- Признавайтесь, вы тайный агент?
- Да какой там агент? Просто никак не привыкну, что теперь могу уже не стесняться такой фамилии.
- Теперь? А почему вы должны были стесняться ее прежде?
- А потому, что там, где я родился и вырос, во всех школах в обязательном порядке изучали русский язык.
- О!.. А позвольте полюбопытствовать, где же вы родились и выросли?
- Таллинн, Эстония...
История Роберта походила на историю Анны в том, что он тоже оказался здесь благодаря проживающим в Великобритании родственникам. Родственники эти были детьми боцмана эстонского торгового судна, экипаж которого в полном составе сошел на берег в Бристоле, когда моряки узнали, что их родная Эстония насильственно присоединена к Советскому Союзу.
- В сороковом году, - добавил Лерман.
- Вы первый из англичан, кто про это знает! - воскликнул Роберт. Многие вообще не слыхали про Эстонию.
- Во-первых, я не англичанин, а шотландец, во-вторых, я историк, куратор Национального исторического архива... Но продолжайте, прошу вас.
Вся семья Роберта давно уже мечтала перебраться на Запад, но до горбачевских послаблений сделать это было практически невозможно. В конце восьмидесятых из советской тогда еще Прибалтики начали выезжать многие, главным образом, в Швецию или Финляндию. По просьбе Эвы, матери Роберта, ее английские родственнички выслали приглашение, но на этом сочли свою миссию законченной и, когда таллиннское семейство со всем нехитрым скарбом прибыло в Лондон, даже на порог не пустили. После многомесячных мытарств семья осела в Эдинбурге. Старший брат, работавший грузчиком в Таллиннском порту, нашел здесь работу по специальности. Сестра-студентка устроилась стриптизершей в сомнительный ночной клуб. Отец-инженер и мать-завклубом получали мизерное социальное пособие, а Роберт перебивался случайными заработками. Жили все в двух комнатках матросского бордингауза и с тоской вспоминали прежнюю свою четырехкомнатную квартиру с видом на парк Кадриорг.
- А у меня просторный двухэтажный домик в Грэндже, это вполне престижный пригород Эдинбурга, - как бы невзначай бросил Александр. - Мы живем вдвоем с престарелой родственницей. Не считая служанки, разумеется.
На это юный Роберт лишь печально вздохнул.
- Что бы вы сказали, если бы я предложил вам пожить у нас. Восемь комнат на двоих - вполне можем потесниться...
- Но... Но мне не по карману такое жилье...
- Что-нибудь придумаем. Например, вы могли бы привести в порядок мой сад.
- Да я вообще то не ас в этом деле... Если честно - ни в каком деле не ас. Разве что английскому в школе прилично научили, но здесь этим не заработаешь...
- А вы соглашайтесь, Роберт. Хозяин я добрый. Очень добрый. - Лерман накрыл ладонь юноши своей и ласково заглянул в глаза. - Кстати, вы так и не назвали мне свою фамилию.
Роберт опустил глаза и промямлил что-то неразборчивое.
- Что-что? Повторите, пожалуйста, погромче.
Роберт набрал воздух в легкие и выпалил:
- Отсосон!
- Как вы сказали? Отсосон? Роберт Отсосон? Не понимаю, чего тут стесняться. Редкая, но вполне нормальная прибалтийско-скандинавская фамилия.
- Но только не по-русски... На русском уличном жаргоне, если ударение перенести с первого слога на последний, это знаете что означает?..
Роберт склонился к самому уху Лермана и зашептал. Александр Ильич расхохотался.
- Простите... простите, милый Роберт... - залепетал он, отдышавшись и утерев слезы. - Я ни к коем случае не хотел вас обидеть и не хочу... Но если бы вы знали... Если бы вы только знали... Давайте-ка, дорогой друг, закажем шампанского по этому поводу!
- По какому такому поводу? - набычившись, отрывисто спросил Роберт.
- Позже, мальчик мой, позже...
И только через полтора часа, после бутылки "Клико" и посланной ей вдогонку пинты двенадцатилетнего "Лафройга", окосевший Лерман подмигнул через стол окосевшему Роберту:
- А что, заинька, не заняться ли нам тем самым, что по-русски означает твоя фамилия? Друг дружке по паре раз?..
Роберт несколько секунд смотрел на него совершенно бессмысленным взглядом, потом нетвердо поднялся и положил руку на ширинку.
- Пш-шли... Где здесь тубзик?
Александр подпрыгнул, как чертик на пружинке, обнял Роберта за плечи и, стреляя глазами по сторонам, усадил на место.
- Зачем же так, дружочек мой, закажем такси, поедем ко мне... Заодно и квартирку посмотришь...
* * *
Роберт окончательно переехал к Лерману и поселился в двух комнатах с видом на море. Но случилось это уже после того, как из дома столь же окончательно выехала Анна. О своем решении она сообщила ему, когда Роберт в третий раз остался у Лермана на всю ночь. Александр пытался уговорить ее остаться, но как-то вяло и неубедительно. Анна осталась непреклонна. - Мне дела нет, хоть с мальчиком живи, хоть с девочкой, хоть с собачкой, мне вы не мешаете, и ухожу я вовсе не из-за вас. Есть вещи и поважнее.
- А мы бы тебе помогали, заботились...
- Я сама о себе позабочусь. И помощники найдутся.
- И куда же ты пойдешь, интересно?
- Есть тут дом в одной деревеньке... Сестры выкупили, - снизошла до объяснений Анна. - Там и поселюсь... Уж близок мой Переход, готовиться буду, отдам остаток дней Служению. Так что будем прощаться, Ильич Александр. Спасибо тебе за все, и злом не поминай меня, старую. Аминь.
- Аминь... - прошептал Лерман.
После ее отъезда он несколько часов шатался по дому как потерянный, а потом позвонил Роберт, и река жизни побежала по новому руслу...
* * *
Они и скандалили, как заправская супружеская пара. Бобби визжал, топал ножками, бил посуду, обзывал Александра жмотом и сквалыгой. Тот в ответ стучал кулаком по столу, орал, что он пока еще не казначейство и денег на костюмы от Армани и запонки с бриллиантами не печатает, и вообще, чем сорить направо-налево сотнями и строить глазки первому встречному, не лучше ли чем-нибудь путным заняться, например, учиться пойти куда-нибудь.
- Ах, так! Ах, так я тебя объедаю?! Да подавись ты, благодетель!
И в лицо Александра летел кусок курицы или недоеденный кекс.
Такие сцены повторялись все чаще и чаще. Иногда после них Бобби хлопал дверью и исчезал на несколько дней, но всякий раз возвращался, приносил какой-нибудь мелкий, но приятный подарочек, виновато ластился к Александру, тот оттаивал, и начинался новый цикл.
Но однажды Бобби не вернулся, а через месяц Александр узнал из газет, что молодой Роберт Отсосон, арестованный при попытке ограбления ювелирного магазина в Чел си, приговорен к четырем годам тюремного заключения. Александр взял в архиве короткий отпуск и помчался в Лондон. Но в исправительном учреждении Колдбат, где содержался Бобби, ему сообщили, что заключенный Отсосон от свидания с мистером Лерманом отказывается и администрация не может принуждать его, тем самым нарушая конституционные права. Александр до закрытия просидел в ближайшем пабе, а потом отправился в Сохо разгонять печаль в каком-нибудь "голубом" заведении...
Он пошел вразнос - пьянствовал сутками напролет, вступал в неразборчивые связи, "снимал" дешевых размалеванных профессионалов, его неоднократно вышибали из кабаков, били, обкрадывали, на службу он нередко выходил в непотребном виде, а случалось, что и вовсе не выходил... Ему ставили на вид, делали предупреждения, понизили в должности, переведя в рядовые архивисты, и посадили в самый дальний и пыльный закуток, чтобы не смущал посетителей своей гнусной, помятой рожей. После того как, столкнувшись в туалете с главным хранителем архива, Лерман обоссал начальству брюки, его и вовсе выгнали с позором.