- Да, он слыл самым упрямым и храбрым эмиром; "по временам его строгость доходила до такой степени, что он приходил в "диван жалоб" с железной дубинкой; если истец и ответчик путались в своих речах или не понимали глубины его решения, он жестоко бил их этой дубинкой. Был так бережлив и скуп, что носил одежду из хлопчатобумажной ткани; если его одежда рвалась от трения о луку седла, то он клал заплату"[ Слова историка Фазлуллаха Мусави, приведенные В. В. Бартольдом.]. Этим Хусайн подчеркивал свое пренебрежение к роскоши. Или он подражал знаменитым мятежникам сарбад арам-висельникам, которых сам же предал пять лет назад? Но ведь Хусайн сначала поддерживал их борьбу против монголов".
Перед глазами Тимура возникли героические и трагические картины сарбадарских событий.
В год змеи, весною 1365 года верховный монгольский хан Ильясходжа предпринял очередной поход на чигатайских тюрков. Монгольские ханы хотели воспользоваться смутным временем, междоусобицей чигатайских эмиров, чтобы распространить свою власть и на Мавераннахр. В то время южной частью Мавераннахра правил эмир Хусайн. Он решил встретить врагов на подступах к своим владениям. Но все труднее становилось отражать нашествие монголов, владевших Семиречьем и Восточным Туркестаном.
22 мая 1365 года на берегу реки Чирчик тумены Хусайна и Тимура были разбиты наголову. Оба эмира после кратковременной остановки у Шахрисабза бежали за Амударью. Среди народа распространились слухи, что много обещавшие эмиры Тимур и Хусайн не смогли защитить страну и отдали ее на разграбление монголам.
Окрыленные победой, войска монгольского хана Ильяса-ходжи взяли направление на Самарканд. Жители города провели эти ночи без сна, в тревожных ожиданиях, в предчувствиях близкой беды.
Было ненастное утро. На улицах Самарканда свежий ветер рвал молодые, еще беспомощные листья чинар. В ожидании нашествия монголов жители города стар и млад, торговцы и ремесленники, ученые и простой люд собрались в соборной мечети. Лица всех выражали тревогу и отчаяние.
Вдруг появился юноша, хорошо одетый, опоясанный мечом. Он принадлежал к ученой знати. Это был Мухаммад Мавлон, известный среди народа храбростью и искусством в стрельбе из лука. Медленными шагами подошел он к кафедре и обратился к собравшимся:
- Ахли жамоа! - Собрание мусульман! Ныне хан Ильяс-ходжа с превосходящими силами идет на нас для разбоя и уничтожения мусульман. Наши правители, которые приходят и уходят, но всегда и постоянно взимали с нас мусульман подушную подать, называя ее пошлиной и поземельной податью, и расходовали ее не на благие цели, а для удовлетворения своих прихотей. Причем, они обещали навечно оберегать нас от посягательств всяких врагов. А теперь, при появлении врага они оставили мусульман без защиты и сбежали. С этими словами Мухаммад Мавлон обвел взглядом всех присутствующих и, убедившись в их сопереживаниях, продолжал: - Жители нашего города могут заплатить за себя выкуп и поднести монголам дары. Но этим мы не спасемся. Что делать нам теперь в тяжкие для нас и для родины дни? Мусульмане! В день Страшного суда вас призовут к ответу. Кто возьмет на себя защиту ислама и ответственность за судьбы народа и родины, чтобы и мы так же, положа руку на сердце, верой и правдой служили ему?!
Все вельможи и знатные люди хранили молчание. Окинув еще раз взглядом собрание мусульман, Мухаммад Мавлон продолжал:
- Я вижу: никто не решается... Но если я возьму ответственность за судьбу города на себя, могу ли я рассчитывать на вашу помощь и поддержку?
Все единодушно согласились на это и признали его своим вождем. Мухаммад Мавлон показал на стоявших в углу собора кузнецов богатырского сложения и распорядился раздавать оружие.
Участники обороны города - сто тысяч вооруженных мужчин, пожилых и молодых, из разных сословий поклялись на Коране беспрекословно выполнять все приказы вождя. "Если нарушим эту клятву, пусть ложе наше, которое разделяем с женами, будет для нас недостойным!" - сказали они.
Три дня и три ночи готовились защитники города к отпору врага. Мухаммад Мавлон потребовал, свитки со списками всех жителей, чтобы каждому определить задачи и место в обороне. По его велению на улицах возводились заслоны из бревен, мешков с землей, арб. По обеим сторонам улиц из конца в конец были построены навесы для стрелков на случай прорыва врага через заслоны. Днем и ночью каждый оставался на своем посту. Запрещалось без приказа предпринимать какие-либо действия, как внутри городской ограды, так и вне ее. В четырех кварталах вдоль главной улицы, где находился оставленный открытым проход, поставили в засаду тысячу стрелков.
Сам Мухаммад Мавлон с другим отрядом занял позицию в глубине той же улицы.
Во всех приготовлениях к защите города его первыми помощниками были Хурдак Бухари и Абубакир Калави - мастер-текстильщик, они и стали предводителями обороны сарбадаров.
Отряды монголов, уверенные в успехе, начали штурм города. Главные силы устремились в открытую улицу, миновали засаду и наткнулись на заслоны отряда Мухаммада Мавлона. Руководитель обороны велел ударить в барабаны, и началось сражение. На монголов со всех сторон полетели камни из пращей, стрелы из луков, посыпались бревна, доски.
Монголы повернули коней вспять, теряя многих убитыми и ранеными. Сотни попали в плен...
На следующий день монголы возобновили атаку с большей предусмотрительностью. Они применили обычную тактику кочевников: притворное бегство и неожиданное нападение. Но и это не принесло им успеха.
Потеряв надежду взять город приступом, монголы отступили.
В монгольском лагере по непонятным причинам начался падеж лошадей. Это подстегнуло отступление врага. Мусульмане возликовали и возносили хвалу аллаху, милость божья спасла их и город от посягательств неверных.
Из чигатайских эмиров, бежавших за Амударью, первым узнал о народном восстании в Самарканде Тимур, стоявший с войском около Балха. Принес это известие Аббас-бахадур, посланный сарбадарами во главе конного отряда к Железным воротам, где он встретил летучий дозор Тимура. Эмир был чрезвычайно обрадован неожиданным оборотом событий, хотя в душе чувствовал огромный стыд за свое бегство. Он с почестями отправил обратно посланника самаркандских повстанцев, дав ему в помощь одну тысячу всадников. Затем послал гонца с радостной вестью к Хусайну, стоявшему дальше к востоку, в урочище Шиберты, назначив ему встречу.
Около Богдана, к югу от Кундуза, произошло свидание эмиров. После долгих обсуждений было решено отправить восставшим посла с дорогими дарами, грамотой на управление Самаркандом и посланиями, в которых предводителям восстания давались клятвенные обещания в полной поддержке.
Сарбадары с удовлетворением приняли знаки внимания эмиров.
Со своей стороны сарбадары отправили послание и подарки Тимуру в Карши. В послании они выразили желание и впредь быть "счастливыми подданными высокочтимого эмира Хусайна".
В течение зимы Тимур посылал в Самарканд своих уполномоченных для участия в решении важных дел и этим еще более укрепил в правящих кругах сарбадаров доверие к Хусайну.
Тем временем Хусайн исподволь готовил поход на Самарканд.
Весной 1366 года, накануне похода, он отправил туда послов. Велел передать вождям сарбадаров, что он питает к ним "полное доверие", что в его глазах они лучше всех эмиров и что он готов по их просьбе встретиться с ними на равнине Канигиль.