизгнула! Вот тебе и встреча, вот тебе и Великий князь, Московский и Владимирский.
- Неужто Любу - и подбросил?
- Как ребенка!
- Здоров, значит.
- Не то слово! Такой пердушок - любо-дорого посмотреть! Даром что пятнадцать лет. Рука с твою ногу, а нога... - монах махнул рукой.
- В кого? Говорят, дед его Иван хлипкий был, невзрачный.
- Зато отец здоровяк. И красавец. В него, наверное... а скорей всего в мать. Мощная бабища была, говорят. Конь с я.....!
- Да?!
- Вот посмотришь на всех Вельяминовых. Все - амбалы! Что мужики, что бабы.
- Хм! Ну ладно, отче... Стало быть - все хорошо?
- Лучше не придумаешь! Так что куй железо, пока горячо.
- Куй... А как? С чего начать-то? С какого конца взяться? Я всю дорогу себе голову ломал. Все мозги набекрень! Своих только гонять? Невелико войско. Сколько он мне поместий в кормление даст?
- Ну, с Бобровкой не сравнить!
- Ну пусть и не сравнить. Не в этом дело. Тут в принципе суть! Ну будет у меня полк, по-нашему сбитый. Ну два! Ну пять!! Но остальное-то войско - другое! По-другому скомплектованное и обученное. Воспитанное по-другому! А это ведь, отче, нас с тобой не устроит. А?..
- Меня-то бы и браги ковш устроил. Но я понимаю, о чем ты. Не робей! Думаю, и свои полки строить надо, и на других давить. Тут через князя! И ничего тут сверхъестественного нет, все выполнимо. Только работы, конечно... Выше головы. Справишься ли? От тебя все будет зависеть.
- А ты как считаешь, справлюсь?
- Дыть ведь тебя только завести надо. Я как лыцаря того вспоминаю, так думаю - сможешь! Все, что захочешь - сможешь!
- Хм! Но ведь тут мы в чужой монастырь со своим уставом... Дров бы не наломать. Ведь они тут крепко, смотрю, сидят. Богатые все, черти! И много их. Я по строительству сужу. Размах какой! Силищи, средств сколько! Сильные на Москве бояре. И у каждого своя дружина, свои порядки. Попробуй, сунься ему указывать. А?
- У-у, брат! Об том целый особый разговор! Тут все не как у нас. И к нему не сунешься, это верно. Но только если ты такой же, как он, боярин. Даже если ты знатнее, богаче и проч. А вот если князь прикажет! Все! Штаны последние снимет, дочь голую приведет, сыну башку снесет - нет границ зависимости! У них тут как у татар: один владыка. Второго, третьего или, там, пятого - нет! Остальные все - рабы, прах! Чудно. И жутко! Он ведь и сам-то Великий князь только здесь владыка. А перед ханом он тоже - ничто, пыль.
Ну он по такому же принципу - и своих подданых. То есть здесь законов, прав, привилегий каких-то - нет. Ну, на словах где-то там, может, и есть, но владыка может порушить любой закон, любое право, и ничего ему за это не будет! Более того, нарушения, произвол как бы еще и увеличивают авторитет владыки! Вот как, брат. Так что все права и законы здесь Великий князь. Церковь, правда, в стороне стоит, князья ее боятся, почитают, - не касаются. Оттого, может, и авторитет митрополита столь высок, но авторитет авторитетом, а Алексий сам по себе - великая голова! Бояре же набирают силу и теряют силу исключительно благодаря возможности влияния на князя. И вся их борьба и возня идет только за место возле него. Теперь ты понимаешь, какая удача свалилась тебе в руки?! Не урони!
- Постараемся. Но что ни говори, а иерархия-то существует же все-таки какая-никакая?
- Ну куда ж от нее! Тот же Василь Василич. Не угоди ему кто, так он знаешь?!.. Не сам, конечно, а опять через князя. Нашепчет, насоветует и... В общем, самый главный боярин тут, конечно, он. Тысяцкий! А тысяцкий это... это почти что князь. Весь город под рукой! Очень богат! Всех богаче. Но главное, разумеется, не богатство, а на князя влияние. Хотя, по-моему, перегибает. Я недавно здесь и от верхушки далек, но и я заметил - тяготится князь его опекой. Морщится, раздражается при разговоре. Не знаю, умен ли Василий Василич, поймет ли вовремя. Если не поймет - слетит, стоит князю на троне пообвыкнуть. Такое с Вельяминовыми уже было при отце Дмитрия, князе Иване. Но смогли вернуться, снова закрепиться. Правда, поговаривают, с кровью...
- Вот как?!
- Да. Убийство тысяцкого бывшего, Босоволкова Алексея Петровича, не иначе как их рук дело, больше некому. И ничего, сошло... Представляешь теперь, какая за ними силища?!
- А говоришь, все - прах.
- Супротив князя - все. Даже он, дядя родный. Ну, остальные помельче, пожиже. Хотя... Да-а! Забыл совсем! Есть ведь еще одна семейка!.. Эти никого не боятся, даже Василь Василича. Даже перед самим князем не шибко гнутся.
- Вот тебе раз! Ты уж не только меня, ты и себя запутал. Кто ж такие?!
- А-а! Есть! Вот митрополит Алексий, он хоть ума великого, и святой почти, и паству блюдет, и государственные интересы, а все же живой человек. И отец у него был, и мать... И братьев, оказывается, куча!
- А-а!
- Да! Семья! Их, кроме митрополита, еще четверо братьев, и всем палец в рот не клади! Они, правда, в боярские споры особо не лезут. Но их не тронь! Старший (после Алексия), Феофан Федорыч, этот вообще!.. Как митрополит почти по авторитету. Все внешние дела на нем: с Литвой ли, с Ордой, еще с кем - все он. А с ним в упряжке старший сын его, Данило Феофаныч, зрелый уже муж и мудрец, в дядю и в отца, самый среди них активный. Остальные братья попроще: Матвей, Константин, а вот младший уже и прозвище имеет - Плещей. Это их предка так звали.
Но удивительное дело, Мить, мало того, что в семьях дружно живут, они и меж семьями, и дальше... Все как-то тесно, как клубок! И как бы у княжеского трона ни пихались, меж собой всегда коротко, в обнимку. Кажется, они и дерутся-то втихаря, по-родственному. Все друг с другом родня: сватья, братья, кумовья - черт их распутает! Ну, а кто пожиже... У самого Василь Василича еще три брата: Тимофей Василич - это человек важный, но неплохой, спокойный, не заносистый, рассудительный; Федор и Юрий - этих я еще не видел, не знаю. А еще у Василь Василича сыновья взрослые: старший, Иван, примерно тебе ровесник, да еще двое помоложе, Микула и Полиевкт. Чуешь, силища тоже какая? Какая тоже семья!
Еще есть один человек, не считаться с которым невозможно, - духовник княжеский, Михаил. Князь его зовет "дядя Митяй". К князю митрополитом приставлен. Очень грамотный, знает много, но... не почину как-то шустр.