В гостевой спальне мама сидит перед телевизором и смотрит мыльную оперу.
— Милый, какие у тебя симпатичные друзья — никогда их раньше не видела.
— Да.
Она вглядывается в мое лицо.
— Ужасно выглядишь. Ты когда последний раз ел?
Запрокидываю голову и прислоняюсь затылком к стене.
— У меня похмелье.
— В ванной есть аспирин, но на пустой желудок нельзя — плохо будет. Надо что-то съесть сначала.
— Знаю.
Мать права. Отправляюсь на машине в ближайшее кафе — помню его еще с детства, когда мы с братьями летом гостили у деда. Официантка ничуть не удивляется — ни моему жеваному костюму, ни тому, что я заказываю целых два завтрака сразу. Режу яичницу, а потом промокаю кусочком ржаного поджаренного хлеба желток, неопрятной лужицей растекшийся по тарелке. В конце выпиваю чашку кофе. Голова уже не болит.
Оставляю на столике деньги. Надо ехать в школу. Машина стояла на солнце, руль нагрелся. Выезжаю на скоростное шоссе, опускаю оконные стекла и вдыхаю аромат последних летних деньков напополам с дождем.
Никак не ожидал застать в собственной комнате Данику и Сэма. Они сидят рядышком, обложившись документами из ФБР. И двухлитровой бутылкой лимонада запаслись. Я замираю на пороге.
На мгновение меня захлестывает слепая бессмысленная ярость: это же мои документы!
— Привет, — ухмыляется Даника, поднимая голову.
Устроилась на полу, прислонившись спиной к кровати, и, похоже, ни чуточки не переживает — а ведь за такое полагается выговор: девчонка в мужском общежитии.
— Хорошо выглядишь. Поверить не могу — не соврал, к тебе действительно приходили федералы.
— После поминальной речи Баррона ты, наверное, пересмотрела свои взгляды, касающиеся доверия и моей семьи.
Стараюсь говорить спокойно. Снимаю пиджак и бросаю его на кровать, а потом закатываю рукава рубашки. Это помогает хоть немного собраться и взять себя в руки. Лучше бы, конечно, в душ залезть и переодеться.
— А я, видимо, пересмотрел свои взгляды, касающиеся доверия и вас с Сэмом. Что вы тут делаете?
— Погоди, то есть Баррон все наврал про Гималаи и как они спасли ту козу? — недоумевает сосед.
На нем черная футболка и джинсы, а волосы все еще влажные после недавней помывки.
Он издевается, я почти на сто процентов уверен.
Закатываю глаза.
— Как бы то ни было, я рассказал вам про документы, будучи в плачевном психическом состоянии (обращаю на это ваше внимание) — находясь под воздействием алкоголя и страдая из-за смерти брата. Это совершенно не означает, что я разрешал в них копаться.
— Злодеям закон не писан, — хихикает Даника.
— Да ладно, — вторит Сэм. — Ты их спрятал под матрасом. Будто нарочно хотел, чтобы мы нашли.
Меня терзает нехорошее подозрение: по-моему, сосед цитирует меня же самого. Со стоном опускаюсь на стул, прямо на пачку бумаг. Выдергиваю их из-под себя.
— И что же мы ищем?
Вглядываюсь внимательнее. К досье скрепками приколоты снимки, на них серьезного вида парни. Снимали наверняка в полиции после ареста. А потом еще фотографии — те же лица, но в другой обстановке: мужчины пьют кофе в кафе или читают газету на балконе гостиницы, где-то на заднем плане мелькает женщина в халате. Слежка.
— Шесть жертв, — объясняет Даника. — И все мастера.
— Пижоны сплошные, — вставляет Сэм.
Его подруга выхватывает у меня одну фотографию.
— Джованни Бассо, также известный как Шрам. Занимался торговлей амулетами — настоящими и поддельными. Мухлевал и выманивал у людей деньги. Федералы думают, он, скорее всего, не работал напрямую на Захарова, а сотрудничал сразу с несколькими криминальными кланами. Тело не нашли. Вообще ничего не нашли. Просто исчез однажды ночью, и все.
— Мы даже не знаем наверняка — может, он сбежал из страны, — заканчивает Сэм.
— Да, может, они все просто сбежали, — повторяю я.
— Вместе? — интересуется Даника. — Как в том идиотическом комедийном сериале? Сидят сейчас вшестером где-нибудь на вилле на юге Франции?
— Ладно-ладно, не прав — признаю, — огорченно качает головой Сэм.
Девушка берет следующее досье.
— Второй номер. Джеймс Греко, Джимми. Азартные игры. Держал подпольную контору. Прямо как ты, Кассель!
Показываю ей неприличный жест, но выходит как-то вяло. Уверен, федералы бы не обрадовались, что я обсуждаю дело с гражданскими. Тем более, этих гражданских им нечем запугать в случае чего. Хотя, если вдуматься — неплохо. Я все еще злюсь на друзей, но как же приятно насолить копам.
— Греко был мастером удачи, — улыбается Даника, — поэтому выбор профессии легко объяснить. Непонятно, почему Захаров решил его убрать — он ведь приносил клану хорошую прибыль. И вдруг — раз. Исчез. Последний раз его видели в одном баре в Филадельфии.
Легко представить: шатающегося Греко кто-то выводит на улицу. Парень, который назвался его другом… А может, и правда друг. Бармену оставили щедрые чаевые. Само убийство произошло в машине.
Или его убила женщина, притворилась женой или подружкой. Так даже проще. Подмешала какое-нибудь снотворное в стакан с выпивкой. Вот она заносит руку в красной перчатке.
Наверняка федералы уже прорабатывали подобные версии.
— Следующий номер — Антанас Кальвис. Вместе с женой содержал в Ньюарке довольно дорогую службу девушек по вызову.
Данике нравится изображать детектива. Для них это всего-навсего игра: загадочное преступление, впечатляющая бутафория. В конце догадываешься, что во всем виноват дворецкий, и переворачиваешь нужную карту, чтобы удостовериться в своей правоте.
— Вместе с женой? — переспрашивает Сэм.
— Сутенера обычно представляешь себе эдаким типом без точного адреса, наряженным в меховую шубу и пиджак с отворотами, — поддакиваю я.
— Да, конечно, преступники же должны быть точь-в-точь как в кино, — огрызается девушка; может, я не прав, и она относится к происходящему вполне серьезно. — Кальвис был мастером эмоций. Жуть какая. В любом случае…
— Говоришь, он был женат? — перебиваю я. — А почему жена ничего не знает об исчезновении?
Она листает досье.
— Очень странно. Пропал прямо из постели. Спал в кровати с женой. Либо она все врет и тоже замешана в убийстве.
Женщина — мне нравится эта идея. Женщина-убийца притворилась одной из проституток, сказала, что попала в неприятности, и потребовала срочной встречи. Кальвис выскользнул из спальни, тихонько, чтобы не разбудить жену.
Или он ходил во сне. Вышел прямо к Филипу и Антону. А мастер вроде меня избавился от тела.
Или это и был я. Возможно, это я — убийца.
— Похоже, жена что-то скрывает, — рассуждает Даника. — С нее и начнем. Может, ты знаешь кого-нибудь, кто может спросить?..
— Кассель! В чем дело? — Сэм рывком подвигается к краю кровати.
— Да нет. Ни в чем. Давай дальше.
— Ладно. Генри Янссен, известный как Курок. Мастер физической силы. Наемник на службе у Захаровых. Работал, по всей видимости, с Антоном Абрамовым. Антоном? Тем самым Антоном, что погиб?..
— Да, девичья фамилия его матери Захарова, — киваю я.
— Может, Антон и есть убийца? — спрашивает сосед. — Ну, то есть, конечно, твоего брата он не убивал.
— Два разных человека? Да, я тоже об этом думал. Федералы решили…
Замолкаю. Рассказать им, что агенты ищут женщину в красных перчатках? Уж точно не надо трепать, что разыскивать на самом деле нужно, вероятно, меня.
— Решили, убийца осмелел и потерял осторожность. Не знаю. Те люди же просто взяли и исчезли.
— Возможно, федералы о каких-то уликах умолчали? — размышляет Даника.
— Или им нужна твоя помощь, — пожимает плечами Сэм, — и они соврали про связь с убийством Филипа, чтобы ты им помог.
— Мыслишь, как настоящий параноик, — восхищаюсь я. — Эта версия мне по душе.
— Ты же не думаешь, что федеральные агенты будут врать, ставя под угрозу твою жизнь? — Даника на нас злится.
Глупость какая.
— Да, федералы же только и делают, что без устали пекутся о правах мастеров.
— Следующий, — она пропускает мое саркастическое замечание мимо ушей, потому что иначе пришлось бы признать свою неправоту. — Шон Говин.
— Погоди-ка, а как исчез Янссен?
— Любовница заявила, что Генри ушел от нее прямо посреди ночи — отправился домой к жене. Так она подумала, во всяком случае, и страшно разозлилась. Только потом узнала, что он мертв. Ну, или пропал. Тело не нашли.
Я невольно содрогаюсь, по коже бегут мурашки.
Опять посреди ночи. Тело не нашли.
Лила рассказывала, как Баррон с Филипом посылали ее в виде кошки в чей-нибудь дом. Она могла дотронуться до кого угодно и заставить жертву ходить во сне. Выйти прямо к ним. А потом я их превращал, хоть и не помню ничего. Эдакая суперкоманда.
И никаких трупов.
— Так вот — Шон Говин, — продолжает Даника. — Ростовщик и мастер удачи. Странно. Пропал утром. А все остальные…
— Он работал по ночам, — перебиваю я.
— Ты что? Его знал? — удивляется Сэм.
Качаю головой. Вот бы я ошибался.
— Нет, просто догадка. Правильно?
Мы роемся в разбросанных по полу бумагах. Наконец сосед вытаскивает нужную.
— Да, видимо. По крайней мере, домой он обычно возвращался часа в четыре утра. Так что ты прав.
Говин тоже спал. Они все спали перед исчезновением.
— У тебя есть версия? — интересуется Даника.
— Пока нет.
Приходится беззастенчиво врать. Я и так рассказал им про себя столько, сколько не рассказывал никому и никогда. Но такое… Думаю, я и есть загадочный убийца. Изо всех сил вцепляюсь в колени, чтобы не видно было, как дрожат руки.
Предложение Захарова уже не кажется таким нелепым. Ведь все эти люди исчезли, просто взяли и исчезли.
Даника упрямо листает досье:
— Ладно, последний. А потом ты расскажешь о своей версии, которой «пока нет». Артур Ли. Еще один мастер удачи и еще один информатор ФБР. Выполнял какое-то поручение Захарова и погиб.
По вискам стекает холодный пот. Все сходится, каждая мелочь. Эти чертовы бумажки говорят об одном и том же.
Антон за рулем, Баррон впереди, а мы с Филипом и Ли сзади. И даже никакой магии сна не надо. Я мог просто коснуться его голой рукой.
— Не понимаю я… — недоумевает Даника.
На пороге прокашливается Пасколи, наш новый комендант. Данику застукали. Хорошо хоть учебный год только начался — так что это будет первый выговор. Открываю было рот, собираясь что-нибудь ему наплести, любую чушь — объяснить, как она оказалась в общежитии. Но Пасколи меня опережает:
— По-моему, вы уже довольно долго работаете над своим проектом?
— Простите. — Даника собирает с пола бумаги.
Комендант дружелюбно улыбается и уходит как ни в чем не бывало.
— Это что было?
— Сказала ему, что мы с Сэмом делаем совместный проект, а в общей комнате слишком шумно. Он разрешил, если только мы дверь открытую оставим и будем действительно заниматься.
— Ботаникам все сходит с рук, — добавляет Сэм.
— Вот как сейчас, — ухмыляется девушка.
Я улыбаюсь в ответ. Когда-нибудь нас всех поймают, это точно.
Устал ужасно, но не могу заснуть. После ухода Даники еще раз просмотрел внимательно все документы и теперь снова и снова прокручиваю в голове детали и подробности, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Верчусь на кровати, пружины громко скрипят. Мне жарко и неудобно, плохо себя чувствую.