Глава 8
– Итак, напоминаю вам, дорогие телезрители, что у нас в студии местная жительница Куини Гантер, близкая подруга недавно скончавшегося Лестера Уилсона, – говорил репортер, глядя в камеру. Затем он повернулся лицом к Куини: – Вы полагаете, что в смерти вашего друга кто-то замешан?
– Должно быть, сегодня новостей совсем нет, раз такое показывают, – протянул Хотвайер. Между тем Куини на вопрос репортера ответила утвердительно.
– Это местный канал. Участникам передачи платят по часам. Куини когда-то вела на нем свое ток-шоу. У нее еще остались старые связи.
– Мой бедный Лестер, это я виновата в его смерти, – сказала Куини. Она выглядела по-настоящему расстроенной. – Я написала заметку о его деятельности, и вот двумя неделями спустя его не стало.
– Вы не против поделиться содержанием вашей заметки с телезрителями?
Хотвайер невольно задался вопросом, какова аудитория у этой программы. Едва ли такого рода передачи вызывают интерес у многих. Другое дело – реалити-шоу.
– Я узнала, что мой дорогой друг был в юности наемным убийцей, – сообщила Куини, и даже сейчас, в минуты скорби, глаза ее возбужденно загорелись. – В основном он работал на правительство, но выполнял и частные заказы.
– И вы считаете, что правительство прикончило его, чтобы он молчал?
– Прикончило, – брезгливо прокомментировал Хотвайер. – Кто пишет реплики для этих ведущих?
Клер укоризненно нахмурилась, давая понять, чтобы of. замолчал.
Куини страстно закивала: – Да.
– С тех пор много воды утекло. Кому какое дело до того, что происходило лет сорок назад? И кто бы стал мстить за дела сорокалетней давности!
Куини окинула молодого ведущего ледяным взглядом. Его замечание явно отдавало отсебятиной.
– Я видела дневник Лестера. Последний заказ у него был в начале восьмидесятых.
Хотвайер натянулся как струна. Молодой ведущий заерзал на неудобном стуле.
– И все же и это событие произошло двадцать лет назад.
– Молодой человек, у моего Лестера были связи в правительстве, и, если бы они раскрылись, кое-кому было бы весьма неловко.
– А где сейчас его дневник?
– Пропал. – Куини произнесла эту фразу таким тоном, словно сам факт пропажи уже доказывал насильственный характер смерти Лестера.
– Вы в этом уверены? Может, дневник забрали уже после его смерти?
– Он пропал ночью накануне смерти моего друга. Лестер мне говорил. Он переживал из-за этого. Мы вместе с ним обыскали его комнату, и потом я обыскала его комнату уже после случившегося с ним сердечного приступа. Дневник определенно пропал...
Вскоре интервью закончилось, и Хотвайер выключил телевизор.
– Бедная Куини, она себя винит, – печально сказала Клер.
Хотвайер встал и окинул Клер внимательным взглядом. Он мысленно перебирал возможные сценарии.
– Почему?
– Она написала статью в «Газету ветеранов», в которой клеймила правительство за то, что те оплачивают киллеров.
– Так об этой заметке она говорила в начале интервью? Она была опубликована в «Газете ветеранов»?
– Да.
– Сколько людей могли ее прочитать?
– Тираж этой газеты вполне приличный. Она бесплатно доставляется всем проживающим в Бельмонт-Мэноре и еще в три похожих интерната. Еще ее выписывают члены политической группы, поставившей во главу угла заботу о пожилых. Есть у газеты и другие подписчики.
Выходит, статью прочло больше людей, чем увидело интервью по телевизору.
– Она и в статье сообщила о том, что видела дневник киллера?
– Она не написала об этом прямо, но дала недвусмысленный намек.
Хотвайер определенно завелся.
– Этот киллер, Лестер, он тоже жил в Бельмонт-Мэноре?
– Да.
– И он тоже был твоим другом?
– Да, мы были очень близки. – Глаза Клер наполнились слезами. – Он умер в ночь накануне нападения.
Я так по нему скучаю, – жалобно протянула Клер.
В Хотвайере боролись два желания: успокоить Клер и собрать побольше информации. Вторая потребность оказалась сильнее. Сейчас главным было обеспечить безопасность Клер, и, кажется, он приблизился к разгадке мотива преступления.
– Ты много времени с ним проводила?
– Больше, чем с кем бы то ни было, включая Куини. Он вызывал меня каждое мое ночное дежурство. Мы подолгу разговаривали.
– Он рассказывал тебе о своем прошлом киллера?
– Да. Но вначале я думала, что это его фантазии. И только недавно поняла, что он вспоминает реальные события из прошлого.
– Он говорил тебе, кого убивал?
– Да, он называл некоторые имена, но не одно имя не было мне знакомо.
– Как его звали?
– Я говорила тебе. Лестер Уилсон.
– Я имею в виду его профессиональное имя.
– Откуда ты знаешь, что оно у него было?
– Он прожил долгую жизнь. Дожил до пенсии, не прожил бы столько, если бы не работал под вымышленным именем или псевдонимом.
– Арван – так он себя называл.
– Кельтский бог смерти.
– Именно, – с некоторым удивлением подтвердила Клер.
Хотвайер насмешливо поднял бровь.
– Мы тоже кое-что читали.
Клер улыбнулась ему, и глаза ее задорно блеснули.
– Как трогательно.
– С кем еще, кроме тебя и Куини, он мог поделиться своими тайнами?
– Ни с кем из тех, кого я знаю. Рассудок его все больше мутился с годами. Но в разговорах со мной он всегда преподносил свои откровения как великую тайну. А когда Куини опубликовала свою статью, постояльцы Бельмонт-Мэнора и обслуживающий персонал отреагировали на нее недоверчиво.
– На кого он работал?
– Он никогда мне об этом не говорил, но Куини он показывал дневник.
Да, и об этом она заявила на интервью, и если подозрения Хотвайера оправданны, то ей грозит серьезная опасность после такого рода публичных заявлений.
– Дерьмо.
Клер удивленно на него посмотрела.
– Прошу прощения, – машинально ответил Хотвайер и глубоко вздохнул. – Как ни печально, но в чем-то эта дама могла быть права.
– Но Лестер был уже старик. Он никому не мог причинить зла.
– Он был наемником, а это означает, что он работал и на гражданских. А эти ребята, поверь мне, из штанов выпрыгнут, чтобы только их не раскрыли.
– Гражданские – это все, кто не наемники?
– Это все, кто не солдаты. Но суть не в этом. Суть в том, что некоторые из клиентов Лестера могут быть живы, и кое-кто, возможно, еще не слишком стар для того, чтобы беспокоиться о собственной политической репутации.
– Ты не шутишь? – У Клер округлились глаза.
– Нисколько.
– Вот это да!
– Как он умер?
– От сердечного приступа.
– У него было слабое сердце?
Клер прикусила губу. В глазах ее стоял ужас.
– Вообще-то нет. Это правда, что правительство его заказало?
– Нет.
– Слава Богу.
– Я думаю, что тут может быть замешан гражданский. Частное лицо, так сказать. И тогда Куини тоже грозит опасность.
Клер вскочила и схватила Хотвайера за руку:
– Мы должны к ней ехать. Мы должны убедиться, что с ней все в порядке.
– Мы ведь ждем полицию, ты помнишь?
– Не станем запирать дверь и оставим им записку. Мы им не нужны для снятия отпечатков.
– Им придется составлять протокол. И без нас они не обойдутся.
Но Хотвайер сдался под напором Клер. Он позвонил в полицейский участок уже по дороге в Бельмонт-Мэнор и сообщил диспетчеру, что они с Клер отъехали и позвонят, когда будут возвращаться.
Клер чуть ли не бежала к дверям пансионата. Куини жила в том крыле, куда селили стариков, способных себя обслуживать.
Клер остановилась перед красивой белой дверью и постучала.