— Спасибо! — говорю удивлённо и искренне.
— Да, нечего делать, — отмахивается Ирлик. — У меня этих сторожей... интересных людей столько нету. Да и у вас оба духовника такие, что ни один вменяемый знающий близко не подойдёт. Зато вот, — он вдруг подмигивает, — прослышал о рыбалке. Эххх, поселиться у вас, что ли, до конца месяца?
— Не думаю, что мы до конца месяца тут просидим, — говорю. — Азамат работает, я тоже скоро приступлю, буду разъезжать. Вот в следующем месяце, когда Азамат опять себе отдых выкроит, устроим тебе пир.
— В следующем я не смогу-у, — обиженно тянет Ирлик и наливает ещё. — Следующий месяц будет месяц Учока, а он меня терпеть не может. Да и дождливо будет, — он передёргивает плечами. — Теперь до самой зимы не вылезу, карлик-то со мной не сладит.
— Как у вас всё сложно, — качаю головой. — Ну давай за скорейшую следующую встречу.
— Давай!
Мы выпиваем. Потом ещё, и ещё... и ещё. Я ощущаю приятную отстранённость от реальности и принимаюсь хохотать от каждой глупости, хотя шутки Ирлика, наверное, действительно смешные. Сам Ирлик постепенно распластывается по столешнице под стать Тирбишу. При попытке налить ещё он так неловко держит бутылку, что я решаю помочь, а то как бы не разлил драгоценный напиток. Он зачем-то ловит мою руку на бутылке и несколько секунд держит, потом отпускает.
— Эх, Лиза-хян... соблазнил бы я тебя, да не выйдет...
— Почему? — искренне удивляюсь я, не сразу осознав, что он сказал. — То есть, хорошо, что не выйдет, ещё чего! Просто любопытно, почему...
— Волос длинный, — вздыхает он. — Верная жена волос растит, от искусителей ограждается. Может, пострижёшься?
Я мотаю головой по-муданжски: поворачиваю до упора то в одну сторону, то в другую. Этот жест мне и стрезва кажется смешным, а сейчас я просто покатываюсь со смеху.
— Опять ты надо мной смеёшься! — Ирлик с досадой хлопает ладонью по столу. — Ладно уж, понял, что мне тут ловить нечего.
С горя он одним глотком осушает бутылку и с грохотом ставит её на стол. От внезапного звука Тирбиш вздрагивает во сне и падает на пол, увлекая за собой спящего поперёк него Бойонбота. Шум выходит такой, что Азамат прибегает сверху с вытаращенными глазами — и застывает на пороге, обозревая поле боя. Выражение его лица быстро меняется с перепуганного на укоризненное.
— Они всё-таки допились.
— Да мы тут все хороши, — я медленно встаю из-за стола, чтобы голова не закружилась, но вроде ничего, моторика у меня нескоро нарушается. Однако Азамат замечает, что я с трудом говорю.
— Лиза, ты что, тоже с ними?..
— Да я не с ними, я так... Заболталась с Ирликом, а он всё подливает... Всю бутылку усидели на двоих.
Азамат уже у локтя, придерживает, чтобы не упала. Да нормально я стою!
— Лиза, ну ты что! Эти-то двое не знали, но стесняюсь напомнить, Ирлик-хон всё-таки бог, разве можно с ним питейные соревнования устраивать!
— Говорю тебе, я не со- соревновалась. Просто трепались мы... Кстати, — я наклоняюсь над столом, что Азамат принимает за падение и тут же тянет меня обратно. — Да пусти, я посмотреть хочу... Ирлик? Ты с нами? Ау! — я распрямляюсь. — Слушай, он сам задрых.
Мы стоим и несколько секунд просто смотрим друг на друга, а потом начинаем ржать.
Отсмеявшись, Азамат достаёт телефон и, отойдя в сторонку, чтобы не будить спящих, звонит Алтонгирелу.
— Слушай, тут такое дело... Нет, я ещё не вылетел... Нет, и Бойонбот тоже... Да подожди, я как раз звоню объяснить, почему! И не кричи. Понимаешь, к нам в гости зашёл Ирлик-хон и принёс бутыль вина из драконьих яиц. Нет, я-то как раз трезвый! Да не ори же ты, говорю! Ты что, не отличаешь, когда я пьяный, что ли? Вот именно. Слушай дальше. Они все напились и спят. Да, Бойонбот с Тирбишем. И сам Ирлик-хон тоже. Нет, не шучу. Ты можешь догадаться, что это не очень смешно.
Вопреки собственному утверждению, Азамат начинает посмеиваться и утирает тыльной стороной ладони левый глаз.
— Так вот... Боюсь, что ни Бойонбот, ни я сегодня никуда не полетим. Я бы мог его погрузить на заднее сиденье и привезти, конечно, но мне не хочется оставлять Лизу один на один с пьяным богом, ты же понимаешь... Может, отложишь вылет до завтра? А то мне бы хотелось с тобой увидеться. Ну, скажи, что тебе было предсказание, будто сегодня несчастливая ночь для вылета. Вообще, я буду тебе очень благодарен, если ты зайдёшь к Ажгдийдимидину и всё это ему перескажешь, а то... ну, я немного волнуюсь, что тут будет завтра утром. Нет, конечно, я никому не расскажу. Ну давай, перезванивай.
Повесив трубку, Азамат выходит в прихожую, где ещё некоторое время хохочет до слёз. Я стою рядом и жду, пока его отпустит.
— Слушай, — говорю, когда он немного успокаивается. — Надо бы их по койкам разложить...
— Обязательно. Ты сама-то как?
— Да я отлично, чуток весёлая, и всё. Ты же знаешь, мы, земляне, устойчивые к алкоголю.
— Ну ладно, смотри. Только не вздумай сама их тягать, тебе нельзя поднимать тяжести.
— Да я думала каталку разложить, только вот куда мы их класть будем? Матушка у себя уже спит, Тирбиша к ребёнку в таком состоянии класть неразумно. Остаётся мой кабинет, гостиная и третий этаж без кроватей. Кого куда?
Азамат ненадолго задумывается.
— Ирлика в комнату Алэка, — наконец решает он. — Только бельё сменить из-под Тирбиша. Алэка с кроваткой заберём к себе. А этих двоих на третий этаж, им сейчас даже лучше без кроватей.
— А Ирлик не грохнется? А что если он во сне обычную форму примет?
— Не знаю, — Азамат разводит руками. — Может, Старейшина чего подскажет.
Мы поднимаемся в мой кабинет и выносим каталку. Потом спускаемся, раскладываем её и взгромождаем на неё Ирлика. Вернее, это Азамат взгроможает, а я только по-идиотски хихикаю. Азамат и сам с трудом сдерживается.
— Тяж-жёлый!
Мы поднимаемся обратно, я меняю постельное бельё, и Азамат стаскивает Ирлика на кровать, заботливо укрыв одеялом. Мы ещё некоторое время раздумываем, снимать ли с него сапоги, но решаем не трогать, чего доброго проснётся не в духе. Выкатываем кроватку и уходим на цыпочках. Потом раскатываем матрацы на третьем этаже и перемещаем на них ребят тем же макаром, только гораздо спокойнее.
Под занавес нам ещё ребёнок, внезапно проснувшийся в одиночестве на кухне, устраивает форменный скандал, но к счастью звукоизоляция в доме хорошая. Стоит нам успокоить мелкого, как звонит Алтоша. Мы оба подпрыгиваем, ребёнок снова заводится, я начинаю хохотать, Азамат тоже, но трубку-то взять надо, а то кто их знает, что они там подумают.
— Да, да! — выдавливает Азамат в трубку сквозь хохот. — Нет, всё отлично, — он вытирает глаза первым, что попало под руку — уголком чистого подгузника. — Да нет, я просто смеюсь, тут такое безумие... да хорошо всё, говорю! Уймись, Алтонгирел. У нас по-прежнему все спят. Мы их только на кровати уложили. Просто — я не знаю, ты сам-то это вино пробовал? Оно очень сильно веселит. Так что сказал Старейшина? Гм... У нас только камин в гостиной. Ладно, я ему спиртовку поставлю. Так вы завтра улетаете? А, что? Да, я обязательно поговорю со Старейшиной, как только доберусь до столицы. Н-ну да, и с Лизой поговорю... Да не переживай ты, всё хорошо! Боги, Алтонгирел, ты так волнуешься, что я опять смеяться начинаю! Да, я тебя понял, хорошо, всё, до завтра!
— Чего он тебе наговорил? — интересуюсь, баюкая мелкого. Когда я разговариваю, он легче засыпает, кажется.
— Сказал, что надо Ирлику поставить какой-нибудь источник огня, он им умывается... по слухам.
— Он нам дом не подпалит?
— Ну что ты, Лиза, он ведь повелевает стихией огня!
— А сам себе наколдовать не может?
— Может, но это дань вежливости.
— Ладно, — вздыхаю. — Под твою ответственность. А о чём ты должен со мной поговорить?
Азамат отмахивается.
— Потом. Вот шакал, на дворе-то ещё светло, а мне всё кажется, что ночь поздняя! Ну вино!
Снабдив Ирлика видавшей виды спиртовой горелкой, мы по очереди принимаем душ и устраиваемся на веранде наблюдать закат.
— О чём вы с Ирликом так разговорились-то? — интересуется Азамат.
— Ну как же, мне ведь страшно любопытно с богом потрепаться! Я его стала расспрашивать обо всякой пурге. Он, например, сказал, что приставил к нам мангуста-сторожа, чтобы знать, если вдруг с нами что плохое случится.
— Ого! Как он о тебе заботится!
— Не только обо мне. Он очень тебе симпатизирует.
— М-да? — Азамат недоверчиво приподнимает бровь. — А он тебе ничего... не предлагал?
Я закатываю глаза.
— Он, когда совсем упился, сказал, что предложил бы, но не может, потому что у меня волосы длинные.
У Азамата обе брови ползут вверх под самые волосы.
— На него это так действует?
— Ага. А ты не знал?
— Нет... Это ведь просто условность... А ты знала?
— Я вообще не знала, что значат длинные волосы у женщин.
— Кхэ, вообще-то я тебе говорил, давно ещё. Верность мужу они значат.
— Э-э... да? А я была в сознании?
Азамат задумывается, припоминает.
— Не уверен. Ты хотела спать, это было рано утром. Ладно, наверное, ты и правда не услышала, — он кивает своим мыслям и разгрызает маньчжурский орех из вазочки, мне на это смотреть страшно. — М-да, я думал, ты понимаешь.
— Теперь понимаю, — пожимаю плечами. — Буду растить косы, раз такое дело. У меня в институте были. Расчёсывать, конечно, морока, кудрявые же, но отбиваться от Ирлика мне ещё меньше нравится.
Азамат разгрызает ещё орех, выковыривает ядрышко и отдаёт мне.
— Я лучше бога?
— Конечно лучше! Зачем мне этот алкоголик-пироманьяк? Только, Азаматик, давай ты будешь колоть орехи орехоколом, а то у меня прям всё внутри переворачивается, зубы твои жалко!
Азамат смеётся и подгребает меня поближе.
— Это я так, дурачусь. Волосы там, не волосы... Знаю, что беспокоиться не о чем, просто приятно это лишний раз услышать, — он целует меня, а потом принюхивается. — Всё ещё вином пахнешь. Сколько ж ты его выпила?
— Сколько Ирлик налил. Ну чего ты? Оно что, вредное?
— Оно-то как раз полезное! — усмехается Азамат. — Это ведь эликсир удачи.
— Да-а?! А чего ж ты так мало выпил?
— Я выпил ровно столько, сколько нужно. Три тоста. Дальше сколько ни пей, больше удачи не станет, только опьянеешь. Ну, во всяком случае, так в легендах говорится. Я его один раз всего пил до сих пор, и только один тост, так что на собственном опыте судить не могу. Очень уж редкие эти фрукты.
— А они правда фрукты? Такое название смешное...
— Да-да, а по-другому они называются мангустовы яблоки. Тирбишу с Бойонботом выговор устрою за недогадливость, когда проснутся. Кто ещё мог эликсира удачи в таком количестве принести, как не бог?