Пусть даже вы не разговаривали несколько лет, что совершенно невероятно, если вспомнить, как вы всегда относились друг к другу. Я уверен, это все из-за проклятой сутяги Мойры. Пусть даже Беренайс считает, что — кто бы или что бы ни встало между тобой и Малкольмом — ваша ссора будет мне только на руку, потому что Малкольм может тогда вообще вычеркнуть тебя из своего завещания. То есть я не хочу сказать, что тоже так считаю, старина, но так думает Беренайс. И, сказать честно, когда Мойра собиралась отхватить половину состояния на бракоразводном процессе, я думал, что Беренайс хватит удар, так она бесилась. Так что, Ян, я не сойду с ума, только если тебе удастся убедить Малкольма, что всем нам ОЧЕНЬ НУЖНЫ эти деньги. Страшно представить, что может случиться, если он не перестанет так сорить деньгами. Я ОЧЕНЬ ПРОШУ тебя, старик, останови его.
Твой брат Томас».
Общая сумбурность письма и отчаянная мольба, звучавшая в последних нескольких фразах с жирно подчеркнутыми словами давали ясное представление о неудержимом потоке брани и едких замечаний разъяренной Беренайс, и я ощутил прилив теплых, как никогда, братских чувств к Томасу. По правде говоря, я считал, что Том давно должен был заставить Беренайс проглотить эту ее желчь, а не выплескивать на него, подтачивая его уверенность в себе. Только теперь я, наверное, немного понял, как он может уживаться с этой женщиной — скармливая ей басни о возможном солидном наследстве.
Я догадывался, почему он просто не оставит ее и не разведется: Томас не хотел поступать, как Малкольм, не хотел бросать жену и детей на произвол судьбы, оказавшись в затруднительном положении. Томас с малых лет научился презирать непостоянство отца. Он был надежно привязан к Беренайс и двум своим нахальным отпрыскам и страдал за свою добропорядочность. Из боязни совершить такую же пагубную ошибку я сам ни на ком не женился.
Больше на кассете ничего не было. Я вынул ее из магнитофона и сунул в карман, а для новых записей поставил чистую. Потом, немного поразмыслив, перебрал семейные фотографии, откладывая некоторые групповые и одиночные снимки, пока не подобрал довольно обширную коллекцию изображений семейства Пемброк. Она отправилась в мой чемоданчик, вместе с маленьким плейером и фотоаппаратом.
Я подумал, не ответить ли на некоторые из посланий, но решил этого не делать. Все мои доводы покажутся бессмысленными. Я был искренне убежден, что Малкольм может делать что угодно с деньгами, которые он заработал своей предприимчивостью и старанием. Если он решит в конце концов оставить их своим детям, значит, нам просто повезет. У нас нет никаких прав на эти деньги, ровным счетом никаких. Но мне было бы очень трудно убедить в этом Томаса, или Джойси, или Жервеза, или Сирену. И, не говоря уже о том, что мне не хотелось этого делать, у меня просто не было времени.
Я отнес чемодан в машину, погрузил на заднее сиденье свое седло, шлем, хлыст и сапоги для верховой езды и поехал обратно в «Савой», надеясь, что Малкольм все еще там, целый и невредимый.
Он сидел в глубоком кресле, снова одетый как для деловой встречи, с бокалом шампанского в руке, и курил огромную сигару. Напротив него, примостившись на краешке такого же кресла, сидел худой мужчина, на вид гораздо старше Малкольма, но далеко не такой представительный.
— Норман Вест, — представил его Малкольм, чуть качнув сигарой в направлении гостя. А ему сказал: — Мой сын, Ян.
Норман Вест поднялся и сдержанно пожал мне руку. Я никогда прежде, сколько себя помню, не встречал частных детективов, но это был вовсе не тот род занятий, который подходил этому обшарпанному нервному субъекту с влажными ладонями. Среднего роста, с седоватыми волосами, которые давно следовало бы помыть, под глазами — темные круги, кожа нездорового сероватого цвета и отросшая за день щетина. Его серый костюм выглядел далеко не новым и неухоженным, а туфли давно позабыли о щетке.
В этом костюме он выглядел в «Савое» так же уместно, как панк или рокер в Ватикане.
Как будто прочитав мои мысли, Норман Вест пояснил:
— Я только что объяснял господину Пемброку, что пришел сюда сразу после целых суток наблюдения по заданию клиента, поскольку он очень настаивал, чтобы я прибыл немедленно. Этот внешний вид соответствует моему наблюдательному пункту. Обычно я одеваюсь совсем не так.
— Костюмы на все случаи жизни? — предположил я.
— Совершенно верно.
У него было произношение диктора радио, стандартный английский без какого-либо акцента, слишком правильный и оттого немного неестественный. Я жестом предложил ему садиться, что он и сделал. Сыщик наклонился вперед, сидя на самом краю кресла, и вопросительно посмотрел на Малкольма.
— Господин Вест только что прибыл, — сказал Малкольм. — Может, лучше ты объяснишь ему, что нам нужно?
Я присел на небольшую узенькую тахту и сообщил Норману Весту, что нам надо узнать, где находились и что делали все члены семейства Пемброк в прошлую пятницу, скажем, начиная с четырех часов дня и весь вчерашний день.
Сыщик, явно озадаченный, переводил взгляд с меня на Малкольма.
— Если это слишком большой объем работы, возьмите помощника, — предложил Малкольм.
— На самом деле все не так уж сложно, — печально сказал Вест. — Но я боюсь, что возникнет конфликт интересов.
— Что за конфликт интересов? — спросил Малкольм. Норман Вест после некоторого колебания прочистил горло и сказал:
— М-м-м… утром в прошлую субботу кто-то из вашей семьи нанял меня, чтобы отыскать вас, господин Пемброк. Так что, видите ли, я уже работаю на одного из членов вашей семьи. А теперь вы хотите, чтобы я выследил их. Должен сказать, что не могу с чистой совестью принять ваше предложение.
— Который из членов моей семьи?
Норман Вест побарабанил пальцами по колену, но, после недолгих раздумий, решил все же ответить:
— Миссис Пемброк.
— Которая миссис Пемброк?
— Миссис Пемброк, — повторил Норман Вест, немного удивленный.
— Их девять, — сказал я. — Которая из них? Детектив почувствовал себя неловко.
— Я говорил с ней только по телефону. Я думаю… я полагаю, это жена господина Малкольма Пемброка, на которую я работал когда-то, много лет назад. Она напомнила мне о том деле и сказала, что снова нуждается в моих услугах. Я просмотрел свои записи… — Он беспомощно пожал плечами. — Я считал, что это та самая леди.
— И вам удалось обнаружить господина Пемброка? — спросил я его.
Норман Вест нехотя кивнул.
— В Кембридже. Это было совсем несложно.
— И вы сообщили об этом миссис Пемброк?
— Господа, боюсь, что не могу вам больше ничего сказать по этому вопросу.
— Скажите хотя бы, как вы связывались с этой миссис Пемброк, чтобы сообщить о результатах?
— Я не связывался, — ответил сыщик. — Она сама звонила мне по два-три раза в день и спрашивала, как идет расследование. Наконец в понедельник вечером я узнал все, что ее интересовало. После этого я приступил к очередному заданию, которое только что закончил. И теперь я полностью в распоряжении господина Пемброка.
— Мне нужно, чтобы вы выяснили, какая миссис Пемброк меня разыскивала.
Норман Вест с сожалением покачал немытой головой и пробормотал:
— Профессиональная тайна…
— Что за вздор вы несете — профессиональная тайна! — взорвался Малкольм. — Тот, кто знал, где меня найти, чуть не угробил меня!
Наш сыщик был потрясен, но быстро пришел в себя.