По-моему, здесь скучно, ты не находишь?
Рядом со мной стоял коренастый, невысокого роста брюнет, с лицом, сильно напомнившим мне облик Евгения Константиновича Делуна. Такой же прямой нос и жесткий рот. Такие же вьющиеся волосы. Глаза Геннадия, правда, в отличие от отца, были близко посаженными и бесцветными.
— Да, наверное, — поспешила ответить я, придав голосу оттенок легкомысленности. — Так не гулянка же.
Евгений Константинович, завидев старшего сына, да еще в моей компании, еще больше помрачнел и насупился.
— Ты кто? — задал Геннадий мне вопрос, с улыбочкой глядя на собравшихся вокруг родственников.
— Племянница Любови Сергеевны, — ответила я, бросив на молодого человека завлекательный взгляд. — Двоюродная.
— Давай на время поминок образуем союз, — предложил он мне то, чего я, собственно говоря, и добивалась. — Жрать охота, а разговаривать с пристающими родичами — нет. Если мы будем вдвоем, мне не придется отвечать на их дурацкие вопросы. Идет?
— Без проблем, — небрежно бросила я, пожав плечами.
Теперь-то я поняла, что он просто не мог на меня не клюнуть, в каком бы обличье я ни была. Все здесь стоящие — для Геннадия враги, а я — незнакомка, одного с ним возраста, да и к тому же из себя ничего… О том, что не далее как два часа назад, стоя в прихожей перед зеркалом, я была сама себе противна, я уже забыла.
Стоявшие впереди Анатолий Константинович с супругой, слышали наш разговор, но мой клиент предпочел никак не реагировать, а его жена позволила себе лишь покоситься в нашу сторону.
Геннадий, уловив косой взгляд тетки, сладко произнес улыбаясь:
— Не одобряете, Любовь Сергеевна?
Та, отвернувшись, промолчала.
Однако этот фрукт посложнее, чем я предполагала! Вовсе не примитивный уголовник, которого не составляет большого труда вычислить. Кажется, мне придется основательно потрудиться.
На кладбище я приехала на «Ниве» своего «дядюшки», но обратный путь проделала уже в компании своего нового знакомого. В автобусе Геннадий намеренно прошел в конец, чтобы затесаться в толпу соседей, подальше от родственников. Я, как шнурок, последовала за ним.
— А ты ничего, — сказал он, когда автобус тронулся. — Только косметики слишком много.
«Надо же, какой любитель меры нашелся!» — подумала я, а вслух жеманно сказала:
— Не нравится, не смотри.
Он пропустил мою реплику мимо ушей.
— Еще бы манеры попроще — и будет самое то!
Теперь я подумала, что надо было мне оставаться самой собой, а не придумывать этот проститутский антураж. Но кто же знал, что я встречу не примитивного уголовника, а нарвусь на хладнокровного, расчетливого и, самое главное, неглупого молодого человека. К тому же разбирающегося в женской красоте.
Всю дорогу до кафе, в котором должны были состояться поминки, мы с Геннадием непринужденно болтали. Не знаю, насколько мне удалась роль глупышки, которую я старательно изображала, но пронизывающий взгляд моего спутника внимательно изучал меня все те полчаса, что автобус тащился с кладбища до города.
— Тетка твоя тебе не сильно надоедает? — спросил он, когда мы уже сидели за длинным поминальным столом. — Мне кажется, она такая ужасная зануда.
— Есть немного, но я уже привыкла.
— Посмотри, какие замечательные кругом лица. — Геннадий пригласил меня оглядеться вокруг, не переставая пережевывать гуляш. — Обрати внимание, с какой любовью смотрит на меня вон та женщина.
Я посмотрела в сторону его небрежного кивка и увидела горящий ненавистью взгляд мачехи Геннадия, обращенный на него. М-да, не любит она своего пасынка. Мне, как и ей, известно, что он подонок, но к чему так обнажать свои чувства на людях, да к тому же на поминках?
— Помнишь сказку про царевну и семь богатырей? — задал неожиданный вопрос Геннадий.
Я поперхнулась, и он заботливо похлопал меня по спине, поинтересовавшись: — Ты чего?
— Кусок не той стороной пошел, — попыталась оправдаться я, вытирая выступившие на глазах слезы.
— Так вот, мою мачеху как будто специально списали с этой сказки.
Он бы еще про «Аленький цветочек» вспомнил!
Меня все больше охватывало любопытство: неужели этот знаток русских сказок обокрал родного дядьку? Я смотрела на Геннадия и не верила, что он способен на убийство собственной бабки. Хотя пару раз выражение его глаз становилось ледяным и колючим, и в эти секунды я могла поклясться, что именно он угробил Ксению Даниловну. Но очень быстро облик жестокого преступника прятался за маской насмешливого безразличия. Наверное, это у него способ защиты от окружающей действительности.
Когда мы вышли из кафе, Евгений Константинович стоял рядом со своей служебной машиной, а завидев сына, решительной походкой двинулся к нам.
— Сейчас ты поедешь со мной, — отрывисто приказал он Геннадию.
— Бить будешь? — усмехнулся мой спутник.
— Не ерничай, а садись в машину.
— Итак, она звалась Татьяной, — продекламировал Гена, забрасывая себя на заднее сиденье казенной машины. Его красноречивый взгляд, нырнувший в самую глубину выреза моей кофточки, отчего-то заставил меня затрепетать.
Я опешила. Он цитировал «Онегина», или мне послышалось?
— Толя! — крикнул Евгений Константинович выходящему из кафе брату. — Я заеду к тебе вечером!
С этими словами он уселся рядом с водителем, и машина тронулась. Анатолий Делун ошарашенно глядел вслед удаляющейся машине. Он явно не ожидал, что его брат первый сделает шаг к примирению. А я стояла и думала, что мое общение с Геннадием требует продолжения, но каким образом его осуществить? Не мне же самой было предлагать Геннадию встречу! Однако осознав, в каком положении я сейчас оказалась, начала ругать себя за щепетильность. Ну, навязалась бы сама! В конце концов, это не вступило бы в противоречие с выбранным имиджем доступной дурочки.
От кафе до дома я опять ехала с «родственниками» на «Ниве». Анатолий Константинович вел машину и всю дорогу обсуждал с женой причину необычного поведения брата. После того как тема была исчерпана, он обратился ко мне:
— Какое впечатление произвел на вас мой племянник?
Совершенно не подумав о том, как могут быть восприняты мои слова, продолжая свои размышления, я брякнула первое, что пришло на язык:
— Если вы о старшем, то он душка.
Машина резко затормозила прямо на проезжей части.
— А вы знаете, что этот «душка» ограбил мою квартиру? — взвился Анатолий Константинович, обернувшись ко мне. — Общий ущерб составил тридцать тысяч рублей!
— Слышала, — посерьезнела я.
— А еще он изнасиловал пятнадцатилетнюю девчонку! И его отцу много усилий пришлось приложить, чтобы уговорить родителей девушки забрать заявление из милиции и взять деньги за нанесенный моральный ущерб и причиненные душевные страдания.
Анатолий Константинович накалился, как утюг, и я уже пожалела о сказанном.
Странно… Я нисколько не сомневалась, что Геннадий действительно совершил все только что перечисленное его дядей. Но последний почему-то напоминал мне мальчиша-плохиша, доносящего на своего товарища, а Геннадий, преступник, как говорится, со стажем, не вызывал у меня отвращения и неприязни. Почему Остап Бендер, мошенник с большой буквы, вызывает у всех только симпатию?
Машина опять тронулась.
— Простите, Анатолий Константинович, — сочла нужным извиниться я. — На самом деле я совсем иного мнения о вашем племяннике.
«Как бы не так! — съязвило мое ехидное второе „я“.