Вытерев руки о передник, она уставилась на молодого человека холодным, злым взглядом:
– Послушай, дружище, умерь свою прыть! Ты, кажется, забыл, что в действительности я не служанка и согласилась работать здесь только для пользы общего дела. Не для тебя. И если тебя что-то не устраивает, будь добр, иди и сделай это сам!
Рудольф сжал кулаки в приступе бессильного гнева. Он прекрасно понимал, что Герда права и спорить с ней бессмысленно. Все это могло обернуться против него же самого.
Круто развернувшись, он отправился в комнату матери, но, услышав шаги спускающихся по лестнице Элеоноры и Джейд, быстро вернулся на кухню и прошипел Герде:
– Позови Элеонору! Пусть хотя бы она узнает о состоянии матери!
Приклеив к лицу радостную улыбку, он встретил дам и проводил в зал. Богатое убранство этого помещения произвело на гостей должное впечатление – мебель, снятая на время, была действительно хороша. Джейд откровенно восхищалась венскими фарфоровыми часами, и Рудольф подумал, что если бы не он, часы уже давно были бы проданы матерью.
– Вы, надеюсь, нашли свои комнаты достаточно удобными? – спросил Рудольф.
– Просто великолепными, – ответила Джейд, и Мэрили согласилась с ее словами.
На пороге появилась Герда, держа в руках серебряный чайный сервиз, который Рудольф видел в первый раз. Она поставила его на столик перед диваном и исчезла. Через некоторое время Герда снова вернулась в зал с подносом, на котором находилось традиционное швейцарское угощение: квадратики печенья в обрамлении розовых бутонов из сливочного крема, имбирные пряники и воздушные пирожные из взбитых белков и домашний грушевый торт.
– Фройлен Элеонора сказала, что ваша матушка до недавнего времени изволила почивать, – осторожно начала Герда. – Сейчас она готовится к выходу и просит прощения за то, что немного задерживается.
Рудольф вздрогнул и втянул воздух между стиснутыми зубами. Он сразу понял то, что имела в виду Герда: без сомнения, мамаша все-таки нашла свой «тоник» и после нескольких глотков попросту завалилась спать. Оставалось только надеяться, что теперь ее сон будет достаточно продолжителен. Бросив на Герду многозначительный взгляд, Рудольф приказал:
– Скажите моей сестре, что, если матушка плохо себя чувствует, ей лучше не вставать с постели. Пусть отдыхает. – Он повернулся к Джейд и Мэрили. – Мне, право, очень жаль. Боюсь, что после смерти отчима она несколько не в себе.
– Вы очень внимательны к вашей матушке, не так ли? – спросила Джейд.
– О да! Очень! – поспешил согласиться Рудольф. – Кстати, одна из причин ее нынешнего состояния – жизнь вдали от дома. Она так влюблена в Австрию! Но вынуждена была покинуть эту страну из-за страха, что меня призовут в армию, где я навсегда испорчу свои руки! В мечтах она видит меня величайшим пианистом, ради музыки отрекшимся от всего – от семьи, друзей… Не знаю, сумею ли я оправдать ее надежды, – добавил он с улыбкой, выражавшей сыновнюю покорность.
Джейд тоже улыбнулась в ответ:
– Я уверена, что вам незачем беспокоиться на этот счет. Мэрили говорила мне, как вы удивительно музицируете… Но скажите мне, как ваша матушка относится к Мэрили? Не видит ли она в ней угрозу вашей карьере?
– Тетя Джейд, – воскликнула Мэрили, – я не думаю, что это подходящая тема для разговора!
– Ах, как ты чувствительна! Ведь у Рудольфа серьезные намерения, и мы обе знаем это! В противном случае он бы не пригласил тебя в гости. Да и ты тоже вряд ли бы приехала сюда, не испытывая к нему ответных чувств. Зачем же притворяться?
Мэрили почувствовала, что ее щеки заливаются краской. Ее не могло не задеть то, с какой легкостью тетушка обсуждает ее личные дела.
– Мы можем поговорить об этом в другое время? – отрывисто спросила девушка.
– Прости, дорогая, я не думала, что это так сильно тебя взволнует. – Джейд задумчиво взглянула на Мэрили. – Мне совсем не хотелось тебя обидеть.
Почувствовав, что в разговоре возникла пауза, Рудольф быстро заметил:
– О, вам не за что извиняться, Джейд. – Он повернулся к Мэрили: – Тем более что твоя тетя права. Я действительно хочу жениться на тебе. Разве ты не говорила своим родным о моем предложении? Ведь я его делал и раньше.
Джейд перевела взгляд с Рудольфа на Мэрили, изобразив на лице изумление.
– Нет, она мне ничего не говорила! – Конечно, Колт подробно изложил ей содержание своего разговора с Рудольфом, но Джейд хотелось услышать об этом от самой девушки.
Рудольф пожал плечами, показывая, что нисколько не удивлен.
– Она не дала мне ответа. Мне кажется, Мэрили сама еще не догадывается, что любит меня. Но она любит. – Он взглянул на Мэрили томными глазами, в которых послушно горели и любовь, и преданность. – Потому что, – его голос стал мягким и чувственным, – потому что такая сильная любовь, как моя, не может остаться безответной!
– Рудольф, я прошу тебя! – раздраженно воскликнула Мэрили.
Но и Рудольф, и Джейд словно сговорились не замечать настроения девушки.
– Боюсь, твое кокетство, дорогая, – шутливо заметила Джейд, – может заставить страдать молодого человека!
– Это действительно так! – подхватил Рудольф, желая подыграть тете. – Она доведет меня до безумия!
Их улыбки привели Мэрили в бешенство. Сама девушка была удивлена силой вспышки своего гнева. Она не предполагала, что может потерять контроль над своими чувствами.
– Замолчите! Оба! – закричала она, грохнув чашкой о стол и яростно сверкнув глазами. – И, ради всего святого, прекратите говорить обо мне и моих чувствах таким тоном, словно меня здесь нет. Рудольф! Сколько раз я просила тебя не торопить меня? Я нахожусь здесь всего лишь несколько часов, а ты уже успел извести меня своими разговорами о женитьбе! Если так будет продолжаться и дальше, то, клянусь, к вечеру меня здесь не будет!
Стиснув зубы, Рудольф огромным усилием воли сдержал собственную ярость. О! Придет и его день! Эта маленькая стерва, ради которой он изображает здесь томящегося от любви идиота, дорого заплатит за все.
Но Мэрили еще не закончила – теперь она смотрела на Джейд:
– Тетя Джейд! Мне приходится напоминать вам, что далеко не все проблемы можно обсуждать, сидя за обеденным столом! – С бешено колотящимся сердцем она вскочила из-за стола и уже на пороге бросила через плечо: – Прошу меня извинить, я слишком устала! Думаю, мне необходимо отдохнуть перед ужином.
Джейд ошеломленно покачала головой и задумчиво проговорила:
– Полагаю, что Мэрили не за что винить. Мы оба слишком сильно надавили на нее, вы так не считаете?
Рудольф ответил не сразу – ему еще требовалось время для того, чтобы унять бешеные толчки сердца. Наконец он успокоился и, сделав маленький глоток чая, изобразил скорбную улыбку.
– Я ничего не могу с этим поделать. Моя вина лишь в том, что я слишком сильно люблю Мэрили. Я так несчастен, Боже! Так несчастен!
– Я вижу, вы действительно страдаете. – Джейд накрыла его руку своей ладонью. – Может быть, Мэрили переживает из-за своего отца намного сильнее, чем мы думаем? Может быть, сейчас не самое подходящее время для разговоров о женитьбе?
Похоже, Джейд находилась на стороне Рудольфа, и он мысленно начал поздравлять себя с этой победой. Но в этот момент в холле раздался какой-то странный шум, и они выжидательно посмотрели на дверь. Напрасно Рудольф надеялся на то, что это возвращается Мэрили, раскаявшаяся в своей вспышке и желающая загладить резкое поведение. Надежда мгновенно сменилась отчаянием, граничащим с паникой, – на пороге стояла мать.
Ее качало, и если бы не Элеонора, которая поддерживала мать под руку, Амалия могла бы упасть. Встретившись взглядом с сестрой, Рудольф прочел в ее глазах страх и мольбу.