Правда, чьё это мясо, я не знаю.
Дальше мои дети чинно сгружают тарелки в посудомойку (ну не я же за всеми буду убирать, правда?) и отправляются обратно по каютам. Вернее, это я так думаю. До сих пор они так хорошо себя вели, что я прямо расслабилась.
Однако когда через четверть часа я покидаю столовую с намерением тихо посидеть повязать, то внезапно обнаруживаю, что по кораблю носятся с топотом и визгом два десятка молокососов, а кто постарше, пытаются пробраться на капитанский мостик, поглазеть, как управляется настоящий наёмничий корабль. Гомон стоит дикий, и я в ужасе представляю себе, что мне сейчас скажет Алтонгирел (почему-то именно от него мне кажется наиболее вероятным получить взбучку).
Я кидаюсь собирать своих подопечных, и ещё через полчаса более-менее сгоняю их всё в ту же гостиную. Но они по-прежнему буянят, стоят на голове, скачут по диванам и норовят разбежаться, стоит мне отвернуться. Расходиться по каютам они отказываются решительно. Ох уж мне это гуманное воспитание.
Ну я как чуяла, что без Алтонгирела не обойдётся! Вот он, красавец, стоит в дверях и с отвращением на всех нас смотрит. Может, этих мелких паразитов хоть его рожа проймёт?
Не проняла.
– – Здрасьте! – – радостно здороваются дети.
– – А у вас куртка форменная? – – с места в карьер спрашивает один мальчик.
– – Продадите? – – тут же подхватывает другой.
Я хватаюсь за голову.
– – Приструни своих молокососов, – – цедит Алтонгирел. Да я бы с удовольствием, цыпочка.
– – Пытаюсь.
– – Я сказал, не пытайся, а приструни!
Ах ты гад.
– – Если б могла, давно бы уже так и сделала, – – стараюсь сдерживаться. Всё-таки мы от них зависим.
Кажется, он осознаёт, что я бессильна (и это, конечно, роняет мой авторитет в его глазах ниже нуля) и решает попробовать свои силы.
– – А ну быстро все по каютам!!!
Эти мелкие гады ржут. Я начинаю бояться. Только в открытый космос не вышвыривай, дядя.
– – Ребят, – – говорю, – – это не смешно. Щас придёт капитан и выкинет всех нас за борт, и меня тоже. Тут вам не школа. Нам вообще большую милость оказывают, что домой везут.
Ну, человек десять старших слегка посерьёзнели. Но это даже не четверть. Остальные принялись шептаться. Я улавливаю реплики «настоящий капитан!» , «а за бортом очень холодно?» , «меня мама не пустит» и ещё что-то столь же разумное. Господи, да что же делать-то? Ну не умею я с детьми обращаться, когда их так много!
Алтонгирел кроит кривую рожу и выходит из гостиной. Я уже достаточно себя накрутила, чтобы подумать, что он и правда сейчас на нас доносить пойдёт. Кидаюсь за ним.
– – Послушайте, ну они же не виноваты! Они маленькие, глупые, никогда не были в такой ситуации. У многих это вообще первый полёт без родителей!
– – А почему меня это должно волновать? – – бросает он через плечо. Кажется, я сейчас заплачу. Кстати, может, так и сделать? На мужиков это иногда действует. Набираю в лёгкие побольше воздуху, преисполняюсь жалости к себе – – и...
– – Ну почему вы такой жесто-о-окий?! – – хороший рёв вышел, ещё и от стен отрикошетило.
Он замирает и оборачивается, как будто привидение увидел. Что, я так страшна? Нет, я знаю, что у меня всё лицо краснеет, когда плачу, но чтобы так напугать...
Стоим, пялимся друг на друга в полутёмном коридоре, я озадаченно всхлипываю, он губами шевелит... и тут между нами распахивается дверь.
Оказывается, мы устроили всю эту пантомиму ровнёхонько у каюты капитана. И он, конечно, вышел посмотреть, что тут за шум.
И он, конечно, вышел посмотреть, что тут за шум. Ох, что сейчас будет...
Азамат первым видит обалдевшего Алтонгирела, потом меня с мокрой красной физиономией. Ну вот, и его тоже напугала. Поворачивается снова к моему обидчику, лица его я не вижу, но тот отступает на шаг.
– – Я ничего... – – начинает Алтонгирел, неровным голосом, глядя снизу вверх на возвышающегося над ним капитана. Этот человек умеет робеть?! – – Я только... там эти дети очень шумят, я только попросил их... ну, по каютам... Я даже не сказал ничего!
Азамат снова смотрит на меня, я спешно вытираю слёзы. Если Алтону из-за меня влетит, он же меня потом со свету сживёт!
– – Я... просто... перенервничала, – – мямлю. – – Извините.
Кто ж их знал, что они такую трагедию устроят из-за меня? Они тут вообще женщин не видят, что ли? Или, может, на Муданге растёт какая-нибудь трава, облегчающая ПМС? Я тоже такую хочу!
– – Оставь детей в покое, – – говорит Азамат Алтонгирелу. На всеобщем, заметьте, вежливый ты мой.
В этот момент со стороны гостиной раздаётся жуткий грохот и визг. Успеваю заметить, как Алтонгирел, осмелев, иронично поднимает бровь. Мчусь на шум.
Ну конечно они уронили диван! К счастью, кажется, никто не пострадал. Врываюсь в гущу, начинаю отчитывать, как вдруг всё стихает.
Оборачиваюсь – – в дверях стоит Азамат, во всей красе: два метра с гаком, чёрная блестящая псевдо-кожа, шрамы на пол-лица. Хмурится, обводя взглядом наше собрание. Дети, как бандарлоги, пялятся на него, затаив дыхание. Похоже, вчера слишком перепугались, чтобы заметить.
– – Будьте поосторожнее, пожалуйста, – – произносит капитан своим спокойным, раскатистым голосом.
– – Да, сэр, – – говорит кто-то из старших мальчиков, и внезапно запускает цепную реакцию:
– – Да, сэр! Да, сэр! – – нестройным хором отзываются все остальные.
– – Вам лучше разойтись по каютам и заняться тихими играми, – – продолжает Азамат благосклонно-отеческим тоном.
– – Да, сэр, – – на этот раз почти в унисон.
Встают. И расходятся!
Впрочем, я и сама с трудом удерживаюсь, чтобы не разойтись вместе с ними. Вот это я понимаю у человека сила убеждения! Впрочем, увязавшийся за нами следом Алтонгирел смотрит так, как будто мы все с ума посходили.
Когда последние детские шаги стихают в направлении кают, наш зазнайка всё-таки не удерживается.
– – Ну ничего себе! Землянку они не слушают, меня они не слушают, а тебя – – пожалуйста!
Азамат, кажется, и сам слегка озадачен. Пожимает плечами. Теперь уже я смотрю на них как на чокнутых.
– – А что вас удивляет? – – спрашиваю. – – Он капитан. Высокий, э-э-э, внушительный. Конечно его слушаются!
И тут этот потрясающий человек, в смысле Алтонгирел, видимо, решает, что ему жизнь не мила в этом несправедливом мире, потому что говорит:
– – Но он же урод!
Я замираю вследствие полного отключения мозга. Господи, что сейчас будет? И как мне реагировать? Возмущаться? Прятаться?
Очень осторожно перевожу взгляд на Азамата. Он задумчиво смотрит в сторону.
– – Возможно, – – медленно произносит он, – – у землян другие приоритеты.
– – Ка-анечно! – – фыркает Алтонгирел, а потом кивает на меня. Ой, нет, нет, пожалуйста, только не это, не спрашивай меня...
– – Вот скажи, по-твоему, он что, не урод? – – всё-таки спросил, зараза. И что мне делать?!
Внезапно очень ясно осознаю, что будь я Парисом, яблоко бы досталось Афине, потому что у неё ружьё.