До конца дороги мы с Берти молчали, я смотрела под ноги, Берти на прощанье бросила одно из своих словечек, выражавших крайнюю степень недовольства, и ушла к себе в комнату. Я тоже пошла к себе и легла, но долго не могла уснуть и пялилась в потолок, прислушиваясь к звукам, которые доносились с улицы. Мне казалось, что я все еще чувствую пожатие его нежной руки.
Глава 4
Если у тебя есть хорошая сеть и ты готов терпеть острые камни, которые впиваются в ступни, то в нашей части побережья можно поймать достаточно рыбы к обеду. Надо только войти в воду на глубину трех-четырех футов и не пугаться, если по коленке смажет клешня краба. И ждать, ждать. Берти никак не могла этому научиться. Как только она видела что-то движущееся в прозрачной воде, то сразу вскрикивала и кидалась в сторону. У меня было больше терпения, но пойманных рыбешек мы почти всегда отпускали.
Погода по-прежнему была замечательной. Утром на воду спускался туман, но к девяти часам становилось уже так жарко, что можно было спастись, только сидя в море.
К моему удивлению, Френсис на следующий день не пришел. И через день тоже, и через два. Мы были одни. Правда, Берти обнаружила, что довольно много народу ходит играть в теннис и иногда отправлялась туда по утрам. Я — нет и не потому, что всегда была ужасно застенчива. Мне вовсе не хотелось ни с кем общаться, мне хватало собственной компании, а свидетелями моих размышлений были облака, бесконечное синее небо и солнце. Я прижималась к песку и слушала его шорох, как будто желтые песчинки шепотом рассказывали мне свои истории.
Но в один прекрасный день Френсис все-таки появился. Верти как раз ушла на теннисный корт, а я собирала ракушки. Он подплыл в каноэ и окликнул меня. Я махнула в ответ, и он сошел на берег. Когда он встал рядом, я обнаружила, что он на голову выше меня, и поэтому опустилась на землю, чтобы не чувствовать себя такой маленькой. Он тоже уселся рядом, и я ощутила, что он внимательно меня разглядывает, и подтянула повыше купальник.
— Ты скучала по мне? — спросил он.
— Нет, нисколько.
— Мне пришлось побыть дома, чтобы помочь маме, — сообщил он, — мы только что переехали на другую квартиру.
— Ты живешь вдвоем с матерью?
— Да, — ответил он, ложась на песок. — Отец умер. Его убили немцы в лагере. Там погибли тысячи людей. Он был связан с Сопротивлением. А больше я ничего не знаю. А где твоя подруга?
— Играет в теннис. — Мне не очень понравился этот вопрос.
Он снова сел и взял меня за руку, как в прошлый раз. И меня снова охватило то же чувство.
— Я много думал о тебе, — сказал он. — Наверное, это из-за того, что ты все время одна на берегу.
— Зря ты меня поддеваешь.
— А я не хотел, Хелен. — Он помнил мое имя. Я посмотрела в его честное открытое лицо, и кажется, поймала отблеск грусти в глазах. Почему на меня всегда производит такое впечатление грусть молодых мужчин? Гораздо больше, чем веселье и хорошее настроение.
— Давай поплаваем, — предложил он.
— Только не очень далеко.
Мы побежали к воде и довольно долго плавали. Он двигался раз в десять быстрее меня и прекрасно нырял. Потом он вдруг отстал, поднырнул и оказался подо мной. Как можно было не восхищаться золотым телом, которое поблескивало в голубой воде? Потом мы вернулись на берег. Он плыл на несколько ярдов впереди, и я как завороженная наблюдала за ритмичным движением его плеч и рук. Наконец мы упали на песок и некоторое время лежали молча, стараясь отдышаться.
— В изучении медицины есть много плюсов, — ни с того ни с сего сказал он.
— Сначала надо сдать выпускные экзамены.
— Уже.
— Ты уже такой взрослый? — воскликнула я, и тут же об этом пожалела.
— Я долго выбирал, что изучать — право или медицину, — продолжал Френсис, проигнорировав мое бестактное замечание. — Но теперь решился. Я хочу приносить людям пользу.
Я найду лекарство от двух самых страшных болезней — рака и полиомиелита, — Один раз мне показалось, что у меня за ухом начался рак, — сообщила я. — Но это был всего лишь фурункул.
— Надо посмотреть, — заявил он. — Рак может начаться с чего угодно.
То он говорил о концлагере, теперь — о болезнях, но я все-таки надеялась, что он перейдет к более оптимистическим темам. И вдруг:
— Мне нравится твое лицо и особенно — нос, — заметил он.
Но он же такой неудачной формы.
— А тебе во мне что-нибудь нравится?
— Что за вопрос. Чтобы ты знал у тебя отличные бицепсы.
— Потрогай.
Я потрогала с тихим трепетом. Он сделал так, что возникло ощущение, что под кожей туда сюда бегает мышка.
Вдалеке на самом горизонте появился красивый корабль.
— Если бы у нас был бинокль, — заметил Френсис.
Я тоже хотела что-то сказать, когда он открыл рот, мы повернулись друг к другу, и оба прервались на полуслове. Потом последовала длинная пауза, которая всегда предвещает важные события. Наши губы были только в нескольких дюймах друг от друга, легкое движение, и они встретились. Я упала навзничь и успела только подумать, что в мокрые волосы набьется песок. Френсис не отпускал меня, и я перестала думать о чем бы то ни было. Он просунул мне язык между зубами, у его губ был соленый вкус, и поцелуй длился так долго, что мне показалось, что сердце перестало биться. Может, все дело в лете, солнце и море, из-за которых все казалось таким удивительным и прекрасным, но я знала, что никогда прежде не получала такого наслаждения от поцелуя с мужчиной. Но все-таки я оттолкнула его и села.
— Хелен… — прошептал он.
— Нет, это все. Побежим к твоему каноэ. Пошли.
Я боялась, что не смогу остановиться. Мужчины почему-то думают, что девчонки очень холодны и расчетливы, но это совсем не так — мы также легко теряем голову.
Когда мы добежали до каноэ, очарование пропало. Теперь я контролировала свои чувства. Он прыгнул в лодку и сказал:
— Я приеду завтра в это же время, — и помахал рукой.
Вечером я ощущала себя слишком усталой, чтобы куда-то идти, и просидела весь вечер, качаясь в плетеном кресле. Берти болтала о людях, которых встретила на корте, но я не слушала. «Это серьезно, — думала я. Он зацепил меня, здорово зацепил. Сколько времени? О, целых двенадцать часов ждать, пока он снова появится. Френсис. Боже мой, да я даже не узнала его фамилию!» Завтра утром надо как-то избавиться от Берти. Ее ни в коем случае нельзя было посвящать в мой секрет. Он был только мой собственный. Но все же мне хотелось с кем-то поделиться, ведь меня переполняла радость и счастье. Я встала и направилась в комнату Нелли. Она вязала.
— Нелли, я влюбилась.
— Неужели, — равнодушно заметила она, даже не поднимая глаз.
— Ты что не понимаешь?! Влюбилась!
— Я тебя слышала. И что — он красивый?
— Красивый! Ты помнишь фотографию греческой статуи, которую я показывала тебе весной? Он очень на нее похож.
— Неужели?
— Только профиль более острый.
— И как его зовут?
— Френсис.
— И что еще?
— Не знаю.
— И как я должна реагировать?
— Хотя бы поздравь меня для начала.
— Не рановато? Тебе надо сначала заполучить его.
— Заполучить? Но он завтра придет.
— Да, в начале они всегда являются регулярно. , — Ну ты просто невозможна, — закричала я и выскочила из комнаты.
Когда я легла спать, то еще раз все обдумала. «То, что случилось сегодня с тобой, — сказала я себе, — происходит когда-нибудь с каждой женщиной. Просто к тебе это пришло немножко рано — это самая важная встреча в твоей жизни, счастье продлится всю жизнь. Некоторые часто влюбляются, но ты не такая. Это будет чистое и светлое чувство — великий дар.