Бьянка долго смотрела на них, думая о Мэтте.
Проснулась она внезапно и в первые несколько секунд не могла сообразить, где находится. Затем до нее донесся тихий и жалобный детский плач.
— Бабушка… бабушка…
Моментально все вспомнив, Бьянка отбросила одеяло и помчалась в соседнюю комнату. Лиза сидела на постели, глядя широко распахнутыми глазами на открытую дверь.
Услышав ее испуганный вздох, Бьянка поспешно включила свет, чтобы Лиза смогла ее рассмотреть, и присела на край кровати.
Она оказалась меньше, чем ожидала Бьянка — крошечная девочка с хорошеньким личиком, такими же голубыми глазами, как у ее отца, и коротко остриженными темными волосами.
И она дрожала от страха.
— Не бойся! — ласково сказала Бьянка. — Я дружу с твоим папой и осталась тут ночевать. Я услышала, как ты плачешь.
— Где бабушка? — прошептала Лиза. — Хочу к бабушке.
— Бабушки сейчас здесь нет. Но не волнуйся, она скоро вернется. Ты чего-нибудь хочешь? Или просто проснулась и почувствовала себя одинокой? — Бьянка взъерошила пушистые детские волосики. — Меня зовут Бьянка. А тебя я знаю, ты ведь Лиза?
— Уходи, — темные, густые ресницы девочки намокли от слез. — Ты мне не нравишься, уходи.
— А ты мне нравишься. Какая красивая пижама, она тебе очень идет.
Слегка отвлекшись, Лиза взглянула на свою белую байковую пижаму с рисунком в виде плюшевых медвежат. Ее слезы высохли, а розовые губки изогнулись в довольной улыбке.
— Мишки, — сказала она. — Это я их выбрала.
— Правда? Отличный выбор. Мне тоже нравятся мишки. У меня есть очень старый плюшевый медвежонок, который постоянно сидит на моей кровати.
Лиза заинтересованно взглянула на Бьянку.
— Как его зовут?
— Эдгар. Его мне папа подарил, когда я была маленькая.
Сказав это, Бьянка удивилась собственным словам. Она давно уже забыла, откуда у нее взялся этот медведь.
Как ни странно, теперь этот момент вспоминался ей совершенно отчетливо. Папа наклоняется, чтобы взять ее на руки, усаживает к себе на колени, целует ее и показывает медвежонка, одетого в матросский костюмчик, с белой бескозыркой на лохматой голове.
— С днем рождения, малыш. Это тебе… нравится? Ты будешь любить его?
И она любила. В течение долгих лет это было единственное напоминание об отце, чье имя перестало упоминаться в доме после его ухода. Мама выбросила все его фотографии, одежду и книги. Она была очень сильно обижена на отца, в ее душе копилась ненависть. Бьянке иногда казалось, что именно эта ненависть и стала причиной рака, убившего ее.
Ненависть — это язва, разъедающая плоть и рассудок.
— А мне папа подарил кенгуру, — похвасталась Лиза. — Ее зовут Кенга.
Огромная пушистая зверюга восседала на подоконнике рядом с кроватью.
— Какая красивая, — хрипло сказала Бьянка, надеясь, что Лиза не повторит ее судьбу и никогда не обнаружит, что у нее больше нет отца, а на память о нем осталась единственная мягкая игрушка.
Из глаз девочки снова полились слезы.
— Где мой папа? Хочу к папе.
Бьянка торопливо спросила:
— Разбудить твоего папу? Он спит в своей комнате.
— Да, я хочу к папе, — всхлипнула Лиза.
Бьянка повернулась к двери и увидела Мэтта, стоящего на пороге в темно-красном шелковом халате поверх пижамы.
Как долго он наблюдал за ней?
— Вот твой папа, — сказала она, и девочка, просияв, протянула руки ему навстречу.
Мэтт подхватил на руки свою дочь, крепко ее обнял и поцеловал сначала в макушку, а потом в бледные, мокрые от слез щеки.
— Привет, милая… что случилось?
Бьянка тихонечко ушла. Ей почему-то больно было видеть их вместе. Она чувствовала себя лишней.
Мэтт Харн обладает и богатством, и влиянием, но не способен исцелить свое разбитое сердце или наладить отношения с собственным ребенком.
Как он может оставлять ее здесь и спокойно уезжать в Лондон? И каково Лизе? Почему жизнь людей такая сложная?
Бьянка залезла в кровать, но свет выключать не стала. Усевшись и обхватив руками колени, она размышляла о своем отце, Мэтте Харне, Доне Хестоне… вообще о мужчинах, о том, как они живут и как относятся к женщинам и детям.
Этот мир создан для мужчин. Женщины могут найти хорошую работу, могут стать независимыми и добиться успеха. Но в отношениях с мужчинами они до сих пор остаются людьми второго сорта.
Время шло. Бьянка замерзла и собиралась уже лечь и выключить свет, когда в ее дверь постучали.
— Да? — отозвалась она.
Мэтт открыл дверь.
— Она снова уснула.
Сидя на кровати в нескольких метрах от Мэтта, Бьянка почувствовала себя очень неуютно.
— Спасибо, что позаботилась о ней до моего прихода.
Она махнула рукой.
— Пустяки. Она такая милая.
Мэтт улыбнулся.
— Мне жаль, что она тебя разбудила. Слушай, я собрался сварить себе какао… ты не хочешь?
Она кивнула.
— Спасибо, с удовольствием выпью.
— Нет проблем. Подожди минутку.
Мэтт исчез, а Бьянка упала на кровать и с тревогой взглянула на себя в зеркальце.
Ее светлые волосы растрепались и спутались, лицо горело от испуга, а шелковая пижамная рубашка липла к телу, подчеркивая грудь и тонкую талию. Не удивительно, что Мэтт так на нее таращился.
Она начала расчесывать волосы и замерла, услышав звонок. Телефон? Откуда могут звонить в такое время? Из больницы? Наверное, что-то случилось с матерью Мэтта. Вот бедняга.
Но, похоже, это не телефон — звонили в дверь. Удивленная, Бьянка взяла наручные часы с туалетного столика.
Уже полночь. Кто может прийти так поздно?
Она услышала торопливые шаги по коридору, щелчок замка, скрип открывающейся входной двери и тихий шепот — Мэтта она узнала сразу, а второй голос принадлежал женщине.
Бьянка на цыпочках прокралась на лестницу и выглянула вниз. В дверях, почти вплотную к Мэтту Харну, стояла женщина в облегающем кремовом костюме.
— Я не могла не приехать… — сказала она.
Мэтт обнял ее и поцеловал.
Бьянка не верила собственным глазам.
Это была Сара Хестон.
Четвертая глава
Бьянка, дрожа, вернулась в свою комнату и залезла под одеяло. Что понадобилось здесь жене Дона в такое позднее время?
Она живет где-то поблизости. Часто ли она приезжает сюда по выходным? Или Мэтт позвонил ей и сказал, что его мать в больнице, но забыл упомянуть о том, что он не один в доме. Быть может, это совершенно невинный, случайный визит?
Ну да, среди ночи.
— Я не могла не приехать… — сказала Мэтту Сара Хестон и обняла его. А он ее поцеловал.
Бьянка зажмурилась, но эта сцена стояла у нее перед глазами: его склоненная голова, ее лицо, приподнятое для поцелуя. Просто знакомые так себя не ведут. Но из слов Мэтта следовало, что они едва знают друг друга!
Что же он говорил? Будто Сара училась с его женой, и он познакомился с ней недавно.
«Можно ли этому верить?» — спросила себя Бьянка и поняла, что нет. Но в чем же правда? В том, что они любовники?
Сейчас, когда Дон планирует слияние компаний, это обстоятельство тревожит еще сильнее. Как он воспримет известие о тайных встречах его жены с мужчиной, чью фирму он выбрал в качестве жертвы? И что знает Сара Хестон о делах своего мужа?
Должно быть, не много. Живя в деревне и редко появляясь в Лондоне, она вряд ли может следить за деятельностью компании. Обсуждает ли с ней Дон деловые вопросы? Возможно, но сомнительно, поскольку в этом случае он должен полностью ей доверять.
Способна ли она на предательство?
Бьянка слишком мало знала, чтобы строить догадки, но инстинкты подсказывали ей, что она влипла в очень непростую ситуацию.
Нужно ли рассказать Дону?
Об отношениях Дона с другими женщинами сплетни ходили давно.