Верес был этим утром необычно хмур. Глядя на него, у Аурелии возникало ощущение, как будто она вновь оказалась в мрачном замке с его старшим братом. Девушка уже успела отвыкнуть от молчаливых трапез, в их увеличившейся компании всегда было о чем поговорить. Но сегодня разговор не клеился, и каждый был погружен в свои собственные мысли. Хотя, может быть, так повлияли на всех затяжные дожди и вынужденное бездействие.
Вспомнив свой сон, Аурелия посмотрела на жнеца. Лист ответил вопросительным взглядом.
– Ты говорил, что меня забирали сюда и раньше? – решилась, наконец, спросить девушка.
– Да, говорил. Ты была маленькой, и твои нити еще не были до конца сформированы. Кроме того, этот мир подходил тебе больше. Как и ты ему.
– А кто это для меня сделал?
– Вневременный, жнец и моргатель.
– Ты был среди них?
– Да, – Лист улыбнулся, – именно поэтому я знал, что ты существуешь, знал, что сможешь помочь моему сыну. В том мире ты не смогла бы реализовать свои способности, и была бы, скорее всего, несчастлива.
– Ты хочешь сказать, что вы забираете тех, кто будет несчастлив?
– Нет, на самом деле, счастье, как таковое, мало кого интересует. Информация нам идет о предназначении, о смысле существования. Ты выделялась, выпадала из того мира, и лучше тебе было оказаться здесь, чем в каком либо другом месте. Счастье же – весьма условное обозначение внутреннего состояния, это следствие восприятия окружающей действительности, которое проецируется внутри сознания, это все сугубо индивидуально.
Аурелия смотрела на него, пытаясь понять сказанное. Обычно он изъяснялся проще, и иногда девушка вообще считала его почти безграмотным, способным только на отслеживание нитей и плетение кокона. Сейчас же у нее возникало такое ощущение, что он тоже пришел из ее мира и ее времени…
– Да, я тоже однажды сделал свой выбор. Он был более осознанным, чем твой, но таким же неизбежным, – продолжил Лист после паузы, не дожидаясь следующего вопроса девушки. – Я был тем проводником, который привел их к тебе. После этого я выбрал свой путь уже здесь, отдав предпочтение чужим нитям. Кстати говоря, в твоем мире я изучал системный анализ, так что видимо управляться здесь с чужими системами – паутинками, было мне написано на роду.
У Аурелии возникло так много вопросов, но ее внимание привлекла улыбка Листа. И в его улыбке и в каждой его интонации сквозили нерушимая уверенность в правильности выбора, истинности и ценности происходящего, знание того, что у него есть цель, и гордость от служения этой цели. Оставалось непонятным только его нежелание отдать на служение этой цели своего ребенка. Может быть именно потому, что сам он вырос и сформировался в другом месте, законы этого мира не были для него единственной правдой, и он принимал безоговорочно только то, что сам считал правильным. Хотя если спросить его, то наверняка и по поводу этого определения у него есть своя теория. Девушка грустно улыбнулась, хотела бы она быть такой же уверенной в своих силах, своем выборе и своих способностях, о которых Аурелия до сих пор не имела полного представления. Хотя, может быть, если бы выбор делала она сама, то сейчас не была бы такой потерянной и запутанной, этот мир принял бы ее безоговорочно и дал бы ей все ответы.
Айя ушла в свою комнату, быстро окончив трапезу, погруженная в свои мысли, она даже не попрощалась с остальными.
Аурелия посмотрела на Вереса, он, казалось, совершенно не интересовался разговором, и все его внимание было направлено на миску с горячим мясом, стоящую прямо перед ним. Вокруг стола суетилась грузная неопрятная хозяйка постоялого двора, пытающаяся заглянуть ему в глаза с подобострастной улыбкой. Но ни один из присутствующих так и не смог встретиться с ним взглядом, он прятал от них свои почти черные глаза, низко опустив голову.
* * *
Через день дожди, наконец, утихли. Еще через пару дней просохли дороги. И не скрывая своей радости и оживления, путники покинули постоялый двор. Аурелия только сейчас в полной мере ощутила, как сильно она соскучилась по движению, по пыльной бесконечной дороге, по просторам, которые можно было не только видеть, но и ощущать каждой клеточкой свей души, глубоко вдыхая чистый воздух, и постепенно превращаясь лишь в одну из бесчисленных песчинок, из которых состоит и эта дорога и весь этот мир.
* * *
…Проводники – люди, которые живут на стыке миров. Они находят тех, кто не соответствует миру, в котором рожден, либо таких, способности которых не могут в полной мере в нем реализоваться. Их задача найти такого ребенка в раннем детстве, и с помощью моргателя поместить в другой, более подходящий для него мир на короткое время. Новый мир знакомится с ребенком и стимулирует развитие у него скрытых способностей, которые этому миру необходимы. После этого ребенок возвращается назад, и до определенного времени продолжает формироваться, как личность, в привычных условиях. Затем, когда он сформирован, и способности либо пробуждены, либо готовы к пробуждению, его забирают уже насовсем в более подходящее для реализации его дара место…
* * *
Аурелия удивилась тому, что эти строки, которые она уже читала ранее, не привлекли ее внимания. Сейчас же она увидела в них себя, и ей, почему то, стало грустно. Какой бы могла быть ее жизнь, если бы ее не нашли? О ком и о чем она мечтала в детстве и подростковом возрасте? Как выглядели мужчины, которых она, как ей казалось, любила? Она не могла вспомнить даже то, какими были ее родители… Постепенно она начала забывать, какой была «нормальная жизнь» в ее старом мире. То ли было слишком мало памятных моментов, то ли невелика была их ценность, но сейчас она могла вспомнить лишь оттенки чувств и оттенки цветов, как будто пыталась рассмотреть сквозь пыльное окно полинялое полотно с выцветшими красками. И от этой неспособности вспомнить и почувствовать, ей становилось еще грустнее.
* * *
Переход был долгим. И уставшая компания после сытного ужина расположилась у костра, обсуждая какие-то увиденные в пути картины. Настроение заметно повысилось у всех, даже у Вереса. Аурелия не хотела привлекать внимание окружающих своими грустными мыслями и отправилась на прогулку. С некоторых пор она обнаружила, что достаточно хорошо видит в темноте, и звуки, свидетельствующие о ночной жизни обитателей леса, ее больше не пугают.
Ей не нравилось это тягостное ощущение потери, как будто она должна была что-то понять, но упускала ниточку, ведущую к разгадке, и может быть даже не могла сформулировать правильно вопрос. Вспомнился Борг, его мрачный профиль казался ей, почему-то, сейчас нужнее остальных. Как будто она оказалась лишней на празднике, в котором принимали участие все остальные, и только он знал, как это исправить.
К тому моменту, когда прохладный ночной воздух немного освежил ее мысли, она ушла уже достаточно далеко от костра. Бесшумно летали в вышине летучие мыши в поисках мелкой добычи. Совы ухали, переговариваясь друг с другом. Внизу под ногами тихо попискивали какие-то ночные мелкие животные. Хищники, затаившись в кустах, сверкали своими внимательными глазами, оценивая шансы подкрепиться на успех. Но Аурелия откуда-то знала, что находится в полной безопасности, и даже вышедшая луна, создающая причудливые ночные тени, не принесла нового беспокойства. Ее свет завораживал, манил и заставлял забыть все, что было увидено ранее, все, что было ценного в жизни, все, о чем она могла еще мечтать. Не отрываясь, Аурелия смотрела на полную луну, и от пристального внимания ей вдруг показалось, что луна увеличивается в размере, затем уменьшается, как будто она дышит, из-за чего ее контуры меняют свою форму. Как будто она живая и смотрит прямо на девушку со своей недосягаемой высоты.
– Здравствуй, – зачем-то сказала Аурелия, и сама удивилась звучанию своего голоса, достаточно странно, наверное, она смотрелась со стороны, и зачем-то повторила еще раз, – здравствуй!
Луна промолчала в ответ, но Аурелии показалось, что она улыбается.
* * *
Аурелия опустилась на землю, внезапно она почувствовала, что очень устала и ей нужно срочно спрятаться. Перебирая свои белые перья, она прикрылась своим же крылом и прислушалась. Странное ощущение. Она – ангел? Она – ангел, маленький ангел, который очень сильно боится, что его найдут. Ему страшно. С трудом поднявшись и неспешно сделав несколько шагов, она облокотилась о ближайшее дерево, пытаясь спрятаться под его темной и густой листвой. Крылья безжизненно висели за спиной, большие и сильные, сейчас они были слишком для нее тяжелы. Аурелия почувствовала себя маленьким потерянным ребенком, которого некому защитить, которому некуда идти. Такого одиночества она не испытывала даже тогда, когда провела в молчании месяцы в мрачном замке, даже тогда, когда чувствовала страдающее от потери сердце Айи, даже тогда, когда поняла, что забывает лица родных и близких, оставленных в другом мире. Сейчас, чувствуя себя беззащитным ангелом с перебитым крылом, она поняла, насколько она одинока. Или, может быть, одиноко ему – маленькому ангелочку, который дрожал от холода и страха.
Отсоединив свое сознание от его, она попыталась вспомнить чувство любви… И почувствовала лишь жалость к себе. Лекарь не умеющий любить – это забавно, а Борг говорил, что без этого чувства она не сможет исцелять. А она исцеляла… его, Вереса, других людей… Но сейчас ей нужно было исцелить ребенка, а она продолжала чувствовать лишь страх в душе и боль в крыле. Девушка ощущала это все, как свои собственные чувства, и от этого ее силы таяли еще быстрее.
Сделав еще одно усилие, собрав последние силы, она встала и сделала шаг в сторону. Она почувствовала, как ее тело, как будто перекраивается, принимая привычную форму взрослой сильной молодой женщины. Перед ней сидел ребенок, подняв на нее заплаканные глазки, он молчал и держался ручками за белое, испачканное в грязи и крови крылышко.
Внезапно Аурелия услышала злобное рычание – это хищник выходил из своего укрытия, найдя, наконец, себе добычу по размеру. Аурелия не успела ничего понять, все, что она смогла сделать, это присесть, обнять ребенка и закрыть его собой, подставив зверю свою бескрылую спину.
* * *
– Аурелия! Аурелия! – сквозь пелену до нее доносились голоса, – Очнись!
– Аурелия!
Она почувствовала теплые сильные руки, которые пытались перевернуть ее лицом вверх. Яркий свет пробивался сквозь листву, все ее тело невыносимо ныло, ноги, спина, руки – все затекло от многочасового напряжения. Открыв глаза, она поняла, что лежит под деревом, свернувшись калачиком, а вокруг стоят обеспокоенные друзья.
– Что ты здесь делала? Ты провела тут всю ночь? Аурелия, ты нас напугала! Аурелия, с тобой все в порядке? – многочисленные вопросы сыпались один за другим, не давая возможности Аурелии разделить их на смысловые отрезки. Она растерянно огляделась по сторонам, события ночи всплыли в памяти и отразились разноцветными переливами во впалых уставших глазах на заплаканном лице.
И только Лист не сказал ничего, он молча подошел, поднял с земли белое большое крыло и отдал ей. Взяв его в руки, Аурелия провалилась в небытие, только на этот раз без сковывающего болью напряжения и страха.
– Ты могла бы стать хорошим проводником, – тихонько прошептал жнец, но девушка его уже не слышала…
Глава 7
Странное ощущение напряжения в теле, вздыбленной шерсти, впивающихся во влажную землю сырого леса когтей могло бы пробудить Аурелию, если бы не накопившаяся за день усталость. Она чувствовала себя волчицей, которая должна защищать свою территорию. Ото всех. От всего. Не смотря ни на что. Ценность собственной жизни не существенна. Впрочем, это было для Аурелии уже вполне привычным пониманием. Непривычными были инстинкты. Глухое рычание из собственной груди. Не злость. Не голод. Не агрессия. Внутри – лишь готовность броситься, разорвать и уничтожить. Если это будет необходимо. Если не будет другого выхода. Если на границы ее собственного поля посягнут. Как будто нет мыслей, есть животная необходимость отстоять свою территорию. Свою стаю. Свое потомство. И это – важнее всего. Сильнее ее. Это – единственная реальность окружающего мира.