Похоже, однако, что Гай не доставит дочери удовольствия и, наверное, даже не поморщится.
Но если не на него, то на кого это рассчитано? Несомненно, на миссис Поджатые Губы. Судя по ее виду, она как раз из тех особ, которые без конца ворчат на то, что по телевидению якобы показывают «чернуху и порнуху».
Закрыв журнал, Клодия взяла со стола другой и все еще читала его, когда Гай вернулся в гостиную.
Усевшись напротив, он извинился.
– Не стоит извиняться. – «Настало время для светской беседы», – подумала Клодия, кладя журнал на столик. – Теперь, когда с обедом покончено, скажите, за что Аннушку исключили из школы?
Он уселся поудобнее, положив ногу на ногу так, что лодыжка одной ноги оказалась на колене другой.
– Почему бы вам не спросить у нее? Она расскажет об этом в мельчайших подробностях, которые я опустил бы. Это поможет сломать лед в общении.
Только было Клодия хотела ответить: «Если она вернется до полуночи», – как дверь распахнулась. Вошла миссис Пирс с подносом. Поставив его на стол, экономка чопорно произнесла:
– Мистер Гамильтон, я хотела бы с вами поговорить, прежде чем уйду. С глазу на глаз.
Гай поднялся и последовал за ней, но неплотно прикрыл за собой дверь. Клодия, сама того не желая, не могла не подслушать разговор, состоявшийся в коридоре.
– Я не могу нести за нее ответственность, когда вас нет дома, мистер Гамильтон. Особенно после того, что случилось в прошлый раз.
– Я и не собираюсь взваливать на вас такую обузу, миссис Пирс. Как раз сейчас я занимаюсь тем, чтобы организовать все по-другому.
– И еще одно: я не могу допустить, чтобы шестнадцатилетняя девчонка указывала мне, чем я должна заниматься, и…
– Миссис Пирс, если не возражаете, мы обсудим этот вопрос в кабинете.
От нечего делать Клодия поднялась и подошла к камину. Давненько не видела она настоящего огня в камине, если, конечно, не считать газовых каминов с имитацией горящих поленьев.
Над ним висела картина, на которой был изображен корабль в бушующем море, но внимание Клодии привлекло нечто другое. Презирая себя за любопытство, она взяла в руки фотографию в серебряной рамке, стоявшую на полированной поверхности бокового столика. На снимке очаровательно улыбалась полуторагодовалая девочка.
«Аннушка», – подумала Клодия, разглядывая влажные темные глазки ребенка и вспоминая экзотическую девушку в ресторане. Даже в нежном детском возрасте она отличалась незаурядной внешностью.
Там стояли еще две фотографии. На одной – Аннушка, улыбка которой открывала пробелы на месте выпавших зубов. При взгляде на другую фотографию у Клодии сжалось сердце.
Молодой Гай Гамильтон с длинными волосами улыбался, – улыбался не уголком губ, а по-настоящему, в полный рот. Одной рукой он обнимал за плечи темноволосую женщину, на которую была очень похожа Аннушка, только красота женщины была более хрупкой. На руках женщина держала крошечный сверток, завернутый в белую шаль.
Гордый молодой отец со своим маленьким семейством.
Все домыслы Клодии относительно развода или разрыва между супругами моментально улетучились. Каким-то непостижимым образом она поняла, что эта хрупкая женщина умерла. У нее перехватало дыхание, но тут снова послышались голоса, и она, виновато вздрогнув, поспешно поставила фотографию на место. Когда Гай вошел в комнату, Клодия была погружена в чтение.
– Извините. – Он стал наливать в чашки кофе, но вдруг остановился. – Мне следовало бы спросить, может быть, вы предпочитаете выпить чаю?
– Я с удовольствием выпью кофе, без сахара. – Девушка безмятежно улыбнулась, моля Бога, чтобы Гамильтон не заметил, что глаза у нее блестят больше чем следует.
Клодия, возьми себя в руки.
Но чем больше она старалась, тем хуже у нее получалось.
Наконец Клодия была вынуждена полезть в сумку, чтобы отыскать бумажный платок.
Пропади все пропадом.
Платка не было. Она торопливо вытерла глаз тыльной стороной ладони, пока слеза не скатилась по щеке.
– Ах, эта дурацкая тушь! – поморгав глазами, сказала Клодия, стараясь изобразить раздражение. – Кажется, мне что-то попало в глаз. У вас нет бумажного платка?
– У меня есть обычный носовой платок, – сказал Гамильтон, протягивая ей что-то чистое и белое.
– Спасибо. – Клодия торопливо промокнула глаза и почувствовала, как приступ слезливости постепенно проходит, по тут оказалось, что она переусердствовала, промокая глаза. Теперь ей действительно что-то попало в глаз.
Она снова промокнула глаза, поморгала, но что-то осталось в глазу, что-то мешало смотреть, словно песчинка на роговице.
Досадливо пробормотав что-то, Гай поднялся на ноги.
– Позвольте. – Он сел рядом и твердой рукой взял ее за подбородок. – Не шевелитесь и смотрите вверх.
Уверенно, как будто ему приходилось проделывать это сотни раз, Гай опустил вниз ее веко.
– Я ее вижу, – пробормотал он. – Не двигайтесь. – Еще мгновение, и он извлек соринку.
– Вот спасибо! – Голос у Клодии немного дрожал – отчасти от недавнего приступа, отчасти оттого, что Гамильтон находился так близко.
Нервные окончания снова напряглись, готовые принимать сигналы, отчего даже незаметные, как пушок, волоски на руках встали дыбом.
– Судя по всему, вам приходилось проделывать эту операцию и раньше? – сказала девушка, заставив себя улыбнуться.
– Только в те времена, когда Аннушка была маленькой и ей попадал в глаза песок на пляже.
То ли в этом были повинны два бокала вина, выпитые после джина с тоником, то ли трогательная фотография, но вся ее линия обороны распадалась на части, словно мокрая бумага. Клодия вдруг увидела в этой истории обремененного тяжелой заботой родителя-одиночку, которому некому помочь.
Будь что будет!
Облизав пересохшие губы, она сказала:
– Мистер Гамильтон, я…
– Зовите меня просто Гай. – Он едва заметно улыбнулся, не подозревая, в какое смятение приводит его улыбка все ее нервные окончания.
– Пусть будет Гай. – Ей хотелось, чтобы голос ее звучал деловито, но это давалось нелегко. – Я подумала над вашим предложением, и, учитывая обстоятельства…
Она не успела договорить.
Двустворчатая дверь почти бесшумно распахнулась. На пороге стояла девушка, очень мало похожая на ту, которую Клодия видела в ресторане. Волосы ее были подобраны под бейсбольную кепочку, на ней были надеты джинсы и кожаная рокерская куртка.
– Ты опять, папа? Последние гастроли перед тем, как наступит мужской климакс? – дерзко произнесла девушка.
Гай сразу же вскочил на ноги.
– Где ты была?
Клодия поморщилась от его сурового тона.
– Гуляла. А ты что подумал?
Гай сделал шаг к двери, и выражение лица девушки резко изменилось: она узнала Клодию.
– Боже мой! Кого я вижу? Никак это мать твоего незаконнорожденного ребенка? Что вы здесь делаете? Выколачиваете из него алименты?
– Аннушка!
Лицо девушки возмущенно вспыхнуло.
– Так вот зачем ты заставил меня дать ее адрес! Ты притворился, что собираешься задать перцу идиотам, зарабатывающим себе на жизнь тем, что шокируют людей, а сам просто хотел увидеться с ней?
– Ничего подобного!
– Ты что, считаешь меня тупицей? Ты самый отъявленный лицемер! – Она повернулась и почти бегом бросилась вон из комнаты. Гамильтон бросился за ней.
– Аннушка!
– Отвяжись! – Послышался дробный стук каблучков, взбегающих вверх по лестнице.
Несколько секунд стояла мертвая тишина, как будто пронесся ураган. Гай снова опустился в кресло напротив Клодии и устало взъерошил рукой волосы. Клодия поднялась, чувствуя себя крайне неловко.