– Кроме той части, где говорилось про кораблекрушения, – сказал Майкл, поедая креветок из гигантской ракушки.
– В каком смысле?
– Помянешь на свадьбе катастрофу, считай: дело закончится разводом.
– Но не у моей тети с Сэмом, – ответила Куин. – К тому же ты разве не понял? Преподобный говорил о житейских бурях, а не о реальных кораблекрушениях. Он сказал, что беды, как и шторм, делают семью крепче. Если, конечно, есть любовь и страсть.
– А-а… Ну тогда ладно, – согласился Майкл.
– Это что, сарказм?
– Возможно, – Майкл пожал плечами. – Но что вы вообще тут знаете о любви и страсти, а? Без обид, но пригороды Коннектикута не славятся подобными…
– Да ты просто жалок! – воскликнула Куин. – Мыс Хаббарда – это тебе не «пригороды Коннектикута». У нас тут магия. Думаешь, я шучу? Вовсе нет. У нас есть духи, русалки, единороги… – заметив скептическое выражение на его лице, она спросила: – И ты ведь тоже что-то видел, не так ли?
– Нет.
– А по-моему, как раз да. Но ты не понял, что это, и чтоб не выглядеть дураком, предпочитаешь отмолчаться. Но у тебя было знамение…
Глядя на него снизу вверх, Куин чувствовала, что ее сердце вело себя как-то странно. Он вымыл и расчесал свои волосы; без банданы они выглядели такими опрятными и блестящими. Глаза у него были темно-зеленые – цвета усеянной камнями и морской капустой пещеры Винни.
– Что ты видел? – спросила она, сама подивившись своему любопытству.
– Тень, и больше ничего, – ответил он. – Она или оно было во дворе… в тумане. А может, это и был просто туман.
– Мы на Мысе Хаббарда, Майкл. Это был не просто туман.
Он отвернулся, чтобы наложить себе на тарелку еще вкусных креветок, и Куин осознала, что впервые назвала его по имени. Майкл. Твердое в середине, нежное в конце. Имя навеяло ей мысли о каменной стене, протянувшейся через холмы и луга, сквозь леса, удерживающей что-то внутри и что-то снаружи, построенной из покрытых мхом гранитных камней, прочной в одном месте и податливой в другом… по необъяснимой причине, это имя почему-то навевало ей мысли о каменной стене.
Румер и Эдвард стояли возле опоры шатра и наблюдали за тем, как Винни готовилась к сольному выступлению. Сестры Грейсон развесили поверху цветочные гирлянды, и еще они смастерили музыкальные подвески из раковин и обломков деревяшек, собранных после прилива. Ветер и плеск волн наполняли шатер звуками моря.
– Похоже, тебе очень неловко, – сказал Эдвард.
– Нет, я в порядке.
– Причина в Зебе, да?
– Забудь про Зеба, – ответила она. – Давай наслаждаться праздником.
– Твой отец сегодня не в духе, – сказал он.
– О, просто он очень волнуется из-за того, что оказался в центре внимания всех этих женщин. Они обожают его.
– Принести тебе что-нибудь из бара? – спросил Эдвард. – Сейчас мне не помешало бы выпить.
– Нет, с меня пока хватит, – Румер постучала пальцами по стакану.
Стоило Эдварду отойти, как к ней подскочил Зеб. Ее тут же бросило в жар, и она от волнения чуть не раздавила стакан.
– Вот мы и опять вместе, – улыбнулся Зеб.
– Какое меткое замечание!
– Да ну? – спросил он. – Видишь ли, быть здесь – для меня сущий пустяк.
– Это потому, что ты у нас такой знаменитый покоритель галактик?
– Нет, – тихо ответил он. – Я хочу сказать, если бы нам вдруг не повезло, то мы могли бы оказаться не здесь, а в черной дыре, например. Слышала о таких штуках?
– Читала немного.
– Ага, а я вот побывал в одной из них, – глядя в небо, сказал он. – И поверь мне, это то еще веселье.
– Правда? – она поглядывала на Эдварда, который задержался у стойки бара.
– Конечно. Ну, во-первых, это взорвавшаяся звезда. А кому захочется попасть в гости к взорвавшейся звезде? В ее центре такая гравитация, что даже свет не может улизнуть.
В двух словах, это космическое торнадо – яростная, пожирающая всё и вся буря из звездных частиц. И кружит этот водоворот на одном месте со скоростью два миллиона миль в час.
– И ты был там? – засомневалась Румер.
– Точно так.
– Тогда как же тебе удалось спастись?
– Хороший вопрос, – он легонько чокнулся с ней своим стаканом. – Объясню при следующей нашей беседе. Пусть это будет для тебя нечто вроде продолжения сериала – тебе захочется узнать, что дальше, поэтому ты придешь завтра ко мне на ужин, и я тебе все расскажу.
– Мечтать не вредно.
– Ах да, значит, у тебя завтра поход в ресторан, или как это называется, в компании с твоим богатеньким выпускником чего-то там из «Лиги плюща»?
– Почему ты обзываешь его? Ты-то сам учился в Колумбийском университете.
– Да, но я не выставляю это напоказ. А он ходит с таким аристократичным видом, что кажется еще чуть-чуть – и его лицо лопнет от натуги. Где ты подцепила этого типа со стальной челюстью? Ну же, Румер, ведь тебе всегда были поперек горла подобные надменные типчики.
– Он замечательный, – глядя Зебу прямо в глаза, сказала она. – Ему нравлюсь я, а он мне. Я держу у него на ферме своего коня. Мы отличные друзья, которые вместе идут по жизни… – Увидев, что Эдвард о чем-то беседует с Аннабель, Румер нервно сглотнула.
– Тогда почему ты до сих пор не вышла за него?
– Может быть, потому что не верю в брак, – она пожала плечами. – Взять хотя бы мою сестру и тебя…
– Да уж, в этом пример с нас брать не стоит, – согласился Зеб.
Румер медленно выдохнула. Она смотрела на то, как Эдвард вежливо осведомился у Аннабель, чего бы та желала выпить, а потом передал ее просьбу бармену. Наслаждаясь вниманием мужчины, Аннабель прикоснулась к руке Эдварда и рассмеялась. Глядя на него, Румер обрела душевный покой. Но лишь она снова повернулась к Зебу, как всю ее безмятежность как ветром сдуло.
Он шагнул к ней поближе. Их тела чуть ли не соприкасались. Он бурно задышал, словно только что вернулся с пробежки. Все мысли у нее спутались, и она не могла промолвить ни слова.
Как бы забавно это ни прозвучало, но в детстве между ними никогда не было ничего подобного. Их тела двигались в унисон: плавали, катались на велосипедах, лазали по деревьям. А слова струились бурной рекой; они рассказывали друг другу буквально обо всем. Теперь, стоя так близко, Румер разглядела на его темном галстуке белые крапинки, изображавшие разные фазы луны.
– Напоминание о прогулках в небе, – заметила она. Зеб рассмеялся, испытав облегчение оттого, что она первой нарушила молчание, и поправил галстук.
– Подарок от Майкла на день рождения, – пояснил он.
– Хм, интересно, – сказала Румер. – Значит, он изменил свое мнение.
– В каком смысле?
– Когда он был маленьким, он отказывался верить в существование Луны и не хотел, чтобы ты летал туда. Помню, мы по вечерам сидели с ним на скалах, а он плакал, потому что небо было так далеко от нас. Ему было невыносимо думать о том, что ты покидал землю и исчезал в небе.
– А теперь он хочет, чтобы я улетел туда и не вернулся, – горько усмехнулся Зеб.
– Я не очень хорошо разбираюсь в детях, но отец в своей книге написал, что такое поведение подростков – в порядке вещей.
– Сикстус написал книгу? – Румер с гордостью кивнула:
– Ну, он называет ее кучей скрепленных страниц; но, как бы там ни было, это настоящая книга. Неизданная, конечно… учителя передают ее из рук в руки. Когда я начала преподавать свою дисциплину, то загодя сделала около двадцати копий. И в учительской их вмиг расхватали.
– Надо будет ознакомиться, – Зеб с интересом поглядел на облаченного в визитку ссутуленного Сикстуса, которого обступили Майкл, Куин, Элли и детишки Маккреев. – Может быть, он уедет, чтобы написать еще одну.