Семейные жандармы и полицейские жили на квартирах, однако последнее время ночевали в казарме, потому что местечко было объявлено на осадном положении из-за участившихся партизанских налетов. После восьми вечера жителям запрещалось появляться на улицах, у гарнизонной казармы круглосуточно дежурили часовые, с наступлением темноты курсировал патруль. Полицейские поддерживали телефонную связь с гарнизонами в деревнях Уше и Хожеве. У офицеров и некоторых гражданских чиновников имелись пистолеты. Разведчики изучили все подходы к местечку.
Нападение на гарнизон Городка решили произвести группой в 30 бойцов с тремя ручными пулеметами. Рассчитали, что одного часа нам будет достаточно, чтобы разгромить неприятеля, захватить документы и трофеи.
20 декабря цепочка партизан выступила из лагеря. День выдался морозный и вьюжный, путь долгий, идти было трудно. Особенно тяжело пришлось Константину Абановичу, который недавно перенес воспаление легких. Его мучил непрерывный кашель. Чтобы не выдать группу, он засунул в рот рукав пиджака и старался не кашлять.
Семь часов шли мы к местечку по белой целине, снег облепил нас с ног до головы, мы стали словно в маскировочных халатах. Нас нагнали легкие санки. Пришлось их задержать. Это оказался войт (староста) Городокской волости, мы его обезоружили и взяли под стражу до окончания операции. Он вел себя смирно, охотно отвечал на вопросы. Виктор Залесский, Александр Сысун и Владимир Щебет воспользовались его санками, чтобы быстро проскочить в Городок и снять охрану.
Я разбил бойцов на три группы. Первая во главе с Филиппом Литвинковичем сделала засаду на дороге, идущей из Молодечно. Со второй группой Филипп Яблонский должен был захватить почту и телеграф. Третью, штурмовую, в составе 20 человек я повел в атаку на казарму и штаб гарнизона.
Повторилась та же картина, что и в предыдущих налетах: ружейный и пулеметный огонь, гранаты - и враг побежал. В два часа ночи на восьми санях, захваченных в полицейском участке, мы покинули местечко, увозя трофейные пулеметы, винтовки, боеприпасы и документы польских властей.
Метель продолжала бушевать, но это уже было нам на руку, потому что она заметала наши следы. В такую погоду никакая погоня не грозила партизанам, и к утру мы спокойно вернулись на базу.
Настала пора послать связного в Вильно, в партийный центр за информацией и директивами. Остановили свой выбор на Алексее Наркевиче. Он давно зарекомендовал себя одаренным разведчиком, у него были прекрасные данные для подобной работы, не зря его называли в отряде самородком. Выходец из трудового народа, он выделялся своей образованностью, большой культурой, яркими способностями. Алексей отлично знал историю Польши, ее национальные традиции, уклад жизни, психологию поляков. Этот багаж был неоценим в разведывательной деятельности, он помогал партизану выполнять самые рискованные поручения.
Из Вильно Наркевич привез много новостей и партийных указаний. Партия вновь призывала нас к бдительности, поскольку охранка неутомимо засылала в партизанские отряды провокаторов. Нас всех опечалило известие о жестокой расправе властей над арестованными товарищами по подполью. Окружной суд приговорил Сергея Радкевича к 12 годам тюремного заключения, Алексея Щебета к 10, Марка Пискура и Петра Дзика - к 8 годам каждого. Все, чем мог помочь узникам Наркевич, это устроить им передачу продуктов, одежды и денег.
Несколько раньше польская контрразведка кинула в застенок подпольщика Ивана Гавриловича Янцевича. Его избивали до потери сознания, жгли раскаленным железом, но патриот никого не выдал. Он был освобожден за отсутствием улик и несколько лет серьезно болел.
Тяжелые новости не только опечалили нас, но и вызвали взрыв справедливого гнева.
Мы всегда мстили оккупантам за убитых и заточенных в темницы боевых друзей. Отряд постановил в ответ на очередную бесчеловечную акцию властей нанести им такой удар, чтобы запомнился надолго.
Мы выбрали районом действия Воложинский уезд и летом 1924 года запланировали разгром гарнизона в местечке Вишневе. На разведку ушли Дмитрий Балашко и Аким Бубневич. Трое суток не возвращались они, и я стал подумывать, не послать ли еще разведчиков, но на четвертую ночь оба наконец появились, усталые, изможденные, с исчерпывающей информацией. Из их сообщения стало ясно, что операцию откладывать нельзя, хотя отряд был не в полном составе: Филипп Яблонский отправился с большой группой на задание в Ошмянский уезд. Подсчитав силы, я решил, что их достаточно. Партизаны крайне редко побеждают числом, главное их оружие - внезапность, гибкий маневр и беспредельная храбрость.
Наш лагерь находился в Налибокской пуще. В середине июля мы вышли на операцию. В урочище Бомбали сделали привал; я с Дмитрием Балашко конкретизировал отдельные пункты плана: в первую очередь нарушаем связь гарнизона со станцией Богданове и городом Воложином, затем снимаем часовых и нападаем на основные силы.
В ночь на 19 июля мы достигли местечка, перерезали телефонные и телеграфные провода. Тут некий хозяин вез домой сено, мы его остановили и посадили к нему на телегу Петра Иоду и Михаила Щербацевича. Так они въехали в местечко и расположились с пулеметом в засаде. Шесть партизан ушли снимать часовых, а через двадцать минут к центру Вишнева двинулся я с главным ядром бойцов.
Мы шли по обеим сторонам улицы, как будто гуляли. Жители еще не все заснули.
У штаба гарнизона нас уже ждали товарищи, обезоружившие часовых. Пленные показали, где живут семейные полицейские. Казарма, штаб и эти дома были окружены. Я приказал по частным домам не стрелять и гранат в окна не бросать, чтобы не пострадало мирное население. Уничтожать только полицейских, выманивая их во двор или на улицу.
Штаб гарнизона находился в большом деревянном здании с решетками на окнах. Возле него стоял маленький домик; в котором жил комендант. Я решил попробовать захватить гарнизон без выстрела, а начать с командира. Арестованному полицейскому приказали вызвать коменданта на улицу, мол, прибыл срочный пакет. Но несчастный страж порядка был столь напуган, что не справился со своей задачей. Сначала жена коменданта, а потом он сам заподозрили неладное. В неудавшуюся инсценировку вмешался я и крикнул:
- Вас просят выйти!
- Сейчас выйду,- ответил комендант, и через минуту из окна прогремели три выстрела из карабина.
Пришлось скомандовать "огонь". Партизаны обстреляли дом начальника, штаб и казарму. Полицейские в нижнем белье выскакивали на улицу и бежали в ржаное поле спасаться от смерти.
Тревожно зазвонил колокол в костеле. Пришлось дать по колокольне длинную пулеметную очередь. Нам только не хватало таких сигналов о помощи.
Звон колокола и шум быстротечного боя разбудили жителей местечка: они вышли из домов, и мы решили собрать их на митинг. С речью выступил Виктор Залесский. Рассказал о целях партизанской борьбы, призвал население помогать патриотам. На рассвете мы покинули Вишнево.
Но боевой рейд отряда на этом не закончился. В 10 километрах от местечка, в Жерделях, находился лесопильный завод англо-французской концессии. Мы направились туда и около десяти утра появились на заводской территории. К нам вышло более 100 рабочих, возник митинг.
Я рассказал рабочим, кто мы, против кого воюем. Предупредил администрацию, чтобы она не притесняла тружеников, напомнил случай с помещиком Вишневским, которого мы расстреляли за жестокость.
Завод мы не стали выводить из строя, иначе сотни людей остались бы без работы.