Мириам спросила меня, нельзя ли ей отправиться навестить родных. Я сказала, что она может уйти вечером перед Рождеством, а вернуться через день после Рождества. Я сказала, что если она попытается вернуться раньше, то ей дверь не откроют!
– Наверное, меня не будет недели две, – сказал он. – Хотел бы я не ехать, Присс. Мне неприятно думать, что две незамужние тетушки будут все время вокруг меня суетиться.
– Но ты только подумай, какую радость ты им подаришь, Джеральд! – возразила она. – Ты, наверное, вернешься, растолстев от гусятины и пирожков, которыми они будут тебя закармливать.
Он поморщился, а она рассмеялась.
– Рождество – это чудесное время, чтобы быть с семьей, – добавила она. – Помню… – Но она сразу же замолчала и снова ему улыбнулась.
– Правда, Присс? – Он провел пальцем по ее щеке. – Может, мы отпразднуем Рождество до моего отъезда? Я пришлю гуся, чтобы миссис Уилсон его нафаршировала, принесу остролист. И мы будем петь рождественские песни и сделаем все, что положено. Хочешь?
– Это было бы чудесно, Джеральд, – ответила она. И потому весь день перед его отъездом к тетушкам они провели, украшая гостиную остролистом и плетями плюща, которые закрепляли на рамах картин, а на столах ставили сосновые ветки. И он вскарабкался на стул, рядом с которым она встала с вытянутыми руками, чтобы поймать его, если он начнет падать, и подвесил к потолку ветку омелы, чуть сбоку от двери.
Вечером Джеральд вернулся в атласных панталонах и фраке из парчи, со сложно повязанным шейным платком, словно собирался отправиться на бал в рези<-денцию принца-регента. А она нарядилась в изящное платье из темно-зеленого шелка и надела подаренные им браслет и серьги.
– Ты очень красивая, Присс, – сказал он, беря ее за руки и целуя в щеку. – И тебе очень идет это платье.
– Да, – призналась она. – Я позволила себе потратиться на него. И ты тоже выглядишь великолепно.
– Все оттенки синего между собой сочетаются? – уточнил он. – Мой камердинер заверил меня, что да.
– Да, действительно, – подтвердила Присс с улыбкой.
Они съели рождественский обед в малой столовой, а потом сидели перед потрескивающими поленьями в камине и пели веселые песни, соревнуясь, кто вспомнит больше куплетов, а потом хохотали, когда оба вдруг замолчали на четвертом куплете «Доброго короля Венцесласа».
– Все равно она бесконечная, – сказал Джеральд. – И довольно скучная, если честно признать, Присс.
– Мне прочесть историю Рождества? – спросила она.
– А у тебя есть Библия?
Присс принесла Библию со второго этажа: эта книга была одним из сокровищ из ее прежней жизни. Она читала историю, а он слушал и наблюдал за ней.
– Присс, – сказал он, когда она закончила чтение, – ведь Кит тебя не учила читать, правда?
– Нет, учила! – ответила она совершенно правдиво. Мисс Блайд была ее гувернанткой в течение шести лет, с момента, когда ей исполнилось шесть лет. Он нахмурился:
– Всего год назад?
Она улыбнулась, закрыла Библию и отложила ее в сторону.
– У меня есть для тебя рождественский подарок, – сказала она. – Надеюсь, он тебе понравится.
– Напрасно ты это, Присс, – сказал он. – Ни к чему тебе покупать мне подарки.
– А я его не покупала, – ответила она. – Я его сделала сама.
Она встала и вытащила из-за кресла большой плоский пакет.
Джеральд развязал ленту и развернул бумагу. И обнаружил акварель с изображением своего дома в Брук-херсте.
– Присс! – воскликнул он, глядя на нее с изумлением. – Это ты нарисовала? Ты умеешь рисовать?
– Я сделала наброски, пока мы там жили, – ответила она. – А акварель нарисовала уже здесь. Тебе нравится, Джеральд? Их четыре.
Он поднял верхний рисунок и обнаружил еще три: на них были изображены розовая беседка, поросшая травой аллея и озеро, берег которого был усеян маргаритками, а мостик у дальнего берега отражался в воде среди листьев лилий. Место, где началась и закончилась их любовь.
– Присс… – проговорил Джеральд, в то время как она замерла на месте, обеспокоенно глядя ему в лицо. – Они такие милые! – Он поднял голову и с виноватой улыбкой добавил: – Это не слишком подходящие слова, правда?
– Это чудесная похвала! – ответила она, прижимая руки к груди в жесте, который был совершенно для нее нехарактерен. – Они кажутся тебе милыми, Джеральд?
– Я велю вставить их в рамку, – сказал он, – и повешу в кабинете в Брукхерсте. Теперь, когда я не смогу сразу разобраться в счетах, я буду поднимать голову, смотреть на них и радоваться им. Благодарю, Присс.
Он вышел в коридор, чтобы достать два свертка из внутреннего кармана своего плаща.
– Это мне? – изумилась она. – Оба?
– Один из них ужасно глупый, – признался он. Присс улыбнулась и сначала развернула длинный сверток. Это было колье, оно подходило к ее браслету и серьгам почти идеально.
– Весь обед я смотрел на твою обнаженную шею и мечтал надеть его на тебя, Присс, – признался он, – но заставил себя выжидать. Дай, я его на тебе застегну.
– Джеральд, – сказала Присс и повернулась на диване, где они оба сидели, – наверное, тебе пришлось долго искать, чтобы найти такую вещь.
– По правде говоря, да, – кивнул он. – Но это того стоило, Присс. Выглядит хорошо, и комплект теперь полный.
– Господи, – сказала она, – я и не мечтала снова иметь такие красивые драгоценности.
– Снова? – переспросил он.
Она прикоснулась пальцами к колье, дотронулась до одной из серег и только потом ответила.
– Я хочу сказать, после того как ты подарил мне браслет, – пояснила она.
– А второй подарок ты откроешь? – спросил он. – Ты можешь счесть его скучным, Присс. Я плохо знаю твои вкусы, но мне показалось, что он тебе понравится.
– О да! – сказала она спустя несколько мгновений, глядя на томик, который только что освободила от обертки. Он был переплетен в коричневую кожу с золотым тиснением и золотым обрезом. – «Любовные сонеты Шекспира», – прочитала она, водя пальцем по тисненым букт вам. – Ода, эта книга мне очень нравится, Джеральд. Ты даже представить себе не можешь насколько. Это самые красивые стихи в мире.
– Ну, я помню, как в школе читал про летний день. Стихи и в самом деле показались мне неплохими.
– «Сравню ли с летним днем твои черты?» – тихо проговорила Присс, открывая книгу и прислушиваясь к шуршанию новых страниц.
– А потом все оборачивается таким образом, что она оказывается красивее лета, – подхватил Джеральд. – Довольно умно, право слово. Он был умным человеком, этот Шекспир, правда, Присс? И это правильно, так ведь? Лето бывает таким недолгим!
– Да, – ответила она. – Но оно всегда наступает снова, Джеральд.
– Да, наверное, – согласился он. – Наверное, это так. Она поднесли книгу к лицу и вдохнула запах новой кожи.
– Ну вот, – сказал он, взяв ее за руку. – Мне надо прощаться, Присс. Я хочу выехать завтра пораньше.
– Да, – отозвалась она, поднимаясь. – Возвращайся скорее, Джеральд.
Отправляясь к ней, он решил, что не поведет ее в спальню этим вечером. Он хотел отпраздновать с ней Рождество, пусть и немного раньше срока. И ему не хотелось, чтобы у нее было такое чувство, что этот вечер оказался рабочим.
– Но сначала еще одно, – сказал он, ведя ее за руку под ветку омелы. – Счастливого Рождества, Присс.
Он заключил ее в объятия и поцеловал впервые с момента Окончания их любви тем летом.
– Счастливого Рождества, Джеральд, – ответила она, обвивая его шею руками.
Он поцеловал ее еще раз.