Бедная Люси только раз взглянула на Эдмунда и выбежала из комнаты.
А тот с каждой минутой делался все хуже и хуже. Чтобы оконча– тельно унизить сестру, он добавил:
– Ну вот, опять за свое. Что с ней такое? Морока с этими малышами! Вечно они…
– Слушай, ты!.. – яростно обрушился на него Питер. – Чья бы корова мычала… С тех пор как Лу начала болтать все эти глупости насчет платяного шкафа, ты ведешь себя по-свински, а теперь еще принялся играть с ней в эту страну и снова ее завел. Я уверен, что ты сделал это из чистой зловредности.
– Но ведь это чепуха, – сказал, опешив, Эдмунд.
– Конечно, чепуха, – ответил Питер. – В том-то и дело. Когда мы уезжали из дому, Лу была девочка как девочка, но с тех пор, как мы приехали сюда, она то ли сходит помаленьку с ума, то ли превращается в самую отъявленную лгунью. Но ни в том, ни в другом случае ей не пойдет на пользу, если сегодня ты смеешься и дразнишь ее, а завтра поддерживаешь ее выдумки.
– Я думал… я думал… – пробормотал Эдмунд, но так и не нашел, что бы ему сказать.
– Ничего ты не думал, – сказал Питер, – просто любишь вредничать. Ты всегда ведешь себя по-свински с теми, кто младше тебя, – мы уже видели это в школе.
– Пожалуйста, перестаньте, – сказала Сьюзен, – если вы переругае тесь, это ничему не поможет. Давайте пойдем поищем Люси.
Когда они наконец нашли Люси, они увидели, что все это время она проплакала. И неудивительно. Но что бы они не говорили ей, она не слушала. Она стояла на своем.
– Мне все равно,что вы думаете, и мне все равно, что вы говорите,
– твердила она. – Можете рассказать обо всем профессору или написать маме. Делайте, что хотите. Я знаю, что встретила там фавна, и… лучше бы я там осталась навсегда, а вы все противные, противные…
Грустный это был вечер. Люси чувствовала себя несчастной-пренес– частной, а до Эдмунда постепенно дошло, что его поступок привел со– всем не к тем результатам, которых он ожидал. Двое старших ребят на– чали всерьез беспокоиться, не сошла ли Люси с ума. Они еще долго перешептывались об этом в коридоре после того, как младшие легли спать.
На следующее утро они наконец решили пойти и рассказать все профессору.
– Он напишет отцу, если с Лу действительно что-нибудь серьезное,
– сказал Питер. – Нам одним тут не справиться.
И вот старшие брат и сестра пошли и постучали в дверь кабинета; профессор ответил: «Войдите!» – и поднялся с места, и принес им стулья, и сказал, что полностью в их распоряжении! А потом он сидел, сцепив пальцы, и слушал их историю с начала до конца, не прервав ее ни единым словом. Да и после того, как они кончили, он еще долгое время сидел молча. Затем откашлялся и сказал то, что они меньше всего ожидали услышать.
– Откуда вы знаете, – спросил он, – что ваша сестра все это выдумала?
– О, но ведь… – начала Сьюзен и остановилась. По лицу старого профессора было видно, что он спрашивает совершенно серьезно. Сьюзен взяла себя в руки и продолжала:
– Но Эдмунд говорит, что они просто играли.
– Да, – согласился профессор, – это надо принять во внимание, бесспорно, надо. Но – вы не обидитесь на мой вопрос? – на кого, по– вашему, больше можно положиться – на сестру или на брата? Кто из них правдивей?
– В том-то и дело, профессор, – ответил Питер. – До сих пор я бы, не задумываясь, ответил: Люси.
– А по-твоему, кто, моя дорогая? – спросил профессор, оборачиваясь к Сьюзен.
– Ну, вообще я согласна с Питером, но не может же быть все это правдой… про лес и про фавна…
– Не знаю, не знаю, – сказал профессор, – но обвинять во лжи того, кто никогда вам не лгал, – не шутка, отнюдь не шутка.
– Мы боимся, что дело еще хуже, – сказала Сьюзен, – мы думаем, что у Люси не все в порядке…
– Вы полагаете, что она сошла с ума? – невозмутимо спросил про фессор.