– – Вот я помню, мне в восемь лет соседская девочка жилетку сшила, да какую... эх, жаль, имя у меня не то, чтобы к ней подсаживаться.
Я стараюсь не подавать виду, как меня вышибает из колеи это случайное замечание. Ладно, хотя бы про рубашку мне теперь понятно.
– – А как думаете, если я ему ленту для волос подарю, он будет носить? – – спрашиваю.
– – Ле-енту... – – протягивает Ирнчин, пока Тирбиш переводит Дорчжи, что я сказала. – – А как её сделаешь-то?..
Внезапно Дорчжи начинает махать руками.
– – Вы это... не ленту... гизик, гизик сделайте!
Двое других явно оживляются:
– – Да, точно! Гизик!
Через несколько минут при помощи показывания на пальцах и рисования в мобильнике мне объясняют, что гизик – – это такой плетёный шнурок на все случаи жизни, который можно сделать очень красивым, а Дорчжи умеет их плести и готов меня научить. Надеюсь, для обучения слов ему не потребуется.
В общем, день оказывается прожит не зря, особенно после ударного обеда в каком-то невероятно пафосном ресторане. Едальню выбирал Тирбиш, который везде, где бывает, планомерно исследует меню и обязательно пробует всё незнакомое в целях самообразования.
Но самое интересное ожидает меня по возвращении на корабль. Моя каюта завалена коробками, коробочками и коробуськами так, что я еле могу войти. Сначала я решаю, что это моё медицинское добро, хотя я чётко указывала сложить его в пустующих каютах рядом, чтобы я могла спокойно всё рассортировать и распихать. Но открыв ближайшие две, я понимаю, что эти предметы не имеют к медицине никакого отношения: в одной какая-то одежда, в другой банные принадлежности... и это точно не моё. У меня могли бы возникнуть кое-какие догадки о происхождении даже такого количества неизвестных вещей, если бы я не прочла по бирке, что гигантская коробка вдоль стены содержит в себе комод. Кажется, кто-то попал не туда. В лёгком замешательстве отправляюсь на поиски капитана.
Он обнаруживается в кухне за поглощением неизвестного мне овоща, похожего на корень петрушки.
– – А, Лиза... – – говорит он как-то неуверенно. – – Ну как, вам всё удалось купить, что хотели?
– – Да, и даже больше. Слушай, а что это такое у меня в каюте?
Он совсем теряется.
– – Э-э... в смысле?
– – Там куча каких-то коробок с чьими-то вещами.
Он моргает пару раз со странным выражением.
– – А вы... в них заглядывали?
– – Ну, я открыла две ближайшие с уголка, поняла, что это не моё, и закрыла.
Господи, неужели трудно объяснить? Вряд ли такому явлению может быть много разных причин!
– – И там ещё мебель какая-то, – – добавляю для убедительности. Ну должен же он знать, откуда это! Кроме него ведь никто мою каюту открыть не мог.
Азамат нервно сглатывает.
В этот момент из кухни выходит Алтонгирел, в одной руке держа пиалу с чем-то жидким, а другой набивая что-то в мобильник.
– – Ну чего, подарил подарки? – – спрашивает он на всеобщем, не поднимая головы, видимо, переключиться не успел на нужный язык.
Азамат закрывает глаза и прерывисто вздыхает. И тут до меня начинает доходить.
Ой-йопт-что-ж-я-такая-дууууууууууууууура!!!
Так, только не давать сатисфакции Алтонгирелу. Пусть думает, что у нас всё прекрасно и полное понимание.
Пользуясь тем, что он всё ещё смотрит в телефон, молча хватаю Азамата за руку и тяну в сторону двери, обильно жестикулируя. Он послушно выбирается из-за стола и вслед за мной выскакивает из столовой. Алтонгирел так нас и не замечает, занятый топтанием по клавишам. Теперь, в коридоре, меня начинает разбирать хохот, когда я понимаю, как всё это должно было выглядеть со стороны.
Теперь, в коридоре, меня начинает разбирать хохот, когда я понимаю, как всё это должно было выглядеть со стороны. Я так смеюсь, что еле могу стоять, и в то же время понимаю, что Азамату моя пантомима должна сильно действовать на нервы, особенно в свете только что произошедшего конфуза. В итоге я просто вешаюсь ему на шею, и продолжаю хохотать до слёз, икоты и боли в животе.
Когда я наконец обретаю способность стоять сама, Азамат уже готов вызывать психовозку, хоть и не знает, что это такое. Да уж, какой бы реакции он ни ожидал на свои дары, я отколола нечто совершенно иное.
– – Так это что, всё подарки мне? – – говорю между иканиями, вытирая глаза.
– – Ну да, – – отвечает он жалобно.
– – А почему так много? – – еле выговариваю я. Хочется ещё спросить, а почему там мебель, но у меня в данный момент ограниченная способность к членораздельной речи.
– – Вы считаете, что это много? – – поднимает брови Азамат.
– – А ты – – что мало?! – – выдавливаю я сквозь новый приступ хохота. Приходится упереться руками в коленки, чтобы устоять.
– – Да там всего около пятидесяти предметов, – – смущённо говорит мой супруг.
– – Всего?! – – взвываю я и захожусь кашлем. Господи, я пару лет так не ржала. Вот вечно так, когда нельзя...
После небольшого приступа кашля ко мне возвращается человеческий облик, но глаза приходится вытирать снова. Несчастный Азамат стоит и смотрит на меня с совершенно убитым видом. Бедняга, какая же у него жизнь жестокая.
– – Ну пошли, – – говорю, – – буду распаковывать.
– – А я-то зачем? – – моргает он. Решил, наверное, что я вознамерилась поставить личный рекорд по заведению его в тупик.
– – Ну как, а кому я буду спасибо говорить? У нас принято в присутствии дарителя открывать.
Он только пожимает плечами и послушно идёт за мной.
Оставляю Азамата переминаться в дверях, а сама, с трудом найдя между коробками место для ног, принимаюсь распаковывать. Начинаю с той, где видела одежду – – можно сразу будет убрать в шкаф и освободить пространство.
Там не просто одежда. Там платья. Длинные, тонкие, из яркого тамлингского шёлка всех цветов радуги – – к счастью, не больше двух цветов на платье. Их там штук двадцать, наверное. У меня аж в глазах рябит. Вытаскиваю все подряд, прикидываю на себя – – как раз должно быть. Боже мой, я не носила таких с двадцати лет! Хочется немедленно влезть во все сразу, но я тогда до ночи не управлюсь со всеми подарками.
– – Какая невероятная красота! – – решаюсь наконец разбавить словами нечленораздельные восторженные звуки, которые издаю с момента извлечения первого платья.
Азамат вздыхает с облегчением. Неужто думал, что мне может не понравиться?
– – Сейчас померить? – – спрашиваю напрямую.
– – Да вы устанете столько мерить, – – поднимает брови.
– – Ладно, будем постепенно, – – охотно соглашаюсь я и аккуратно сгружаю всё содержимое коробки в шкаф. Собственные покупки я ещё не разбирала, так что там пока есть место.
В соседней упаковке – – примерно полкубометра размером – – как я уже знаю, всякие шампуни и прочие гели. Я распаковываю её больше для вида, и так понятно, что мне теперь на пару лет хватит. Сверху несколько флаконов разных средств той же фирмы, что у Азамата бальзам, под ними невероятно дорогие кремы, потом.