Блэки с противоположной стороны комнаты спросил:
– А как ты собираешься назвать нашу Тинкер Белл? Ты уже придумала ей имя?
Поглощенная своими размышлениями Эмма не стала долго раздумывать. Имя это буквально висело на кончике ее языка, и она машинально произнесла:
– Эдвина… – Как только это имя сорвалось с ее губ, Эмма окаменела, пораженная собственной оплошностью. «Что заставило меня назвать это имя?» – негодовала она на себя. Ведь у нее никогда не было намерения назвать ребенка именем Эдвина. Еще много недель назад она решила дать дочери имя Лаура. Эмма чувствовала себя так, будто из нее выкачали всю кровь.
У Блэки отвисла челюсть, и он изумленно уставился ей в спину. Он видел, как она вся напряглась и на ее острых лопатках натянулся тонкий шелк надетой на ней белой блузки. Он повторил про себя названное ею имя и мгновенно, ни секунды не сомневаясь, понял, кто был отцом ее ребенка. Эдвин Фарли! В этом нет никаких сомнений. Теперь все встало на свои места. Как же он не подумал об Эдвине раньше? Ведь это было так очевидно. Он месяцами терзался сомнениями относительно ее рассказа, убежденный в том, что такая привередливая девушка, как Эмма, ни в коем случае не могла спутаться с какой-то там деревенщиной. Боль за нее защемила его сердце, и он было потянулся к ней, чтобы поддержать ее. Но не стал этого делать и сосредоточился. Хотя Эмма стояла, отвернувшись от него, он ясно чувствовал, как она смущена ужасной оговоркой, сорвавшейся с языка. Что заставило ее проговориться? Эмма с ее осторожностью ни за что бы так не поступила сознательно. Она допустила ошибку, которую сейчас была не в состоянии изящно исправить. Поэтому Блэки напустил на себя беззаботный вид и с притворной веселостью спросил:
– И где же ты откопала такое музыкальное имя, крошка? Не иначе, как в одном из этих иллюстрированных журналов. Ну, ладно. Хотя имя довольно вычурное, но идет моей дорогой Тинкер Белл. Ей-богу, мне оно нравится.
Эмма кивнула, предпочитая не отвечать. Блэки засуетился с полотенцем, стараясь изящно перекинуть его через руку, потом попробовал воду, всячески пытаясь протянуть время, чтобы дать Эмме возможность собраться с мыслями и призвать на помощь свое воображение.
– Ну вот, я готов, – сказал он, сияя улыбкой. – Держи ребенка перед собой, Эмма… Да, вот так будет правильно. Хорошо, крошка.
Эмма слегка пришла в себя и сказала:
– Ее полное имя должно быть Эд… Эдвина, – запнулась она, сглотнула слюну и уже спокойнее продолжила, – Лаура Шейн…
– Шейн! – прервал ее Блэки с неподдельным изумлением.
– Да, Шейн – в твою честь. Я же не могла назвать ее Десмонд или Патрик, да и имя Блэки ей не очень то подходит, ты не находишь?
Он расхохотался.
– Правда! Правда! Ну, я так польщен этим, и мне это так приятно, Эмма! Тогда давай начнем.
Он размашисто погрузил пальцы в кувшин с водой и начертал ими крест на лбу ребенка.
– Подожди минутку, – остановила его Эмма, глаза ее широко раскрылись. – Я не католичка, и мой ребенок тоже. В англиканской церкви викарий просто сбрызгивает водой ребенка, но не крестит его. Мы должны все делать как положено. Поэтому, начни с начала, пожалуйста.
Блэки спрятал улыбку. Для атеистки она что-то была слишком хорошо осведомлена.
– Ладно, Эмма, я все понял.
Он вытер полотенцем влажный крест на лбу ребенка и приступил к обряду заново. Опустив в кувшин свои крупные загорелые пальцы, он затем церемонно уронил с них несколько капель воды на ребенка, который не мигая смотрел на него.
– Во имя Отца и Сына, и Святого Духа нарекаю тебя Эдвиной Лаурой Шейн Харт.
Блэки перекрестился и, нагнувшись, поцеловал ребенка, а потом улыбнулся Эмме и поцеловал ее тоже.
– Ну вот и все, крошка. Ребенок окрещен. Ты почувствовала себя счастливее?
– Да, Блэки, спасибо.
Все было великолепно. И посмотри на девочку – она снова улыбается и даже не пискнула, когда ты побрызгал на нее водой. Я начинаю думать, что ее ждет хорошая жизнь. А это самое лучшее, что может быть, Блэки! – она обернулась, глаза ее сияли торжеством.
– У нее будет самая лучшая одежда, она будет учиться в самых лучших школах, и она станет настоящей леди! Я позабочусь об этом, и ничто меня не остановит.
Серьезное выражение ее лица растаяло в смущенной улыбке.
– Интересно, на кого она будет похожа, когда вырастет, а, Блэки?
«Конечно, на Фарли», – подумал про себя Блэки, внимательно разглядывая ребенка. Какой бы крохотной она не была, но его черты уже проглядывались. Вслух же он сказал:
– Она будет очаровательной, Эмма, можешь не сомневаться. А сейчас положи ребенка в колыбельку и достань у Лауры бутылку портвейна. Я думаю, что мы должны выпить за здоровье девочки.
– О, Блэки, ты думаешь, что так будет правильно? Лаура может быть недовольна, если мы залезем в ее…
– Не говори глупости, Эмма, – со смехом воскликнул Блэки. – Лаура вовсе не будет против. И потом, я все равно попозже схожу в винную лавку и куплю еще одну бутылку. Мы ведь обязаны выпить за Эдвину. Таков обычай.
Эмма согласилась. Они выпили за здоровье ребенка красного портвейна, налитого Эммой в маленькие стаканчики.
– Пусть она будет здоровой, богатой и красивой, – произнес Блэки, отхлебнув глоток. – О красоте можно было и не говорить. Уверен, что она будет похожа на свою мать.
Эмма нежно улыбнулась ему, и они уселись перед огнем, потягивая вино и погрузившись каждый в свои мысли. Немного спустя Эмма сказала:
– Мы не должны рассказывать о нашем крещении Лауре. Она этого не одобрит и скажет, что подобные вещи так не делаются. А еще она спросит, почему я не пошла в церковь.
Блэки нахмурился.
– Да, ты права. Но все-таки, что ты собираешься ей сказать по этому поводу? Она ведь не знает всей правды и ей покажется странным, почему ты не окрестила ребенка.
– Я ей скажу, что собираюсь сделать это в Райпоне, – ответила Эмма. Произнеся эти слова, она поняла, что приняла, наконец, решение, касающееся ближайшего будущего ребенка.
– Райпон! Почему именно там? – вопросительно взглянул на нее Блэки.
Эмма внимательно посмотрела на него, откашлялась и тихо сказала:
– Потому, что я собираюсь туда с ребенком на следующей неделе. Я отвезу его к моей кузине Фреде.
Она заметила по выражению его лица, что Блэки сбит с толку этим соображением, и торопливо пояснила:
– Она будет жить там с моей кузиной. Ты же знаешь, что я не могу оставить при себе ребенка, так как мне надо работать. Ты сам мне это говорил несколько месяцев назад.
– А ты уже сообщила об этом своей кузине? Она согласна взять Эдвину к себе?
– Нет еще. Я побоялась написать ей, чтобы она мне не отказала. Но, если я приеду к ней с ребенком, она этого не сделает, – сказала Эмма очень уверенным тоном. – Фреда – хорошая женщина, и она была очень близка с моей матерью, хотя и намного моложе ее. Она из тех женщин, что созданы для материнства. У нее самой двое маленьких. Я абсолютно уверена в том, что она не сможет мне отказать, как только увидит Эдвину. Кроме того, я собираюсь платить ей за то, что она будет ухаживать за ребенком.
Блэки вздохнул.
– Да, практическая польза от этой идеи есть. Но не упустишь ли ты так ребенка, Эмма?
– Конечно, ты прав! Риск определенный есть, но как только я крепко встану на ноги, я заберу Эдвину к себе. А пока я думаю навещать ее один или два раза в месяц.
Блэки грустно покачал головой. Его кельтская душа страдала от мысли, что Эмме придется жить отдельно от дочки, и он спросил ободряющим тоном:
– Когда ты собираешься в Райпон?
Эмма прикусила губу.