— Да, спасибо, всё замечательно, я очень доволен.
— Отлично! Сегодня отдыхайте, а завтра выспитесь и приезжайте. Оформитесь, с деканом пообщаетесь, войдёте, так сказать, в курс текущих дел.
— Будьте любезны уточнить адрес и как до вас лучше добраться.
— Конечно, записывайте!..
Когда бестелесный голос затих, Гордин вытер вспотевший от напряжения лоб и задумался. Выходит, тут его принимают за человека с выразительной фамилией Ворон, который приехал из какого-то Новосибирска работать на историческом факультете некоего Университета. Не того ли, о котором рассказывала Лера? А если он её там встретит?
С другой стороны, где же сам таинственный «человек-Ворон»? Или он вот-вот явится и разоблачит наглого самозванца, или… Может такое быть, что его никогда и не существовало? И какие-то неведомые боги, ехидно ухмыляясь, просто решили дать ему шанс. На что только? Попробовать свои «великие таланты» в другом мире? Найти сбежавшую жену, задать ей хорошую трёпку и гордо уйти? Или… Может быть, им даётся возможность начать всё сначала?
Гордин решительно отверг последний вариант (слишком глупый, ненужный… слишком заманчивый…) и с энтузиазмом взялся за собственное преображение. Книги, газеты, телевизор и интернет — все источники информации были пущены в ход. Вечером Гордин нарядился в один из обнаруженных костюмов и вышел в город. Послушал разговоры местных, подивился на их количество и унылую манеру одеваться, поборол невольный трепет от бесконечного потока железных повозок на улицах. Поел в заведении с надписью «бистро» (видимо, для таких, как он, в её стеклянной витрине красовались муляжи разнообразных тортов, жареных кур и винных бутылок). Расплатился местными, найденными среди вещей деньгами, и даже получил кокетливую улыбку от девушки-разносчицы. Словом, Гордин понял, что жить в этом непохожем на его мире он вполне сможет, и ночью спал вполне спокойно, не особенно переживая за завтрашний день с его решающей «проверкой».
И это «завтра» действительно прошло вполне спокойно. Никто не распознал в нём «пришельца», новые коллеги встретили его дружелюбно, а туземные дамочки — и вовсе почему-то «на ура». Он на всякий случай «включил» максимальный уровень обаяния, о чём впоследствии пожалел не раз. Девушки, да и женщины постарше просто не давали ему прохода, подкарауливали и всячески набивались на более близкое знакомство. Ему же было сейчас не до местных красоток: через несколько дней своего пребывания в стенах Университета он неожиданно встретился с Лерой. Его жена, в совершенно неприличной короткой юбке и с остриженными вдвое волосами сидела в плотном кольце каких-то молодых людей. Бессовестная, наглая… Прекрасная до безумия. Он с трудом заставил себя не смотреть на неё, кое-как провёл свой урок и малодушно сбежал. Взлелеянное желание как следует потрясти предательницу, наорать на неё, унизить вдруг стремительно изменилось на прямо противоположное: украсть, притащить обратно в свой мир, а для начала — хоть в ту же квартиру, и задушить в объятиях, зацеловать, залюбить… Гор бешено злился на себя за эту недостойную слабость, пытался растравить мучительные воспоминания о её поступке и договориться со своей гордостью — ничего не помогало. Единственным слабым утешением служил явно исходящий от девушки страх. Значит, она понимает свою вину, боится его… Правильно боится! Им всё равно придётся поговорить и объясниться, наконец…
Гордин не думал, что это объяснение выйдет таким болезненным. Что Лера с перепугу — или сознательно — захочет уничтожить свой венчальный браслет. Конечно, у неё ничего не вышло… И короткий разговор напомнил беседу немого с глухим. Они совсем перестали понимать друг друга. Каждый считая жертвой себя, а другого виноватым, и это был тупик. Значит, им действительно не судьба быть вместе…
Вечером Гордин по-земному напился, заглушая боль, но уже с утра принялся действовать. Пусть будет как будет. Лера сделала свой выбор, а значит, остаётся как-нибудь избавиться от браслетов и вернуться в свой мир, наплевав на недостойное его желание мелко отомстить.
Благородный порыв, впрочем, остался таким только в теории. Проклятые волшебные браслеты и не думали сниматься. И, самое главное, Гордин вдруг осознал, что понятия не имеет, как ему переместиться обратно в свой замок. Рисовать он не умеет, не просить же Леру помочь! Загадочный «ветер» тоже не возвращался… Не значит ли это, что он, в свою очередь, стал «игрушкой» в руках высших сил, и теперь останется в чужом мире навсегда? Что ж, может, и так… Тогда надо кончать хандрить и просто жить дальше.
Гордин обнаружил, что многие из его колдовских навыков действуют и здесь. Одной из таких прежних радостей было сохранившееся умение превращаться в птицу. Он летал по городу, сначала бесцельно, а вскоре пристрастился украдкой провожать жену до её дома. Одна она выглядела печальной и какой-то растерянной, и Гор несколько раз подавлял желание попробовать ещё раз поговорить с ней. А потом придумал забираться к ней в комнату и тайком смотреть, как она спит. Не холодная, колючая, а беззащитная как ребёнок, прекрасная, всё ещё безумно дорогая для него девочка… Которая в одну счастливую ночь его всё-таки застукала…
На этом месте Гордин закончил свой рассказ, и я наконец-то дала волю слезам. Он же меня потом и успокаивал…
Я спохватилась, когда было уже очень поздно. Мы обратились и полетели ко мне. Под охраной внушительной птицы я чувствовала себя в безопасности и по пути нахально задирала встречных ворон. Мы посидели на ветке под моими окнами, удостоверились, что родители легли спать, и осторожно просочились через форточку ко мне в комнату. Расставаться не хотелось… Вчерашний недосып коварно сделал своё дело — и в какой-то момент мы с Гордином благополучно отрубились. А утром нас предсказуемо «застали на месте преступления».
— Видишь, что я тебе говорила?! — зашептала, стоя в дверях, мама. — А ты ещё не верил…
— М-да… Что делать-то будем?
Я думала о том же, старательно притворяясь спящей. Ой, что сейчас начнётся! Застать свою примерную доченьку в обнимку с незнакомым мужиком… Конец света!!
Тут Гордин открыл глаза и рывком сел, небрежно поддерживая у пояса одеяло.
— Доброе утро! — жизнерадостно сказал он. — Наконец-то у меня появилась возможность познакомиться со свёкрами!
У родителей синхронно отвисли челюсти.
— Я хотел сказать, с будущими свёкрами! — с улыбкой поправился Гордин, одновременно тихонько поглаживая меня по волосам.
— Ээ… Ну, тогда прошу позавтракать с нами, да? — наконец, промямлил папа.
— Спасибо, с удовольствием!
Ошарашенные родители исчезли за дверью, а мы снова рухнули в кровать — я красная как рак, а Гордин — придушенно хихикая. Я подумала-подумала и тоже к нему присоединилась.
— Ну, у них был и видок! На тыщу баксов!!
— По-моему, я им понравился, — Гордин не без труда отыскал свою рубашку — под стулом — и принялся деятельно её отряхивать. — Надо произвести хорошее впечатление, и тогда они не будут против того, чтобы мы с тобой официально здесь поженились.
— Да поздно уже как-то быть против…
— А ты сама часом не передумаешь?
Я хотела поддразнить его чем-нибудь вроде «не знаю, это будет зависеть от такой-то там фигни», но вовремя одумалась. Слишком уж свежи были наши памятные разборки, слишком много нервов мы друг другу попортили, и я — в первую очередь…
Поэтому я просто с улыбкой покачала головой и первая потянулась, чтобы его поцеловать.
А потом мы все вместе сидели на кухне, ели макароны по-флотски и мило общались. Гордин неловко прятал под столом свои босые ноги — на него не налезли ни одни «гостевые» тапки, в остальном же чувствовал себя вполне комфортно и с самого начала разговаривал с родителями на равных. Что было неудивительно, учитывая, что по факту рождения они были почти ровесниками, и стратегически очень правильно. Мой бедный папа вынужден был поневоле отказаться от патетичных мизансцен вроде «как ты могла, о дочь моя!..» или даже «сударь, извольте немедленно покинуть мой дом!» — и в таком духе. Вместо этого состоялся вполне конструктивный диалог взрослых людей, в котором я почти не участвовала. Зато активно участвовала кошка — она неожиданно прыгнула к Гордину на колени, получила с руки кусочек фарша и решила задержаться: свернулась клубочком и громогласно замурлыкала. Я объяснила вновь прибалдевшим родителям, что у этого товарища дома остался любимый кот, и он вообще очень любит кошек — и это мигом прибавило ему кучу положительных баллов. Гордин вкратце рассказал о себе, точнее, о загадочном товарище Г.Г.Вороне, биографию которого выдумал сам. Отец вполне оценил перспективы «жениха» и решился только на крайне осторожное неодобрение «шуров-муров» между преподавателем и студенткой.
— Вообще-то мы познакомились, когда Гор ещё не был моим преподавателем, — встряла я.
— Гор?
— Ну, вам разве не кажется, что называть такого харизматичного мужчину Гошей — это моветон?
Мама невольно хихикнула, соглашаясь, и спросила Гордина, можно ли им называть его так же. Он великодушно разрешил и, в свою очередь, предложил звать «таких молодых родителей» по именам, без отчеств — и, конечно же, получил «добро».
Уже за чаем он как бы мимоходом объявил главное:
— Мне, конечно, будет очень приятно, если вы признаете меня достойным вашей дочери. Но, скажу вам честно, я в любом случае намереваюсь в ближайшее время отвести её в ЗАГС. Хоть заприте её дома — украду и женюсь. Вот так.
Папаша снова рефлекторно насупился и заёрзал на стуле, зато мама одобрительно улыбнулась. Подтолкнула его локтем:
— Между прочим, очень похожие слова кое-кто говорил моим собственным предкам. Я до сих пор вспоминаю, какого ты тогда шороху навёл… Зато и уважение заслужил сразу. Так что, дорогой, думаю, нам с тобой остаётся смириться и начать копить денежки.
— Это необязательно, — качнул головой Гор. — Я вполне и сам смогу обеспечить это мероприятие. К тому же мы с Лерой хотим скромную свадьбу, правда?
Я улыбнулась и кивнула.
— Никаких дальних родственников и кучи друзей. Наши девчонки и так в него повально влюблены, если узнают — боюсь, порвут меня на тряпочки… Хочу только Маринку и дядю Славу с Витькой. Может, даже и всё.
— Ой, как бюджетненько! Ну ладно, это мы ещё обсудим… Только, чур, платье будет! Помнишь, ты всегда хотела — как у принцессы.
Мама никак не ожидала, что вместо счастливого «даа!!!» я завоплю «ни за что!!» с выражением нешуточного ужаса на лице.
— Э… Почему??
— Что-то я уже расхотела быть принцессой…
— А кем хочешь? — ехидно поинтересовался Гор.
— Обычной девчонкой. В любой день, в любом мире. И — твоей женой.
— Правда, что ли?
Я показала ему кулак.
— Ну хорошо, с платьем пока проехали… А когда вы планируете подавать заявление?
— По субботам ЗАГСы работают?
— Вроде да.
Гор улыбнулся и положил руку мне на плечо.
— Тогда сегодня. Где там у вас ближайший?
Усмехнулся, глядя на красноречивые лица будущих свёкров, и великодушно предложил:
— Если хотите, поехали с нами!
И мы поехали.
Самое ближайшее время из предложенных в Невском ЗАГСе было 29 апреля, пятница, и даже не 9 утра, а целых 11. Только сегодня одна пара разругалась и забрала заявление, а тут мы как раз — считай, повезло. Гор пробурчал, что три недели — это слишком долго, но все остальные (аборигены) его не поняли, типа, многие и по полгода ждут, чтобы отхватить дату покозырнее. Эк какой у вас жених нетерпеливый, хи-хи! (Я-то сама была только «за», но что поделать…) После оформления бумаг и отказа от всех доп-услуг в виде оркестра и местного фотографа мы дружно решили, что это событие нужно отметить, и завалились в ближайшее кафе. Папа подумал-подумал и взял себе и будущему зятю по стопке коньяка. Мы с мамой предпочли кофе, но потом «сломались» и присоединились. Посидели очень душевно, с шутками высыпались на улицу, и тут же — знак судьбы! — наткнулись на мою будущую свидетельницу. Маринка как раз направлялась ко мне в гости и по случаю хорошей погоды шла от метро пешком. Мы её радостно окружили и просветили… Это лицо надо было видеть!!