Глажу его по голове, запускаю пальцы ему в волосы, да так и отрубаюсь.
Утро у меня случается раннее. Чёртов автопилот врача – – я ещё с Кириллом мучалась. Как только у рядом лежащего тела меняется ритм дыхания, я просыпаюсь, и ничего не могу с этим поделать.
– – Доброе утро, – – приветствую супруга, потягиваясь. Рука, которую я так беспечно перекинула поверх него, затекла – – уж очень он надо мной возвышается, когда на боку лежит. В плечах-то сажень косая...
– – Что?! – – выдыхает Азамат. – – Опять?!
– – На сей раз обошлось без Алтонгирела, – – смеюсь. – – Просто что-то никак уснуть не могла, а потом ещё снилось всякое... В общем, я решила немножко тебя поэксплуатировать. Ты же не против? – – хлопаю ресничками.
– – Да... я... рад, если могу чем-то помочь... – – бубнит он. Видно, ещё не совсем проснулся. – – А почему вы гармарры не выпили?
Действительно, почему? Она бы как раз сняла все симптомы.
– – Забыла про неё нафиг, – – честно признаюсь с обезоруживающей улыбкой.
Он покатывается со смеху, меня почти что сносит звуковой волной.
– – Про гармарру забыли, зато про меня вспомнили. Вот это комплимент! Да вы и правда рекорды ставите.
Я милостиво не напоминаю ему, что гармарру я до сих пор пару раз в ботсаду видала, а он у меня всё время под носом. Хотя скорее уж над носом.
– – Сколько сейчас? – – зеваю. По ощущениям – – спать и спать ещё.
Он снова, как тогда, приподнимается на локте, – – мне кажется, что он при этом весь оказывается в воздухе – – заглядывает на дальнюю полку, а потом так же плавно возвращается в лежачее положение.
– – Полшестого. Мне пора бы и встать, через полчаса прилетим.
Это я всего-то и дрыхла? Фи-и...
– – Ой, а можно я ещё поваляюсь? – – принимаюсь клянчить. Я понимаю, что надо дела делать, и всякое такое, но ведь так рано...
– – Конечно, спите! Я вообще не понимаю, чем я вас разбудил, – – он начинает выбираться из кровати. Пижамы у него всё-таки напоминают водолазный костюм.
– – Тем, что проснулся, – – хмыкаю. – – Это неизбежно, ты не виноват.
Он качает головой и топает в ванную.
– – В таком случае тем более не стоило здесь пытаться выспаться, – – слышится его ответ сквозь шум воды. Смотрю – – дверь он не закрыл, стоит умывается. Батюшки, зубную щётку достаёт! Я даже забываю, о чём мы говорим.
– – А из каких соображений ты чистишь зубы? – – выдаю я прежде, чем соображаю, что это не очень вежливо.
Он аккуратно сплёвывает пасту и отвечает:
– – На Гарнете основное население – – йинир, они чуют, как кошки. Малейший неприятный запах – – и с тобой не будут разговаривать. Ну а пообщаешься с ними – – быстро к чистоте привыкаешь.
Ого. Так вот кто у нас двигатель цивилизации.
– – А я и не знала, что на Гарнете какое-то население есть...
– – Ну, а кто там работает-то? Не земляне же. У йинир своя планета есть, но и здесь их много осело. Климат подходит, говорят.
Я перестаю его отвлекать, пока он полощется. Лежу, растянувшись, в мягкой постели, незаметно для себя сползая на нагретое Азаматом место. Но вот он выходит и берётся за расчёску – – на ночь-то мою работу распустил.
Но вот он выходит и берётся за расчёску – – на ночь-то мою работу распустил. Я перехожу в вертикаль, как чёртик из коробочки, и тяну руки:
– – Давай сюда.
Он улыбается застенчиво:
– – Да мне побыстрее надо...
– – Могу и побыстрее, иди сюда.
Он покорно садится и позволяет себя расчесать, хотя и бурчит что-то под нос. Неприятно ему, что ли?
– – Чего говоришь?
– – Говорю, вы вроде бы спать собирались.
– – Ничего, насплюсь ещё. Тебе разве не нравится?
– – Да мне-то нравится... А вот вам в чужих космах ковыряться какое удовольствие?
– – Огромное! – – говорю честно. – – Ну вот, готово, давай свою мерзкую резиночку.
– – Светлые силы, Лиза! Странные вы, земляне. Чужие волосы трогать не противно, а резинка мерзкая...
– – Это вы странные, – – парирую заносчиво. – – В такие волосы надо жемчуга вплетать, а ты ленишься новую резинку купить. Да и вообще, привыкай к моим причудам, раз уж твой дорогой друг нас свёл.
Что-то я наглею с утра пораньше. Но Азамат, кажется, не возражает. Ухмыляется довольно – – и тут же делается таким родным, как будто я с ним уже лет десять прожила в счастливом браке. Даже шрамы как будто растворяются, и кожа такая гладкая... Я не заснула часом?
Видимо, я и правда на пару секунд отрубилась, потому что внезапно Азамат уже в другом конце комнаты достаёт одежду из шкафа. Мне кажется, или он пропустил какую-то обязательную утреннюю процедуру?
– – Ты не бреешься, что ли? – – с утра я являю собой образец тактичности, да.
– – Нет, – – как-то неохотно отвечает он. – – По шрамам всё равно не растёт, а с левой стороны всё вывел раз и навсегда, чтобы больше об этом не думать. Как-то не ожидал, что когда-нибудь женюсь.
– – А какая связь?.. – – уточняю сонно. В принципе, можно и догадаться.
– – Ну, холостякам борода не полагается. Вот женишься – – тогда можно отпускать.
– – А женщины что после свадьбы делают? – – вот и мой шанс что-то выведать о брачных правилах, да только я засыпаю-не-могу...
– – Некоторые перестают волосы стричь, но это только если...
Не знаю, что он там дальше говорил, я задрыхла.
Продираю глаза и обнаруживаю, что за иллюминатором Гарнет. То есть не фотографии Муданга, а самый настоящий космопорт. Ура, стоянка! Соскакиваю с кровати, чтобы посмотреть на часы, которые повёрнуты почти к стенке. Уже почти одиннадцать! Надо быстро приводить себя в человеческий вид.
К счастью, в коридорах мне никто не встречается, должно быть, все вышли. Так что я благополучно облачаюсь в приличную юбку (в отличие от неприличных штанов), чищу зубы и обдумываю, где ловить супруга, чтобы получить сопровождение и деньги на закупку. Супруг, впрочем, стучится в дверь сам, когда я уже готова. С ним Тирбиш и ещё два человека из команды. Один – – ровесник Тирбиша, шкафообразный парень, стриженый «шапочкой» . Зовут его каким-то непроизносимым словом, насколько я успела уловить. Что-то типа «Дорчжи» . Муданжский язык вообще исключительно неблагозвучен, прямо начиная с собственного названия. Второй товарищ постарше, с отпечатком интеллекта на лице и аккуратным хвостиком.
– – Ирнчин, – – кратко представляется он.
– – Лиза, – – говорю на всякий случай.
Азамат не сводит с меня виноватого взгляда, и наконец набирает воздуха, чтобы его объяснить:
– – У меня, к сожалению, есть ещё дела сейчас, и я не могу пойти с вами.