– Могу поспорить, что вы говорили не только это.
– Вполне возможно. – Он усмехнулся и покачал головой. – Я много знаю о правах женщин и тому подобном. Думаю, это здорово, что у вас есть право голосовать.
– Ну, спасибо.
– Я не хотел обидеть. – Он поднял глаза на Джесси. – Вы не из слабых.
– И вы тоже.
– Как давно вы отделываете отели и все такое?
– Около восьми лет.
– И хорошо?
– Вам же понравилось то, что я предложила.
– Возможно, но я здесь больше не начальник.
Джесси подумала о Майке Кобурне. О шрамах на его руке. О боли, которую он тщательно скрывает и в то же время холит так, будто это орден.
– Меня все же интересует работа у вас.
– Вы умеете печь оладьи?
Грейди так резко изменил тему разговора, что Джесси от неожиданности заморгала:
– Из ничего?
– Да нет. В коробке, о которой говорил Майк, находится смесь для оладьев. Вы не могли бы замесить тесто? А я пойду покормлю лошадей.
– Или оладьи, или ехать за двадцать миль в город? Грейди кивнул.
– Конечно, я могу испечь оладьи. Он подмигнул:
– Как приятно, когда в доме есть девочка.
Джесси слышала его смех и после того, как за ним закрылась дверь.
Пусть шкафы в хозяйстве Кобурна – Грейди и пустовали, но вот кухонной утвари у них было достаточно. Джесси нашла все необходимое, чтобы приготовить завтрак. Коробка со смесью для оладьев покрылась густым слоем пыли, однако она не обнаружила внутри никаких жучков.
Джесси казалось, что она, как Алиса, провалилась в дыру и оказалась в Стране чудес. Грейди напоминал ей старого характерного актера в голливудских вестернах. А Майк... Она вздохнула. На него не так-то просто навесить ярлык. Ну, скажем, он принадлежит к тому типу раненых отшельников, которых играет Джеймс Дин. Ради обладания таким экземпляром любая женщина готова продать душу. Лишь для того, чтобы в конечном итоге узнать, что его не интересует ни чужая душа, ни чужое сердце. Джесси перевернула оладьи и потянулась за тарелкой. Вообще-то достаточно было развести сухую смесь водой, но она вбила туда еще и яйцо. Грейди где-то раскопал липкую бутылку с сиропом, но не нашел масла. Не было ни сока, ни лимонада, чтобы запить мучную еду. Грейди сообщил, что время плодоношения еще не наступило, но вот клубника поспеет всего через пару педель.
– От этого нам не легче, – пробормотала Джесси и лопаткой переложила оладьи на тарелку.
Она уже собралась выйти через заднюю дверь, чтобы позвать мужчин есть, когда услышала в холле шаги.
Майк. Она поняла это прежде, чем он вошел в кухню. Наверное, потому, что он выше и, следовательно, тяжелее Грейди, объяснила она этот феномен самой себе. Гм. Ее тело не замерло в восторженном ожидании. Нервные окончания не раскалились докрасна, как плита. По коже не пробежали мурашки. Она не боролась с желанием приветливо улыбнуться. Этот мужчина не ее типа – фу! для нее больше вообще не существует «типа»! Никакого. Она ничего не чувствует.
Джесси вздохнула. Мама всегда утверждала, что за ложь, а также за воровство она попадет в ад. Плохо лгать людям, а лгать самой себе – вообще полная бессмыслица.
– Как раз вовремя, – жизнерадостно объявила она, когда Майк прошел в кухню, и протянула ему тарелку.
– Спасибо.
Он взял тарелку левой рукой и направился к столу, ни разу не взглянув на Джесси.
Вскоре, цокая каблуками, в кухню вошел Грейди, и все трое сели за стол и стали есть. Молча.
Джесси старалась не обращать внимания на царившую за столом напряженную атмосферу. Тишину нарушали лишь позвякивание вилок да редкие просьбы передать сироп. С тех пор как умер Брендон, она почти всегда ела в полном одиночестве, поэтому молчание не должно тревожить ее. Однако тревожило. Напряжение было таким сильным, что могло лишить аппетита даже лошадь. Джесси осторожно отложила вилку.
Грейди переводил взгляд с Майка на Джесси. Майк таращился в свою тарелку. Вилку он держал в левой руке и очень неловко управлялся с нею. Джесси старалась не смотреть на него и боролась с желанием предложить помощь.
Внезапно пальцы Майка дрогнули, и вилка, со звоном упав на стол, заскользила к краю. Джесси успела подхватить ее и подала Майку.
– Спасибо, – буркнул он, не поднимая глаз.
Яркий румянец залил его щеки. Он рассержен или смущен?
«Пусть будет рассержен», – решила Джесси. С гневом легче справиться. Для нее не составит труда держаться от него подальше. А вот смущение было бы крайне опасным, во всяком случае, для нее. Она всегда была падка на невезучих.
Грейди снял со сковородки последнюю оладью.
– Кто-нибудь еще хочет?
– Я нет, – отказалась Джесси.
Майк отрицательно покачал головой и отодвинул тарелку. Он съел едва ли треть своей порции. В чем же дело – или она плохо готовит, или это ему не по силам?
– Я помою, – сказал Грейди. – Если вы двое сдвинетесь с места и возьметесь за дело.
– За какое? – с подозрением в голосе спросил Майк.
– Покажешь Джесси окрестности. Она же должна почувствовать природу и понять, что ты намерен здесь устроить. Я-то видел ее эскизы, а ты нет.
– Да мне плевать, что она там нарисовала.
– Это же твое ранчо. Майк посмотрел на Джесси:
– Хотите осмотреть местность?
По тому, как Майк задал вопрос, она поняла, что он ждет отрицательного ответа.
– Конечно, если вы не заняты.
– Кажется, время – это единственное, чего у меня в избытке. – Он встал и направился к задней двери.
Джесси сделала несколько неуверенных шагов и остановилась. Грейди легонько подтолкнул ее.
– Пусть я и холостяк, барышня, но три тарелки вымыть могу. Давайте посмотрим, что у босса на уме. Мы должны открыться первого июля. Но без картинок на стенах это сделать нельзя.
Джесси вышла из дома. Рабочие роились вокруг нового здания. Помещения для гостей были почти готовы, остались кое-какие мелочи.
– Кажется, скоро они будут красить стены, – заметила она, догнав Майка, который стоял возле загона и смотрел на рабочих.
– Кто-то говорил мне, что на следующей неделе.
Руки он держал в карманах. Рубашку он сумел застегнуть перед завтраком.
– Как я поняла, в главном здании двадцать пять комнат, а еще десять коттеджей?
– Примерно так.
– Должно быть, вы очень довольны работой. Они опережают график.
Майк повернулся к ней:
– А не поздно ли демонстрировать мне всю прелесть пребывания в вашем обществе?
– Я просто пытаюсь завязать беседу, мистер Кобурн. Если мы собираемся вместе работать, нам следовало бы, по-моему, найти общий язык.
– Майк, – бросил он и свистнул. Вороной мерин, стоявший в дальнем углу, пересек загон и ткнулся ему в грудь. – Зовите меня Майком.
– Хорошо, Майк. Я уже сказала, что у вас здесь очень красиво. Думаю, вы преуспеете.
Он погладил мерина.
– Сударыня, вы даже не понимаете, о чем говорите.
«Я не сорвусь, я не сорвусь, – повторяла себе Джесси. – Я буду стараться изо всех сил».
– А вы ожидаете провала?
– Я ожидаю... – Он похлопал мерина по шее и повернулся к зданию. – Ничего я не ожидаю. Хотите посмотреть дом внутри?
– Естественно.
В чем его проблема? Что-то особенное или у него синдром самоуничижения ?
Несмотря на пренебрежительное отношение к ней хозяина, ранчо вдохновило Джесси. Насколько хватало глаз, везде царила дикая природа. Позади главного трехэтажного дома росла роща. Судя по планам участка, за рощей должна быть поляна, заросшая дикими цветами. Справа Джесси увидела первый из коттеджей. Рабочие уже копали землю вдоль размеченных дорожек, чтобы уложить дерн. Свежий воздух бодрил. Все вокруг свидетельствовало о достатке и зарождении нового.