Затем девочки заговорили наперебой, как три закадычные подружки, уже с юмором обсуждая недавнее происшествие. Бренда служила буфером между Даной и Дейрдрой, предотвращая опасные повороты в разговоре, которые могли бы привести к очередному потоку взаимных упрёков и язвительных реплик.
Мы с Брендоном на этом празднике жизни чувствовали себя лишними. К тому же мой брат нуждался в более удобной и приличной одежде, чем одеяло и берет с балабоном, о чём я не замедлил сообщить, как только три наши птички на мгновение прекратили своё чирикание, чтобы перевести дыхание. (Кстати, я с удивлением отметил, что речь уже шла не о конфузе, который приключился с Брендоном, а о пижаме Бренды. Сестра демонстрировала свой наряд, вернее, себя в своём наряде, с такой грацией и непринуждённостью, словно была профессиональной супермоделью, а Дейрдра и Дана то и дело ахали от восторга).
Извинившись перед девочками за вынужденную отлучку, мы с Брендоном телепортировались в каюту Бренды и Пенелопы на нашем корабле. Брат сразу же бухнулся в кресло, протянул босые ноги к камину и облегчённо вздохнул.
– Ну и приключеньице!
– В целом приятное, – добавил я с хитрой усмешкой.
Он в замешательстве опустил глаза.
– В общем, да. Хотя мне было неловко и ужасно стыдно, я чувствовал себя на верху блаженства. Дана прелестная девушка.
– Надеюсь, ты хоть воспользовался случаем и потрогал её? – спросил я, втайне ожидая отрицательного ответа.
Брендон ещё больше смутился.
– Видишь ли, Артур, когда я очнулся, то не просто лежал голый в постели. Я обнимал Дану.
– Вот-те на! А что же Дана?
– Она была так ошарашена, что даже не вскрикнула.
– А потом?
– Потом… Потом я начал целовать её. Я совсем потерял голову! Сдуру я подумал, что сплю, и решил… мм… в полной мере насладиться своим сном.
Я рассмеялся – но, боюсь, мой смех звучал не очень весело.
– Она сопротивлялась?
– Нет, ни капельки. Впрочем, и не отвечала на мои поцелуи; просто позволяла мне целовать себя и всё. Думаю, она была в шоке.
– А дальше?
Брендон немного помолчал, блуждая взглядом по каюте и избегая смотреть на меня.
– Я пошёл бы и дальше, – наконец ответил он. – Но тут вовремя вмешалась Бренда, и я опомнился… То есть, перестал целовать Дану, но до последнего момента из объятий её так и не выпустил.
– А что это был за последний момент?
– Ну… Когда вошла Дейрдра.
Я хрюкнул.
– М-да… Неудивительно, что она восприняла моё объяснение с некоторым скептицизмом. Не думаю, что, обнимая Дану, ты был похож на невинную жертву нашего с Брендой эксперимента.
– Так вы в самом деле проводили эксперимент?
– В некотором роде. Мы ходили к Источнику.
Брендон так и впился в меня взглядом.
– Бренда приняла посвящение?!
– Да. И не вздумай обижаться, что мы не посоветовались с тобой. Ведь ты бы только пожал плечами и пожелал нам удачи.
– Я вовсе не обижаюсь, – покачал головой Брендон. – Просто теперь кое-что проясняется.
– Что именно?
– Именно то, как я оказался в постели с Даной. Когда мы с Брендой находимся в разных потоках времени, с нами приключаются всякие чудеса. Из-за той самой связи. Обычно мы держим слабый контакт, насколько возможно слабый, но стоит одному из нас дать волю своим эмоциям, контакт усиливается, и чем выше эмоциональное напряжение, тем он становится теснее… – Брендон на мгновение умолк, затем удручённо произнёс:
– И это самое паршивое, что может быть. Так и в случае с Даной – едва лишь я достиг определённой степени возбуждения, Бренда сразу же «засекла» меня.
– Но это уже случилось после, – заметил я. – А как объяснить то, что ты оказался там?
– К этому я и веду. При большой разности течения времени тесный контакт между нами приводит к эмоциональному шоку у того из нас, кто находится на низшем уровне.
Помнишь, когда мы отправились в Хаос…
– Да, помню, – нетерпеливо перебил его я. – Бренда говорила мне, что всё это время старалась не нервничать и не колдовать по-крупному, чтобы не «ужалить» тебя.
– То-то же. Иначе бы моё потрясение эхом отозвалось в ней, и она непроизвольно выдернула бы меня из Чертогов.
– Ага! – сообразил я. – Ты хочешь сказать, что, купаясь в Источнике, Бренда крепко «ужалила» тебя своими эмоциями, но поскольку коэффициент кратности в Безвременье равен бесконечности, ты никак не мог последовать за ней, тем более, что Врата были закрыты. Гм… Бренда, кстати, была уверена, что с тобой ничего не случится; мол, ты лишь отделаешься шоком.
Брендон задумался, потом медленно кивнул.
– Пожалуй, так оно и было бы, если бы не твоё зеркальце. Ведь оно настроено на Образ Источника, не так ли?
– На мой Образ, – уточнил я.
– По-моему, это неважно. Главное, что я был в контакте с Источником через твоё зеркальце и твой Образ. Думаю, дело было так: Бренда не отреагировала на мой шок, зато последовала реакция Источника, и он швырнул меня… ну, сам знаешь куда.
– На кровать Дейрдры, – закончил я. – И это уже второй раз. Мистика какая-то.
– Скорее, не мистика, а совпадение. Тебе не кажется, что во сне ты просто захотел оказаться в постели с Дейрдрой, вот Источник и исполнил твоё невольное желание.
Я неопределённо хмыкнул. Такая мысль уже приходила мне в голову.
– Ну а как насчёт тебя?
Щёки Брендона зарделись.
– Когда со мной это произошло, я как раз думал… Ну, мне хотелось… В общем, случившееся не шло вразрез с моими желаниями.
Я ухмыльнулся, затем, не выдержав, громко захохотал. Брендон растерянно и немного обижено смотрел на меня, а когда я успокоился, он с похоронным видом произнёс:
– Тебе смешно. А мне грустно.
– Почему?
– Ты ещё спрашиваешь почему! Я вёл себя с Даной, как похотливый кот. Я чуть было не овладел ею против её воли.
– Она же не сопротивлялась, – не очень уверено возразил я.
– Но и не отвечала на мои… гм… ухаживания. Она была в полном оцепенении.
– Ты что-то говорил ей при этом?
– Мм… да. Толком своих слов я не припомню, однако не думаю, что блеснул оригинальностью. Я говорил то, что говорят все в таких случаях.
Я живо представил эту картину и отвернулся к иллюминатору, чтобы мой взгляд не выдал меня. Ах, как бы я хотел оказаться на месте Брендона! При мысли о том, что он обнимал её, целовал, ласкал, говорил ей слова любви, я испытал болезненный приступ ревности и лишь неимоверным усилием воли подавил поднявшееся во мне раздражение. Потом я вспомнил про Дейрдру и чуть не расплакался от отчаяния. Что мне ещё не хватает, почему я рыщу по сторонам? Зачем мне другие женщины, если у меня есть Дейрдра и я счастлив с ней… А счастлив ли?..
– Артур, – отозвался Брендон. – Ты всё-таки имеешь виды на Дану. Ты влюблён в неё.
Это был не вопрос, а констатация факта, отрицать который было бессмысленно. Пришла пора посмотреть правде в глаза, посмотреть прямо, не лукавя, и узреть страшную истину – я действительно люблю Дану. Люблю по-настоящему, как и Дейрдру. Может быть, немного иначе люблю, более нежно и менее страстно; может быть, не так сильно люблю… а может, и сильнее, чем Дейрдру. Это было не то наваждение, что влекло меня к Бранвене. Камни, похоже, здесь ни при чём, вернее, они сделали своё дело, послужили катализатором, а дальше процесс пошёл естественным путём: от симпатии – к нежности, от нежности – к влюблённости, от влюблённости – к желанию и, наконец, от желания – к любви.
И, собственно, почему я решил, что мне нужна именно Дейрдра? На чём основано моё убеждение, что она должна быть главной женщиной в моей жизни? Я встретил её, влюбился в неё и переспал с ней ещё до того, как впервые увидел Дану.