Идя во главе своей странной когорты, отец Михаил направился к монастырю, запев священные молитвы своим чистым голосом и поддерживая слабеющих словами любви.
Монах решил доверить всю группу раскаивающихся отцу Лазарю. Он знал, что никто лучше его не способен привести эти омраченные, колеблющиеся души на путь спасения.
Благочестивый пустынник с радостью принял на себя эту миссию, а слава отца Михаила возросла еще более. С благоговейным и суеверным страхом народ взирал на этого бледного, худого монаха, отважившегося на такое дело, которое никто до него не осмеливался предпринять — напасть на Сатану в самом месте его могущества.
Глава IX
Со времени свадьбы с синьором Ридингом, жизнь Леоноры радикально изменилась. Старый грешник, терзаемый неутолимой жаждой всевозможных удовольствий и наслаждений, любивший шум и общество, поселился вместе с Леонорой, которую всюду представлял как свою законную жену, в прекрасном замке близ Страсбурга. В этом чудном жилище пиры и банкеты следовали друг за другом беспрерывно, привлекая к себе все окрестное высшее общество.
Странная красота госпожи Ридинг возбуждала всеобщее восхищение, но ухаживания самых блестящих кавалеров не действовали, молодая женщина оставалась холодной и апатичной. Княжеская роскошь, окружавшая ее, вечный говор нарядной толпы, наполнявшей дом — все это тяготило Леонору, здоровье которой сильно пошатнулось. С болезненным любопытством она старалась угадать, кто из этих мужчин и женщин, таких веселых и беззаботных, состоит тоже членом позорного культа, но это трудно было узнать, так как всякий тщательно хранил свою тайну.
Ища хоть немного уединения, настоятельную потребность в котором ощущала ее наболевшая душа, Леонора каждое утро одиноко гуляла в окрестностях, запрещая слугам сопровождать себя. Однажды, во время одной из таких прогулок, она встретила бедную женщину, простое и доброе лицо которой напомнило ей ее добрую тетку Бригитту. Глубоко взволнованная, она подошла к ней и вступила с ней в разговор.
Она узнала, что женщину звали Анной, и что она была жена егеря ее мужа. У них было трое детей, из которых у старшего сына, четырнадцатилетнего мальчика, были отняты ноги. Семья была очень бедна. Анна сейчас возвращалась из города, куда ходила продать сотканный ею холст и купить лекарство для больного. Леонора помогла бедной матери и обещала навещать их и помогать им. Благословения, которыми осыпала ее добрая Анна, болезненно отзывались в душе молодой женщины. Несмотря на это, Леонора сделалась частой гостьей в домике егеря. Она любила смотреть на лицо этой женщины, напоминавшее ей ее вторую мать и вызывавшее в ней тихие картины навсегда погибшего прошлого. Детям она носила игрушки и лакомства, а их невинные ласки доставляли ей меланхолическую радость.
Таким образом, она приобрела доверие этих добрых людей. Последние относились к ней с уважением и сочувствовали своей молодой госпоже, такой красивой, бледной и всегда такой печальной. В одно из таких посещений Леонорой хижины егеря, Анна рассказала своей благодетельнице, что у нее появилась надежда, что ее мальчику вернется способность ходить. Она узнала, что в окрестностях находится один святой монах, совершающий при помощи молитвы и возложения рук чудесные исцеления. Этого-то монаха она и хотела пригласить к своему больному сыну. Вследствие этого известия Леонора долго воздерживалась от посещения хижины. Но вот, в один прекрасный день, когда выдалась особенно чудная погода, она решила навестить Анну, желая повидать детей.
Уже приближаясь к хижине, молодая женщина почувствовала страх. Войдя же в дом, она остановилась бледная и смущенная: около больного, уже сидевшего в кресле, стоял высокий мужчина в белой доминиканской одежде. Что-то в фигуре этого человека показалось ей знакомым, голос его заставил молодую женщину задрожать. Леонора зашаталась и уцепилась руками за лутки двери. В ту же минуту монах обернулся и, подняв крест, со строгой печалью посмотрел на нее.
Это был Вальтер. При виде его безумный ужас овладел Леонорой. Она почувствовала, точно бурный порыв ветра далеко отбрасывал ее от него. Точно гонимая фуриями, она бросилась вон из хижины и, задыхаясь, остановилась только у входа в замок. Но здесь силы оставили ее. Голова у нее кружилась, ноги подкашивались, и острая боль пронизывала ее грудь. К горлу ее точно подступал огненный поток. Вдруг поток крови хлынул из горла Леоноры и она без чувств упала на землю.
Несколько перепуганных слуг бросились к ней. Молодую женщину подняли, отнесли в ее комнату и предупредили мужа. Синьор Ридинг, обожавший свою супругу, страшно взволновался и призвал к изголовью больной всех лучших врачей Страсбурга. Когда последние объявили, что состояние больной в высшей степени серьезно, Ридинг поспешил известить мэтра Леонарда. Последний приехал на следующий же день и хотел дать больной лекарство, неизвестное современной фармакологии, так как он был ученый химик и доктор, но Леонора наотрез отказалась лечиться у него.
— Уже довольно умирала я наполовину! Теперь я хочу умереть, как следует. Осуждения же мне не избегнуть, как теперь, так и после, — с горечью ответила она.
Мэтр Леонард протестовал очень слабо против такого решения. Затем он уехал, поручив Ридингу следить за больной, чтобы ни один подозрительный человек не попал бы к ней.
Против всех ожиданий, Леонора настолько поправилась, что могла встать с постели, ходить, делать небольшие прогулки и даже принимать гостей. Однако, желтоватый оттенок ее лица, прежде такого белого и свежего, лихорадочный блеск ее глас и видимое угасание — все это указывало, что дни молодой женщины сочтены.
Леонора сама чувствовала, что жизнь отлетает от нее, и страшная тоска давила ее сердце. Не смерть пугала ее — она боялась адских мук, ожидающих ее после смерти.
Приближался праздник Пасхи. Адское товарищество собиралось отпраздновать его самыми кощунственными мистериями. Синьор Ридинг и почти все слуги, принадлежавшие к нечестивому обществу, собирались отправиться в замок мэтра Леонарда, где на этот раз должны были разыграться всевозможные оргии. Состояние здоровья Леоноры настолько ухудшилось, что пришлось отказаться от мысли взять ее с собой, чему несказанно радовалась молодая женщина.
Оставаясь дома, она просила мужа позволить жене егеря навещать ее. Ридинг охотно согласился на эту просьбу. Простая и наивная крестьянка не внушала ему никаких подозрений, а присутствие у больной этой доброй женщины позволяло ему взять с собой одну камеристку, которая была в отчаянии, что ей не придется присутствовать на таких блестящих празднествах. На другой день после отъезда почти всех обитателей замка, у Леоноры снова шла горлом кровь, и молодая женщина так ослабела, что должна была лечь в постель.
— Дорогая госпожа моя, — сказала Анна, с беспокойством наблюдавшая за Леонорой, — не пожелаете ли вы видеть священника и принять святые Тайны? Это облегчило бы и подкрепило вас.
Слова доброй женщины взволновали бедную Леонору. Заметавшись на кровати, она с тоской вскричала:
— О! Если бы я могла это сделать, но я не могу! Я проклята, осуждена и предназначена гореть в вечном огне!
Добрая женщина сначала подумала, что госпожа ее сошла с ума. Каким образом, она такая добрая, кроткая и милостивая, могла быть осуждена? Но когда она вспомнила, что синьор Ридинг пользуется весьма сомнительной репутацией, страх и жалость сдавили ей сердце. Сославшись на необходимость посмотреть, что делается дома, Анна вышла из замка и побежала к отцу Михаилу, жившему еще в окрестностях, ради исцеления нескольких бесноватых. Анна рассказала ему, что случилось, и умоляла навестить больную и излечить, если не тело, то хотя бы душу несчастной женщины. Отец Михаил выслушал ее с опущенной головой. Он понял, что для него настала минута высшего страдания и что он должен, если возможно, вырвать душу столь любимой женщины из власти сатаны, Михаил чувствовал, что все то, что произошло до этого дня, ничто в сравнении с борьбой, которая ожидает его. Тем не менее, он без малейшего колебания решил хотя бы силой проникнуть в замок и не покидать изголовья умирающей, пока та не скончается, примиренная с Господом.
— Я приду завтра утром, Анна! Приготовь так, чтобы этого никто не видел, угли, воду и кадильницу. Сегодня канун Страстной Пятницы, я должен провести в молитве, чтобы приготовиться к завтрашнему дню.
Оставшись один, отец Михаил простерся, надеясь в горячей молитве почерпнуть силу спасти душу Леоноры. Когда он прервал молитву, чтобы зажечь одну из свечей, он с удивлением увидел отца Лазаря, стоящего у дверей.
— Я явился помочь тебе, брат мой, и поддержать тебя в предстоящей борьбе. Я принес тебе некоторые вещи, которые понадобятся нам. Во сне я видел бедную женщину, душу которой мы будем оспаривать у ее ужасного обладателя. Тогда я немедленно же отправился в путь и, к счастью, прибыл вовремя.
Отец Михаил горячо поблагодарил его. При поддержке отца Лазаря он чувствовал себя непобедимым. Оба монаха стали обсуждать, как им действовать. Когда пустынник высказал убеждение, что мэтр Леонард лично явится отстаивать свою добычу, отец Михаил спросил, действительно ли он считает его за гения зла?
Отец Лазарь улыбнулся.
— Нет, для того, чтобы быть воплощением всемогущего зла, он слишком ничтожен. Он только орудие сатаны, как и все те, кого он обольстил. Он только глубже изучил науку зла и через это сделался одним из начальников. Мэтр Леонард — это боевое имя адских вождей; оно переходит от одного к другому. Тот, кого ты знаешь, при жизни назывался Бертольдом Шварцфельсом, и я его очень хорошо знал.
— Как? — в ужасе вскричал отец Михаил. — Человек, который, как я видел, ест, пьет и предается всевозможным излишествам — мертвец, призрак? Возможно ли это?
— Да, мой брат, это возможно. Это очень хитрые и опасные существа. Они ускользают из могилы, питаются каким-то неизвестным соком и вращаются среди нас, причем никто и не подозревает кто они такие.
— И вы знали этого Бертольда? Вы уверены, что он умер?
— Увы! Относительно этого я не могу ни минуты сомневаться. Ты сам убедишься в этом, когда я расскажу тебе в кратких словах его странную историю.
Когда я был молод и вел еще в этой же самой стране светскую жизнь, моим соседом был один старый очень богатый джентльмен — граф. Бертольд был его племянником, и я в первый раз встретился с ним у графа. Уже и тогда поговаривали, что Бертольд занимается черной магией и алхимией, и что он обладает необыкновенными познаниями в этой темной науке.
Прибавляли еще, что он расточил свое наследство и что у него остался один только старый замок, где он устроил свою лабораторию, и где жил ты сам вместе с несчастной Леонорой.
Граф имел двоих детей: сына — красивого и достойного молодого человека, бывшего моим другом, и дочь Агнессу, ангела красоты и добродетели, которая была тогда моим идеалом. Каким колдовством удалось Бертольду отвратить от меня сердце Агнессы и приобрести самому ее любовь, я не знаю, только он обольстил молодую девушку и потом бросил ее. Только спустя долгие годы я узнал имя обольстителя; несчастная же упорно умалчивала о нем, даже клялась, что уже вовсе невероятно, что она позабыла его имя. Разбитая нравственно, она приняла пострижение.