Может, и вправду Наташке позвонить…
Но ей даже не пришлось набирать Наташкин номер. На мобильный телефон нежданно-негаданно пришла смска. Олива даже обрадовалась: может, это Вовка? Но нет: смска была от Наташки.
"Ты мне можешь щас позвонить? У меня к тебе разговор есть".
"Какой разговор?" – написала Олива в ответ.
"Это насчёт Вовки, я с ним вчера говорила".
– Ну? Что? – срывающимся от волнения голосом спросила Олива, когда Наташка наконец соизволила снять трубку.
– Да ничего, – ответила та, – Я с Вовкой говорила, он сказал, что ты затрахала его своими смсками. Просил меня передать, чтоб ты его больше не доставала – отвечать он тебе не будет.
– Но… почему?? – ошарашенно спросила Олива, ещё не веря в реальность происходящего.
– Да потому что ему надоел детский сад штаны на лямках, и он устал ходить с тобой за ручку. Я тебе это говорю, чтобы ты зря не надеялась.
– Ясно, – упавшим голосом произнесла Олива и повесила трубку.
Она сидела на стуле в оцепенении и не могла выговорить ни слова.
– Да что с тобой?! – испугалась Аня, – Что она тебе сказала? На тебе лица нет!!!
– Вовка… меня… бро…сил… сказал… что я его… – с усилием выговорила Олива и истерически разрыдалась. Аня увела её на кухню, совала ей в рот стакан с водой. Олива пролила на себя воду, давясь ею напополам со слезами. Аня прижала её голову к своей груди, но Оливу трясло в истерике, она никак не могла успокоиться. Только спустя час она кое-как взяла себя в руки. Тут как раз пришёл вызов из бухгалтерии – Оливе дали пакет документов и отправили в налоговую.
Она шла к налоговой и ревела. Рухнули все её мечты, она опять осталась одна, никому не нужной. Зачем же он тогда так её обнадёжил? Зачем говорил о своей любви? Чтобы сделать ещё больнее, помаячить надеждой и растоптать… Господи, какие все мужики сволочи! Сколько от них Олива вынесла – ни в сказке сказать, ни пером описать. Вот и он… Он! Он, который самый первый сказал, что любит её…
Обманул, бросил… Разве после этого им можно вообще верить на слово? А она-то, дура, поверила… А он вон какой оказался…
Что ей было до того, что ярко светит солнце, что поют птички и стоит тёплое, благодатное лето! Словно в насмешку над ней, над её неудавшейся судьбой, стояла залитая солнцем златоглавая Москва. Олива почувствовала, как растёт в её душе ненависть, озлобление к этому городу, к людям, которые в нём живут. Им было плевать на Оливу, на её горе, они недоброжелательно и косо смотрели на плачущую девушку с азиатским типом лица, отворачивались и проходили мимо. Она чувствовала себя в этом городе лишней, чужой, никому не нужной. Враги… враги… кругом враги. Подруги и те… сочувствуют Вовке, презирают её. Все понятия о добре и чести здесь перевёрнуты с ног на голову. Даже девственность её, столь редкая по нынешним временам, была на ней как клеймо. Вовка как узнал, тут же отшатнулся.
Что же тогда и говорить об этом…
Она вернулась в офис уже несколько успокоенная, но по-прежнему убитая горем. До конца рабочего дня её больше никто не трогал. Чтобы скоротать время, Олива залезла в интернет, от нечего делать полазила там по яндексу, и вдруг нежданно-негаданно набрела на какой-то архангельский студенческий форум…
Она впервые видела этот форум, но тем не менее от нечего делать зарегалась там.
Она не знала никого из этих ребят, что там тусуются. Но ей нужно было поделиться с кем-то своей болью. И она создала тему "Меня бросил парень". Непонятно на что она надеялась, создавая эту тему, ей просто нужно было выговориться хоть кому-то.
И первый же ответ не заставил себя долго ждать.
3
Вот уже три недели Олива и Салтыков вели переписку по смс. Она из Москвы, он из Архангельска, между ними было более тысячи километров, а общались, можно сказать, круглые сутки.
Им всегда было о чём поговорить – Салтыков оказался прикольным парнем и интересным собеседником. Олива прекрасно понимала, что это общение, каким бы интересным ни было, рано или поздно сойдёт на нет – всё-таки, живут они в разных городах, видеться не могут, а одними смсками тоже сыт не будешь, но тем не менее, общение это было для неё как лекарство. После ухода Вовки в её душе осталась страшная, щемящая боль и пустота, а Салтыков, несмотря на то, что находился за тридевять земель, как-то залечивал эту боль, затягивал рану, и было уже не так одиноко и не так тоскливо. Как известно, лучшее лекарство от любви – новая любовь, но Олива вовсе не собиралась влюбляться в Салтыкова, тем более, и не в Салтыкова даже, а в какой-то виртуальный фантом. Ей приятно было с ним переписываться, она привязалась к нему как к другу, не рассчитывая, однако, что дружба эта продлится ещё очень долго. Горький опыт с Вовкой уже научил её относиться ко всему с предосторожностью и не питать напрасных надежд. Да и Салтыков к концу лета стал писать Оливе всё реже и реже. Лето кончалось, постепенно в город съезжались его друзья, и ему, понятное дело, было уже не до смсок. К тому же, эта Лоли при более активном общении показалась Салтыкову какой-то занудной, вечно жаловалась ему то на свою неидеальную внешность, то на Вовку, то на работу, то ещё на что-нибудь. Сначала Салтыков, конечно, искренне сочувствовал ей, но со временем общаться с ней ему становилось всё тяжелее и тяжелее. Мало кому приятно общаться с депрессивными людьми, а Олива после своего фиаско с Вовкой стала именно такой – депрессивной. Интерес от новизны, который прежде подхлёстывал Салтыкова строчить Оливе по двадцать смсок на дню, постепенно угас; прекрасная таинственная столичная незнакомка оказалась обычной ноющей бабой, да ещё с сомнительной внешностью: хоть Салтыков не видал её даже на фотографии, нетрудно было догадаться, что у человека с такой низкой самооценкой и внешность соответствующая.
Конечно, Салтыков не сразу перестал писать Оливе, а постепенно, снижая количество смсок день ото дня. Он был отличным психологом, общался со многими людьми и прекрасно умел найти подход к каждому. Он понимал, что нельзя прекращать писать сразу, иначе не предсказать реакцию Оливы, которая, обжегшись так один раз, второго раза уже не перетерпит. Поэтому он, как опытный врач, словно бы завершая терапевтический курс лечения пациентки, медленно, но верно снижал ежедневную дозу целебных смсок. Постепенно от него стало приходить сначала по две смски в день, затем по одной, потом одна смска раз в два дня, раз в три дня, раз в неделю. Олива, уже не выдерживая, писала ему сама, он отвечал не сразу, как бы постепенно приучая её обходиться без него. И вот однажды на очередную её смску ответа так и не последовало. Она подождала день, два, ибо он в последнее время отвечал и через день. Но тщетно: прошла неделя, другая – и ничего. И Олива поняла, что это всё: больше он ей не напишет.
Тем временем, дело близилось к зиме; Салтыков, забыв уже про свою летнюю от нехуй делать переписку, вовсю вращался в своей среде: ходил по клубам, устраивал студенческие пати и другие мероприятия, тусил с друзьями, занимался форумом. Он уже и думать забыл об Оливе; когда она вновь появилась на форуме, старался особо там с ней не пересекаться. Олива всё поняла, да и сама вела себя спокойно – типа, перестали общаться, ну и ладно. Ей было интересно общаться и с другими ребятами на форуме, с которыми у неё тоже завязались довольно дружеские отношения. Форум засосал её как наркотик: она уже ни дня не могла прожить без того, чтобы зайти туда. Однако, рано она обрадовалась: даже там через какое-то время появились у неё враги. Точнее – враг.