Ты же ходячая энциклопедия!
- А мы с матерью каждое воскресенье на рынке торчим. Она котлеты делает и продает, а я помогаю. Давай подумаем, куда их нам перетащить!
- Да ведь это кража! - возмутился я.
- А лампочки - не кража? А все, что мы натащили в свою хавиру [36]- не кража? А тетрадки в школе? А учебники в библиотеке?
Мороз полностью обезоружил меня своей железной логикой.
- Ну ладно, давай возьмем по ведру и отвалим, - согласился я.
- Понимаешь, здесь ничего оставлять нельзя. Вдруг завтра кто-то придет. Замка-то, нет! Кипиш [37] будет. Надо забирать все.
- Куда же мы это все денем? Да и таскать здесь надо неделю. Смотри, сколько их!
- Слушай, Сека! Около дома, ну, там, где штабеля кирпичей, есть какие-то катакомбы. Давай сначала туда!
Спорить с Морозом было бесполезно. Да мне и не очень хотелось. Поэтому, моментально позабыв о выделенном родителями регламенте, мы похватали в охапки по нескольку ведер и сбежали на первый этаж. Около дома действительно были выкопаны глубокие ямы, в которых, очевидно, добывали глину. Ходы, примерно полтора метра в диаметре, спускались вниз, а потом углублялись вбок. Место для тайника очень удобное, так как туда вряд ли кто полезет. Строительство дома заморожено, а посторонних на стройплощадке нет.
Сделав около полутора десятков ходок, мы полностью опорожнили мастерскую. Ведер оказалось сто двадцать штук. Раскрасневшиеся и довольные, уселись отдыхать.
- Ну вот, теперь по нескольку штук можно таскать на рынок. Давай сегодня возьмем по паре, и пока хватит, - тяжело дыша, еле выговорил Мороз. - А матери скажешь, что всем классом оказывали шефскую помощь строителям. Вот и задержались слегка.
- Мама моя поздно придет, а бабка ни с ней, ни со мной не разговаривает.
- Ну вот и прекрасно! А теперь пошли!
Прикрыв найденной поблизости ветошью аккуратно сложенные ведра и взяв с собой по паре, мы чинно направились к рынку. Заходить внутрь нам не пришлось. Прямо возле ворот все четыре ведра купил у нас обшарпанный бородатый мужик. Во многих московских домах не работал водопровод, и ведра считались большим дефицитом.
И вновь началась разгульная жизнь. Школу мы с Морозом продолжали посещать, но после уроков… У родителей шла голова кругом от наших бесчисленных репетиций, спектаклей, выступлений школьного хора, дополнительных занятий, походов по музеям и прочих мероприятий, взращенных нашей неуемной фантазией.
В один из выходных дней, когда Мороз вынужден был торговать со своей матерью котлетами, а моя мама дежурила в наркомате, я, ощупав свои карманы, убедился, что мои финансовые дела обстоят из рук вон плохо. Выход был только один. Наведаться к заветной яме и на рынок. Правда, я чувствовал себя немного не в своей тарелке, так как рядом не было Мороза. Но на нет и суда нет! Делать нечего, придется идти одному.
Надев теплое пальто и валенки (стояла зима 1943 года), я направился по переулкам к недостроенному дому. Пройдя в полукруглую подворотню, обогнул дом и остановился перед ямой в раздумье. Какое-то тревожное чувство не позволяло мне лезть в яму. Но, пересилив свою нерешительность, я забрался внутрь, достал одно ведро, завернул его в свое пальто и вышел во двор. Тишина и поблизости никого. Крадучись, я направился к подворотне.
Когда я был уже под сводами дома, с другой стороны в подворотню вошел мужчина. На всякий случай я взял правее. Поравнявшись со мной, мужчина неожиданно бросился в мою сторону и крепко схватил за руки. Ведро, выскользнув из пальто, упало и загромыхало по асфальту.
- Так вот кто у нас ведра крадет! - заорал мужчина и вцепился мне в ухо. - Показывай, мерзавец, куда спрятал остальные!
Ухо начало отрываться.
- Дяденька, я все отдам! - запищал я, судорожно соображая каким способом высвободить ухо. На школьном кроссе я всегда приходил к финишу одним из первых.
- Показывай, гад! - начал он заворачивать ухо сильнее.
Мне ничего не оставалось делать. Выход был только один, и я повел его к яме. Спустившись вниз, отбросив ветошь и увидев ведра, мужчина, не отпуская мое ухо, начал издавать нечленораздельные звуки, которые выражали высшую степень раздражения. Разводя в стороны руки, я попытался мимикой ему соболезновать. Однако реакция его была противоположной.
- Сейчас отведу тебя в милицию, щенок! Они тебе покажут, где раки зимуют!
Я был полностью согласен на милицию, лишь бы отпустили мое частично оторванное, занемевшее от боли ухо. Схватив мою руку и сжав ее до хруста в костях, мужчина потащил меня в девятое отделение милиции, что на Большой Бронной улице, не забыв при этом захватить с собой отобранное у меня ведро. В дежурной части он объяснил суть дела и сел писать какую-то бумагу. Меня же посадили за барьер, где уже находилось несколько человек. Пятеро из них заполнили собой деревянную скамейку, остальные расположились на полу.
- Пацан, за что загребли? - спросил меня парень лет двадцати.
- За кражу! - гордо поднял я нос.
- Свой человек! - удовлетворительно произнес он. - Ну-ка, мужичок, переместись-ка на пол, - предложил он соседу. - Уступи место пацану!
- Ты откуда? - поинтересовался парень.
- С Трехпрудного, - ответил я.
- Как кличут-то?
- Сека.
- А меня - Михай! Слыхал когда-нибудь?
- Нет, не слыхал.
- Ну ничего, услышишь. А кого еще знаешь с Трехпрудного из взрослых?
- Маму, бабушку…
- Ха-ха-ха! - закатился Михай. - Ну ты и юморист, Сека! С мамой и бабушкой по делу пойдешь? Да?
Я обиженно надул губы. И чего он ко мне привязался? У меня такие проблемы. Может, в тюрьму посадят. Мама этого не переживет. А этот дурацкий Михай - хохочет.
- Не бойся, Сека, никто тебя не посадит, - словно прочитав мои мысли, сказал Михай. - Сейчас позвонят твоему участковому, чтобы зашел к родителям и сообщил, что ты паришься здесь. Придут твои мама с бабушкой и заберут тебя домой. Вот и все твои приключения. Ты чего украл-то?
- Ведра.
- Ха-ха-ха! - снова чуть не лопнул со смеху Михай. - Зачем они тебе понадобились? По воду ходить? Так ты ведро с водой не поднимешь!
- Продавать.
- А ты шустрый малый, - заметил Михай. - Слушай, у меня к тебе дело. Я тут прочно устроился. Наверно, скоро повезут в Таганку. А тебя сегодня наверняка шуганут отсюда. Ты Оружейный переулок знаешь? В Каретном ряду!
- Знаю, конечно.
- Найдешь там дом сорок один. Рядом с кинотеатром «Экран жизни». Зайдешь во двор. Угловой подъезд. На втором этаже только одна квартира. Спросишь Леву. Кликуха - Пассажир. Скажешь - нашего приятеля Лося взяли мусора. Он колется. Пусть Пассажир сваливает, пока не поздно. Все понял?
- Все.
- Ну и отлично! Таганка, все ночи полные огня, Таганка, зачем сгубила ты меня! - с удовольствием затянул в полную силу легких Михай.
- Заткнись! - раздался сердитый оклик из дежурки.
Вечером за мной приехала мама. Меня привели в детскую комнату, и женщина-инспектор долго распекала маму за ее неумение воспитывать детей. Мама плакала и обещала, что этого больше никогда не будет. На прощание инспекторша сказала, что теперь я состою на учете в милиции и в случае еще одного привода запросто могу загреметь в детский приемник и в колонию. Но я уже понимал: мама ничего со мной поделать больше не сможет. Слишком глубоко въехал я в эту пропасть, и выбраться из нее мне вряд ли удастся.
На следующий день, выполняя поручение Михая, я познакомился с Левой Пассажиром. Несмотря на то что он был вдвое старше меня, мы быстро сошлись. Мне очень импонировала его решительность, мгновенная реакция на любую неожиданность, отношение ко мне как к равному.
С Пассажиром я познакомил и Мороза. Мы рассказали о своих дилетантских потугах в воровском промысле.