Миддлмарч - Элиот Джордж "Мэри Энн Эванс" 5 стр.


- Вы отказываете себе в удовольствиях из каких-то высоких, благородных побуждений.

- Нет, это не совсем верно. Ничего подобного я о себе не говорила, ответила Доротея покраснев. В отличие от Селии она краснела редко и только когда очень радовалась или очень сердилась. В эту минуту она сердилась на нелепое упрямство сэра Джеймса. Почему он не займется Селией, а ее не оставит в покое, чтобы она могла слушать мистера Кейсобона? То есть если бы мистер Кейсобон говорил сам, а не предоставлял говорить мистеру Бруку, который в эту минуту сообщил ему, что реформация либо имела смысл, либо нет, что сам он - протестант до мозга костей, но что католицизм - реальный факт, а что до того, чтобы не уступать и акра своей земли под католическую часовню, то всем людям нужна узда религии, которая, в сущности, сводится к страху перед тем, что ждет человека за гробом.

- Одно время я глубоко изучал теологию, - сказал мистер Брук, словно поясняя столь поразительное прозрение. - И кое-что знаю о всех новейших течениях. Я был знаком с Уилберфорсом (*13) в его лучшие дни. Вы знакомы с Уилберфорсом?

- Нет, - ответил мистер Кейсобон.

- Ну, Уилберфорс, пожалуй, не ахти какой мыслитель, но если бы я стал членом парламента - а мне предлагают выставить мою кандидатуру, - я бы сел на скамью независимых, как Уилберфорс, и тоже занялся бы филантропией.

Мистер Кейсобон наклонил голову и заметил, что это очень обширное поле деятельности.

- Да, - сказал мистер Брук с благодушной улыбкой. - Но у меня есть документы. Я уже давно начал собирать документы. Их надо рассортировать всякий раз, когда меня интересовал тот или иной вопрос, я писал кому-нибудь и получал ответ. Я могу опереться на документы. Но скажите, как вы сортируете свои документы?

- Преимущественно раскладываю по ячейкам бюро, - ответил мистер Кейсобон с некоторой растерянностью.

- А нет! Я пробовал раскладывать по ячейкам, но в ячейках все перепутывается, и никогда не знаешь, где лежит нужная бумага, - на "А" или на "Т".

- Вот если бы, дядя, вы позволили мне разобрать ваши бумаги, - сказала Доротея, - я бы пометила каждую соответствующей буквой, а потом составила бы список по буквам.

Мистер Кейсобон одобрительно улыбнулся и заметил, обращаясь к мистеру Бруку:

- Вам, как видите, было бы нетрудно найти превосходного секретаря.

- Нет-нет, - ответил мистер Брук, покачивая головой. - Я не могу доверить свои бумаги заботам юных девиц. У юных девиц всегда ветер в голове.

Доротею это глубоко огорчило. Мистер Кейсобон решит, что у ее дяди есть особые причины для подобного утверждения, тогда как это мнение, легковесное, точно сухое крылышко насекомого, просто родилось из общего сумбура его мыслей и ее коснулось лишь случайно.

Когда сестры удалились в гостиную, Селия сказала:

- Ах, как мистер Кейсобон некрасив!

- Селия! Я еще не видела мужчины столь благородного облика! Он удивительно похож на портрет Локка. Те же глубоко посаженные глаза!

- А у Локка тоже были две волосатые бородавки?

- Может быть, и были - на взгляд людей определенного рода! - отрезала Доротея, отходя к окну.

- Но у мистера Кейсобона такой желтый цвет лица!

- И прекрасно. Тебе, вероятно, нравятся мужчины розовые, как cochon de lait [молочный поросенок (фр.)].

- Додо! - вскричала Селия, с удивлением глядя на сестру. - Прежде я не слыхала от тебя таких сравнений.

- А прежде для них не было повода! Очень удачное сравнение! Удивительно подходящее!

Мисс Брук явно забылась, и Селия прекрасно заметила это.

- Не понимаю, почему ты сердишься, Доротея.

- Мне больно, Селия, что ты смотришь на людей так, точно они животные, только одетые, и не замечаешь на человеческом лице отпечатка великой души.

- А разве у мистера Кейсобона великая душа? - Селия была не лишена простодушной злокозненности.

- Да, я в этом не сомневаюсь, - решительно ответила Доротея. - Все, что я вижу в нем, достойно его трактата о библейской космологии.

- Но он почти ничего не говорит, - заметила Селия.

- Потому что ему тут не с кем разговаривать.

"Доротея просто презирает сэра Джеймса Четтема, - подумала Селия. Наверное, она ему откажет. А жаль!"

Селия нисколько не обманывалась относительно того, кем из них интересуется баронет. Иногда ей даже приходило в голову, что Додо, пожалуй, не сумеет дать счастья мужу, не разделяющему ее взглядов. А в глубине ее души пряталось постоянно подавляемое убеждение, что ее сестра чересчур уж религиозна для семейной жизни. Все эти ее идеи и опасения были точно сломанные иголки - страшно ступать, страшно садиться и даже есть страшно!

Когда мисс Брук начала разливать чаи, сэр Джеймс поспешил подсесть к чайному столику, нисколько не обидевшись на то, как она отвечала ему за обедом. Да это и понятно. Он полагал, что нравится мисс Брук, а манеры и слова должны стать совершенно уж недвусмысленными, чтобы уверенность или, наоборот, подозрительность - не могла истолковать их на свой лад. Мисс Брук казалась баронету очаровательной, но, разумеется, он прислушивался не только к своему сердцу, но и к рассудку. Ему были свойственны разные превосходные качества, и в том числе одно редкое достоинство: он твердо знал, что таланты его, даже получи они полную волю, не зажгли бы и самого скромного ручейка в графстве, а потому он был бы только рад жене, которой можно по тому или иному поводу задать вопрос: "Так как же мы поступим?" - жене, которая способна помочь мужу советами и располагает достаточным состоянием, чтобы советы эти были вескими. Что же до излишней религиозности, которую ставили в вину мисс Брук, он толком не понимал, в чем эта религиозность заключается, и не сомневался, что после свадьбы она быстро пойдет на убыль. Короче говоря, он чувствовал, что сердце его сделало правильный выбор, и готов был к известному подчинению, тем более что мужчина при желании всегда может сбросить с себя такое иго. Правда, сэр Джеймс не думал, что ему когда-нибудь надоест подчиняться этой красавице, чьим умом он восхищался. А почему бы и нет? Ведь ум мужчины, пусть самый скудный, имеет то преимущество, что он мужской (так самая чахлая береза - все-таки дерево более высокого порядка, чем самая стройная пальма), и даже невежество его кажется более почтенным. Возможно, сэр Джеймс был неоригинален в своих оценках, но крахмал или желатин традиционности по милости провидения способен укрепить и жиденькую веру.

- Позвольте мне надеяться, мисс Брук, что вы измените свое решение относительно лошади, - сказал настойчивый поклонник. - Поверьте, верховая езда чрезвычайно благотворна для здоровья.

- Мне это известно, - холодно ответила Доротея. - Я полагаю, что Селии было бы очень полезно ездить верхом.

- Ведь вы в таком совершенстве владеете этим искусством!

- Извините, но у меня было мало практики, и я не уверена, что всегда сумею удержаться в седле.

- Тем больше причин практиковаться. Всякой даме нужно уметь ездить верхом, чтобы она могла сопровождать своего мужа.

- У нас с вами совершенно разные взгляды, сэр Джеймс. Я решила, что мне не следует совершенствоваться в верховой езде, и следовательно, никогда не уподоблюсь тому идеалу женщины, который рисуется вам!

Доротея глядела прямо перед собой и говорила с холодной резкостью, которая больше пошла бы гордому юноше и составляла забавный контраст с любезной обходительностью ее обожателя.

- Но мне хотелось бы знать причину столь жестокого решения. Не может быть, чтобы вы усматривали в верховой езде что-либо дурное.

- Однако вполне может быть, что мне ездить верхом все-таки не следует.

Назад Дальше