Шеннон оглянулась посмотреть, какое впечатление произвело на Бича послушание Красавчика. Однако Бич не смотрел в ее сторону. Он смотрел назад, в просвет между деревьями, глаза его были прищурены и напряжены.
– Бич, что там?
Он предостерегающе поднял руку, призывая Шеннон к молчанию.
Она замерла, пытаясь отыскать глазами то, что насторожило Бича, но не различала ничего, кроме деревьев, чуть покачивающихся от ветра, да тени от облаков на серо-зеленых склонах.
Спустя минуту Бич повернулся в седле и взглянул на Шеннон.
– Ничего, – подытожил он. – Должно быть, олень вспугнул птицу. Индейцам нет никакого резона забираться так высоко, а бандиты – народ чертовски ленивый.
– Может, гризли?
– Это меня не удивило бы. Мы едем по звериной тропе. По ней ходят и медведи. Вот когда созревает ягода, тогда они готовы пробираться хоть сквозь пекло, лишь бы добраться до нее.
Шеннон снова оглядела склоны. Ели, пихты и осины росли густо, и за ними ничего не было видно. Впереди лес редел, что говорило о близости к Лугу гризли. Окруженный по краям невысокими кустами и ивами, луг был последним щедрым пастбищем для оленей. После него растительность становилась все более скудной, затем исчезала совсем, и ветер обдувал лишь рыжие голые скалы, возвышающиеся на фоне безоблачного неба.
– Ты заметил какие-нибудь следы присутствия гризли? – поежившись, спросила Шеннон.
– Взгляни направо вон на то дерево.
Шеннон посмотрела туда, куда указал Бич. Кора на дереве была содрана, и ствол в этом месте казался более светлым.
– Ты имеешь в виду это ободранное дерево?
Бич кивнул.
– Но это на высоте не меньше восьми футов от земли, – возразила Шеннон.
– Скорее десяти.
– Тогда какое отношение это имеет к гризли?
– Похоже, Молчаливый Джон не слишком тебя просвещал.
– Это так. Я училась по книгам, которые он привозил… привозит мне время от времени, так что я не докучаю ему вопросами.
– Когда медведь-самец метит свою территорию, – пояснил Бич, – он становится на задние лапы и делает отметку как можно выше.
– Почему?
– Один старый охотник объяснил мне, что он таким образом предупреждает других самцов: если какой-нибудь случайно забредший медведь не дотягивается до этих отметок, то ему лучше всего уйти от сюда восвояси.
Шеннон еще раз взглянула на содранную кору и решила, что лучше не думать о том, каким ростом и какой силой может обладать гризли, оставивший следы клыков на такой высоте.
– Судя по отметинам, – заключил Бич, – на этом участке хозяйничает крупный гризли.
Пальцы Шеннон невольно потянулись к дробовику Потрогав прохладный ствол, она почувствовала себя несколько увереннее. Дробовик был заряжен, и требовалось лишь взвести курок.
– Не бойся, – проговорил, не оборачиваясь, Бич. – Так рано медведи высоко в горы не забредают.
– Возможно… Когда гризли задрал мула, Молчаливый Джон говорил, что медведи – своенравные создания. Как индейцы. У них свои причуды… А самки с детенышами – это сущий кошмар! Если ее только увидишь – беги прочь без оглядки.
Шеннон отвела взгляд от леса и как-то загадочно улыбнулась.
– Наверное, это было самое многословное обращение ко мне Молчаливого Джона… Он как бы дал понять, насколько важна эта информация.
Бича внезапно обожгла мысль о том, насколько одинока была Шеннон все эти семь лет, и он вдруг почувствовал себя негодяем. Собирается не разделить удовольствие с искушенной вдовушкой, для которой нет секретов в любви, а словно выкрасть конфетку у невинного младенца.
– Не бойся, – повторил Бич. – Эти следы далеко не свежие. И потом, медведи обычно избегают человека… Разве что попытаются стащить еду, если кто-то неосторожно оставит ее на виду на ночь.
Тем не менее Бич продолжал держать в поле зрения не только тропу сзади, но и слабо различимую тропку, которая вела к верхнему золотоносному участку.
Как правильно говорил Молчаливый Джон, медведи могут вести себя непредсказуемо.
Просто надо все время быть настороже, ведь именно в девственной первозданности и заключалась красота этой страны. Это было место, где иззубренные каменные короны вздымались вверх, обдуваемые чистыми ветрами, где изумрудно зеленели высокогорья, где трепетно
Перешептывались дрожащие осины, а над всем этим великолепием рокотали громогласные грозы и гигантские молнии раскраивали пополам небо.
– Ты не можешь выжать из мула большей скорости? – после долгой паузы спросил Бич.
– Попробую.
– А то скоро опять посыплется с неба какая-нибудь мокрядь.
– Будет град, должно быть, – согласилась Шеннон. – Ветер гонит к нам очень подозрительные облака.
Она заставила Разорбека прибавить шаг, и мул не стал этому противиться – очевидно, он и сам чуял приближение ненастья.
Добравшись до луга, Бич и Шеннон стали быстро разбивать лагерь. Пока Шеннон привязывала своего мула и лошадь Бича, он отвел вьючную лошадь, которой дал кличку Краубейт, к южной границе луга. Там среди деревьев находилась площадка со следами костра, где время от времени устраивал лагерь Молчаливый Джон.
Устраивал – но давно.
– Откуда ты знаешь, что здесь самое надежное место для лагеря? – спросила Шеннон, подходя сзади.
– Я был здесь раньше.
– Когда?
– Когда искал подтверждение тому, что Молчаливый Джон все еще в этих краях.
– И что же? – напряженно спросила Шеннон, опасаясь, что Бич обнаружил доказательства гибели Молчаливого Джона.
– Никакого подтверждения… Никаких следов… Ни тогда, ни сейчас. Могу лишь сказать, что здесь никто не был, кроме меня… А я оставил очень мало следов.
– Ты поднимался выше?
– Да.
– А там были следы Молчаливого Джона? – Широко открытые глаза Шеннон встретились с глазами Бича.
– Свежих не было… Сломанная киркомотыга… Консервная банка с парафином, тряпка для фитиля… Тряпка не обгорела. Древесный уголь разметал ветер… Были видны следы лавины и оползня. Оползень давний, на нем уже в щелях успели вырасти цветы.
Шеннон проглотила комок в горле, приказывая себе не думать о погребенном под обломками скал Молчаливом Джоне.
– А как насчет участка Шут? – спросила через некоторое время Шеннон.
– Если он за тем кряжем, после которого надо повернуть чуть на север… – начал Бич, показывая на правление рукой.
– Да, это там.
– …то там пока что все под снегом. Есть и еще несколько мест, где кто-то пытался рыть золото, но это еще севернее, и следы очень давние…
– Почему ты не говорил мне об этом? – перебила его Шеннон.
– О том, что ищу Молчаливого Джона?
Шеннон молча кивнула.
– В то время ты не желала со мной разговаривать, – сухо сказал Бич.
– Но с какой целью ты искал?
– Потому что заводить романы с замужними – это не по мне.
Шеннон не ожидала столь откровенных слов. Она никогда не смотрела на себя и Молчаливого Джона как на супругов, потому что их брак не был таковым в полном смысле слова.
Бич повернулся и в упор посмотрел на нее. Широкоплечий, в теплом шерстяном пальто с поднятым воротником, защищавшем от ветра, он казался по сравнению с Шеннон огромным. Но внимание ее привлекли его глаза. Они казались такими же неспокойными, как небо.
– В первые дни я не раз порывался уехать, – проговорил Бич. – Но мне так хотелось ощутить прикосновение твоих рук к моей плоти.
– Ты много сделал, чтобы преодолеть это в себе, – с иронией сказала Шеннон. – Я восхищена тобой.
– Ах, ты восхищена. – Бич как-то странно улыбнулся. – В тебе так мило совмещаются и строптивость и мягкость.
Шеннон отвернулась, лихорадочно ища, чем бы заняться.