Она поставила стакан на поднос и, казалось, погрузилась в глубокое раздумье.
— Я кое-что вспомнила, — тихо, без всякого выражения, произнесла она.
— Что же? — хрипло переспросил он.
— Мы были с тобой любовниками… раньше, до приезда сюда… в этот дом. Эта мысль не дает мне спать. Я все время думаю… Почему теперь ты перестал любить меня? Ведь нам было так хорошо! Я чем-нибудь провинилась? Скажи! Я готова загладить свою вину перед тобой.
Джулиан не мог больше выдержать эту пытку соблазном.
— Ты не в себе. Ты не понимаешь сама, что говоришь! — Он вскочил и стал мерить шагами комнату, пытаясь утихомирить свою страсть. Перед ним была женщина, ждущая его поцелуев и объятий. Но кто она? Если это леди Серена, в которую он влюблен, то он скорее мог ждать от нее презрения и ненависти, чем такого откровенного заигрывания.
Джулиан метался по комнате, а она оставалась неподвижной и вспоминала.
— Это был ты?
— Кто?
— Мой любовник.
Он больше не мог сдерживать себя. Их губы слились в поцелуе. «Один поцелуй, не больше», — уговаривал он сам себя, но его губы, его руки, его тело уже не подчинялись ему.
Его пальцы попали в плен ее крепкого пожатия, потом отпустили, чтобы он мог провести ладонью по восхитительным контурам ее фигуры, ощутить нежность ее кожи.
Серена сбросила свое легкое одеяние. Джулиан тоже избавился от одежды. Она упала на кровать, раздвинув ноги. Он навалился на нее, лаская и терзая ее нежную плоть, и вошел в нее, вместе с первым и оказавшимся таким долгим поцелуем.
Когда сознание вернулось к ним, они стали ласкать друг друга, и ее пальцы вдруг нащупали обручальное кольцо на его руке.
— Ты женат? — спросила она, не удивляясь и не сердясь.
— Конечно. На тебе… — пробормотал он, погрузив свое лицо в восхитительную ложбинку между ее грудей.
— Неправда! Я твоя любовница, а не жена… Когда мы договаривались, ты обещал мне экипаж с лошадьми и дом за мою любовь к тебе. Я свое обещание исполнила. Я тебя полюбила.
А ты?
— Я тоже полюбил тебя.
— А лошади, коляска и дом?
— Они твои.
— Я не чувствую здесь себя хозяйкой… Следы недавней травмы не уродовали ее лицо, а, наоборот, придавали некую лукавую прелесть ее улыбке. Он не мог удержаться и вновь заключил ее в свои объятия.
— На таких, как я, не женятся, — сказала она. — Я гожусь только в любовницы. Я безработная актриса, проводящая время в дешевых тавернах, а не какая-нибудь высокородная леди.
При произнесении этого монолога она не уставала ласкать его, и желание вновь пробудилось в нем. Но разум заставил его оторваться от нее. С кем он занимается любовью? С вожделенной леди Сереной или с продажной девкой Викторией?
Джулиан встал, накинул халат и заявил торжественно:
— Мы муж и жена, и в этом доме мы проводим свой медовый месяц.
Серена рассмеялась так звонко и весело, что ему показалось, будто солнечные зайчики пробежали по драпировкам и стенам. Она прикрыла ладонью сияющие лучезарным светом глаза.
— Ничего не помню, ничего не знаю! Я люблю тебя — больше мне ничего не надо! — произнесла, словно пропела, она.
Он надел на нее ночную рубашку, разгладил простыни, убирая следы любовного неистовства. Потом ушел к себе.
Оставшиеся до рассвета часы Джулиан провел в размышлениях. Только что отдавшаяся ему с такой страстью женщина была ему непонятна и загадочна. Леди Серена должна была его ненавидеть. Виктория Нобль целовать ему руки и ублажать его за все его щедроты. С кем он имеет дело? Неужели его сознание тоже помутилось?
Самое страшное, что, встретившись с мужем за завтраком, Серена продолжала играть роль благодарной любовницы. Мысленно она упрекала себя за излишнюю стеснительность, несвойственную молоденькой актрисе. Ведь актрисы — существа легкомысленные. Кокетство и флирт — вот их стихия.
А она вместо того, чтобы развлекать мужа и будоражить его чувства, ведет с ним благопристойный и скучный разговор о погоде. Ах, какая невыносимая жара! Не предвещает ли это грозу? Да разве так развлекают актрисы своих возлюбленных?
Серена старалась изо всех сил, но не могла преодолеть оковы своей чопорности. Ей показалось, что супруг заметил и оценил ее усилия. Насмешливая искорка блеснула в его глазах. Он видел, что ее душа как бы раздваивается. То она Виктория Нобль, беспечная и бесцеремонная хохотунья, то кто-то еще. Но кто? Она уже успела исследовать содержимое своего гардероба. Ее платья вряд ли соответствовали положению в обществе и характеру актрисы.
Она рассказала о мучительных поисках своей настоящей личности доктору Амесу, когда тот навестил ее. Он, как обычно, постарался ее ободрить:
— Все идет как надо. Не торопите себя, не напрягайтесь. Вы уже на пути к выздоровлению, а время — лучший доктор.
На самом деле он не был так оптимистически настроен. Истек уже третий день, как его пациентка потеряла память, и ясность сознания так и не вернулась к ней. Неужели ее нервное потрясение и травма были более сильными, чем он предполагал вначале? Все, что он мог порекомендовать, это набраться терпения.
Джулиан нахмурился, выслушав его советы.
— Я так понял из ваших же, сказанных прежде слов, что болезнь моей жены не так серьезна и память вернется к ней очень скоро. Теперь же вы предлагаете ждать неизвестно чего.
— Видимо, я ошибся, — с печалью в голосе признался доктор. — Что-то препятствует вашей супруге вспомнить, кто она такая.
— Не хотите ли вы намекнуть, что она притворяется?
— Боже упаси… Ни в коем случае! Как вам могла прийти в голову подобная мысль?
Доктор Амес утаил от Джулиана свое намерение посоветоваться с именитым коллегой в Лондоне по поводу такой странной продолжительной амнезии после, казалось бы, незначительной травмы.
— Я собираюсь отбыть в столицу по делам, — сказал Джулиан. — Могу я оставить свою жену на одну ночь?
— Разумеется! Ведь за миссис Рэйнор здесь хороший уход. И я неподалеку. Не тревожьтесь понапрасну и отправляйтесь в Лондон с легким сердцем.
Оставшись один, Джулиан еще раз перебрал в памяти все детали беседы с врачом, все его заверения, полунамеки и умолчания. Он мрачно усмехнулся, вспомнив, как яростно доктор Амес стал возражать против его предположения, что Серена сама противится обретению своей подлинной личности. Не так все просто с леди Сереной. Может быть, она сознательно бежит от правды? Ведь безжалостное открытие истины грозит взрывом! Никогда настоящая Серена не смирится со своим двусмысленным положением и ситуацией, в которую ее вовлек Джулиан.
Слегка посмеиваясь своим мыслям, Рэйнор покинул кабинет. Если это игра, то она не может продолжаться вечно. Во всякой игре наступает конец и обнаруживается, кто выиграл, а кто проиграл. Серена, в конце концов, вынуждена будет разоблачить сама себя.
Джулиан решил в этом ей помочь. Когда он вернется из города, то незамедлительно выложит перед ней всю правду. Ох, как она тогда попляшет!
Покончив с размышлениями о Серене, он мысленно вернулся к предстоящим городским делам. Здесь много было причин для беспокойства. Флинн не подавал о себе весточки, и было неизвестно, как обстоят дела с возвращением сэра Роберта Уорда. Вероятно, произошла какая-то задержка. Придется подъехать к особняку Уордов и выманить Флинна для беседы.
У него не было забот с игорным домом. Блэки прекрасно руководил им в отсутствие хозяина, и каждый день курьер доставлял Джулиану подробный отчет о ночных сражениях за зелеными столами и о полученной прибыли. Но нанести туда неожиданный визит тоже не помешает. Вполне возможно, что он услышит там какие-либо новости о сэре Роберте.