— Все уладится, — повторяет Лоу уже куда более убежденно и осмысленно. — Не бери в голову, Лар, и уж точно за меня не переживай. Лучше расскажи мне, как ты жила. Ты не слишком здорово выглядишь.
— Да нет, все неплохо. Мы жили… очень счастливо, это просто… нервы, как ни нелепо. Сорвалась, пытаясь работать в местной человеческой больнице. Переоценила немного свои силы. Думала, смогу, но… Одно дело знать, что в мире есть люди, рожденные на еду. Другое — ежедневно с ними общаться. И провожать на смерть… — прежде я хотела просить его при встрече помочь мне, снять последствия этого срыва своим ненаучным коэрским методом. Но сейчас понимала — не время, да и не место. Он и сам нынче выглядел так, что не вызывал оптимизма. — Но это уже не важно, Анхен мне обещал, мы уедем. Мы бы уже уехали, он хотел после Бала, но Арчара…
— Арчара, — он вздыхает. — Как все же нелепо… Значит, он собирался уехать. Навсегда увезти тебя… И даже сказал, куда?
— За границу куда-то. Подробностей выжать не удалось. Ну, ты же знаешь Анхена, никогда ничего не скажет до конца. Придерживать информацию «просто на всякий случай» у него, по-моему, мания. Пусть, мне не жалко. Приедем — сама все увижу… А как…здесь у вас все? Как твои друзья? Как Рин, не покорила тебя еще? Или Лирин ее все же завоевал? А что Фэр? Он заезжал ко мне несколько раз, но потом сказал, что больше не станет…
— Не станет, — соглашается Лоу. — Еще он сказал, что в жизни не заведет себе человечку, не подпишет ни один дурацкий контракт и вообще, ноги его никогда… А вот Лирин, напротив, язык ваш учит… Всех друзей моих перебаламутила, незабвенная ты моя дева…
— А Рин? — вновь интересуюсь я, не дождавшись продолжения.
— А Рин зависла на стадии «люблю коэра, он красивый и загадочный».
— А ты все столь же непреклонный и мыслишь только о возвышенном?
— Да нет, я, знаешь, перевоспитался. Что, в самом деле, дались мне эти солнца с порталами!.. Вот думаю, не то подло тебя у Анхена увести, не то благородно на Исандре жениться…
— Да что с тобой сегодня? — я даже не была уверена, что это шутка, слишком уж он был… Невесел? Угнетен? Сломлен? Не знаю, но выглядел он ужасно. — Чем мне помочь тебе, Лоу? Ты мне не нравишься, ты сам на себя не похож.
— Просто побудь со мной, Лар, ладно? Просто побудь. Останься…
О-сс-ста-нь-ссся-а-а-а… Голос шелестит в траве, голос шелестит травой, виденье рассыпается, распадается, исчезает… Я почти просыпаюсь, почти проснулась… И вновь возвращаюсь в сон.
Уже не степь, уже дом — тот самый, в этой степи затерянный. А я лежу в кровати в той комнате, что так долго была моей. Лоу сидит возле. Верхом на стуле, опершись руками о спинку. И смотрит на меня. Так пронзительно смотрит…
— Что же ты исчезаешь, Лара? Обещала остаться, а сама все бежишь… Неужели со мной так плохо?
— Сам говоришь, у меня совсем нет сил, — пожимаю плечами. — Наверно, сознание пытается просто спать. Я никак этим не управляю, оно само…
Усталой я себя при этом не чувствую. Поэтому с кровати встаю и с ностальгией оглядываю комнату. Она кажется все той же — моей. И мои платья в шкафу, и мои наброски на столе, и даже одеяло, не нужное ни одному вампиру, по-прежнему укрывает кровать.
Понятно, что это лишь сон, но это его сон, а значит, он помнит. И даже платье, что сейчас на мне, повторяет то, что он покупал мне когда-то, до последнего шва.
— А в реальности ты сейчас где? — решаю поинтересоваться. — В этом доме, или?..
— В этом доме. Никого не хочу сейчас видеть. Только тебя, — он все так же сидит на стуле. Он все так же не сводит глаз.
А я чувствую себя неловко. Я… не понимаю.
— Может, лучше пойдем в гостиную? — все же спальня — это не только моя комната, это еще и комната, где я была с ним. Но я больше не с ним, а все его взгляды… Нет, они точно не про любовь. Понять бы еще, про что?
Гостиная. Такая уютная, когда мы делили ее вдвоем. И ставшая такой маленькой, когда в нее вошел Анхен. Анхен… Где же он и зачем я здесь?..
— Знаешь, а я бы хотел, чтобы он тебя тогда не нашел, — неожиданно раздается за моей спиной. Лоу явно думает о том же самом дне.
— Хотел? — недоуменно разворачиваюсь к нему лицом. — Но ты всегда утверждал, что хочешь, чтоб я была с Анхеном, что я для него, что нам судьба быть вместе… И знаешь, я благодарна тебе за это. За то, что ты верил в нас с ним, даже когда я уже не верила…
— Я дурак, да? — он смотрит на меня исподлобья, кривя губы. — Никто больше меня не сделал для того, чтоб вы были вместе. Ведь стоило всего один раз просто пройти мимо. Но я не прошел. Раз за разом. Снова и снова. Во имя чего?!
— Ну, ты всегда утверждал, что во имя судьбы. Предназначенья там, предначертанья… — я прохожу и сажусь на диван. И он так знакомо проминается подо мной. Будто это не сон, будто все это наяву.
— Да гори оно все! Я был не прав, Лара, — он тоже садится. Не рядом со мной, в кресло напротив. — Когда вычитывал все эти знаки. Когда, повинуясь воле богов, утверждал, что я ее понимаю. Я был не прав, утверждая, что ты для него… Я иначе скажу: мне все равно, для кого ты. Я просто хочу, чтобы ты осталась со мной. Я соскучился, Лара.
Он смотрит прямо в глаза — проникновенно, искренне. Вот только в серых глазах его мне отчего-то мерещится пепел.
— Я ничего не понимаю в знаках, Лоу, — пытаюсь найти слова, чтоб его не обидеть. — В запредельном, предначертанном, сужденном. Я просто знаю, что я люблю Анхена. И если раньше я сомневалась в этом, боялась этого, боялась его самого… То теперь я сроднилась с этим, приняла это как факт. Я — с ним. А для него я или нет, не все ли равно, если он — со мной.
— Но он — не с тобой, Лара, — глаз коэр по-прежнему не отводит. — Ты одна. Его больше нет.
— Перестань. Он вернется, как только закончит с делами.
— Он уже не вернется, — Лоу неумолим.
— Что… Что значит, не вернется?! — от жуткого предчувствия сжимается сердце. О чем он пытается сказать мне всю эту встречу? Анхен, конечно, вампир, и авэнэ, и вообще — непобедимый и всемогущий. Вот только Арчара — она ведь тоже была и непобедимой, и всемогущей. А Анхен собирался мстить тем, кто ее убил. Тем, кто был, выходит, еще сильнее. Что, если?..
— К тебе — не вернется, — глядя мне прямо в глаза, очень спокойно уточняет Лоу. — А в свой дом, я полагаю, он приедет где-нибудь по весне.
— Что? — мои руки отчаянно вцепляются в край дивана. А я все никак не могу понять, не могу осознать, о чем он вообще?
— Он женился, Лара. Ты больше не нужна ему.
Краснею. Бледнею. Пытаюсь что-то сказать… спросить… Но не в силах издать ни звука. Словно в вакууме. И в ушах звенит…
А потом все кружится перед глазами, туман, тьма, словно я вылетаю из сна, просыпаюсь, еще чуть-чуть…
Глава 3
— Обещала остаться, — вздыхает надо мной Лоу. — А сама все время сбегаешь.
Я лежу на траве посреди степи, и домик коэра — лишь едва различимая точка на горизонте. Сам коэр сидит рядом, и тень от созданного им дерева по-прежнему закрывает солнце.
Женился, стучит у меня в висках, женился…
— Нет, — выдыхаю непослушными губами. — Ты обманываешь меня, я тебе не верю, ты обманываешь… Как мог он женится, он поехал на похороны… И он сто лет уже, как в разводе, ты сам мне рассказывал, хотел бы — давно бы женился, зачем сейчас? Это бред, Лоурэл, зачем ты? Мы собирались уехать, мы вещи уже упаковали, если бы он собирался жениться, разве он стал бы?… И потом, он авэнэ, его свадьба — это общегосударственный праздник, торжественная церемония…
— Он вампир, Ларис. Его свадьба — это зачатый ребенок. И никаких церемоний.
Как тихо. Как чудовищно тихо в этой степи. Хоть кузнечики бы стрекотали… цикады… саранча какая-нибудь… хоть кто-то…
— Ребенок… — сумела выговорить, наконец. — Наследник… Владыка будет доволен… — смотрю на небо, такое синее, такое ясное. На нем, почему-то, совсем нет облаков… А ведь нужны облака… Но они не слушаются меня, не приходят…
— Владыка в ярости, — не соглашается со мной Лоу. — Это было прощание с ушедшей, поминовение. Зачать ребенка на похоронах той, что так и не смогла подарить миру дитя… Владыке плюнули в душу, причем смачно так, с оттягом… Они правы, что не торопятся возвращаться.
Владыке… Владыке плюнули, да. А я… А я всего лишь человеческая девочка, которая отказалась рожать… Которая заболела, лишь бы не зачать… А он хотел ребенка… Столько сотен лет хотел ребенка… И ему было все равно, кто станет отцом моего, раз уж он не может сам, а я… Сломанная кукла — ни детей, ни секса, ни крови. Не нужна…
Тяжелая капля катится куда-то за ухо. Одна единственная, больше нет. Я хочу облака в небе, хочу скрыть эту сияющую голубизну, но облака мне не подчиняются, сон мне не подчиняется, это больше не наш сон, только его, я в гостях…
— Так и не спросишь, на ком он женился? — Лоу не выдерживает затянувшегося молчания первым.
Чуть качаю головой:
— Разве это так важно?
— Мне важно.
— А мне важно, что облака в твоем небе меня не слушают…
— Он женился на моей сестре! — Лоу почти выкрикивает это, почти выплевывает.
Я, наверно, должна была быть к этому готова. Давным-давно сделать выводы на основании всех разговоров, рассказов, намеков. Но я не сделала, не подготовилась, и даже сейчас не готова была это понять, потому как…
— Она же его дочь! — я даже сажусь, настолько я ошарашена.
— Она дочь моего отца, — возражает мне Лоурэл. — Анхен всего лишь приютил сиротку.
— Но… он же растил ее, воспитывал… Ты сам говорил, он относился к ней, как к дочери, любимой, обожаемой дочери…
— Любимой дочери, — кивает Лоу. — Очень правильное словосочетание. Все эти годы, что она росла в его доме, ключевым для него было именно слово «дочь». Обожаемая и любимая — но именно дочка, маленькая девочка, он иначе ее и не видел. А она давным-давно выросла, и любила его отнюдь не так, как любят отцов. Он не понимал и не замечал, она злилась… И не прогадала, порвав с ним на долгие годы. Встретив ее теперь, после столь долгой разлуки, он осознал, наконец, что главное в том словосочетании отнюдь не «дочь», ключевое слово — «любимая»…
— Ты, наверное, рад, — вновь бессильно откидываюсь в траву. Любимая… Любовь всей жизни… За столетия до моего рождения… И я — пять минут от его вечности, возомнившая себя центром его вселенной… Принцесса его души, почетно… Ну вот, нашлась и королева сердца…
— Рад? — горько переспрашивает Лоу. — Я был бы рад, если б они не вздумали женихаться, когда пепел еще не остыл и прах не развеян. Зачать ребенка в тени смерти… Ну вот чем надо было думать, чем?! И ведь говорил, увещевал, убеждал… Но это ведь я — зло, а отнюдь не то, что они творят!.. Как безумные ж оба, честное слово! Хочу-хочу-хочу… «Если это Любовь…», «если это Судьба…»… Ну любовь, ну судьба, а дальше что, кто-то думал? А дальше пепел, прах и смерть, но это ж я безумен безумием коэров!..
— Здорово, — он переживал о чем-то, мне уже не доступном. — А меня ты зачем позвал, рассказал мне все это? Ведь я могла бы быть еще счастлива, еще ждать, еще верить… много-много дней…
— Зачем? — усилием воли оттолкнув от себя свои переживания, он оборачивается ко мне. — Анхена больше нет, Лара. Для тебя — больше нет. Просто оставайся со мной…