И потом, вдруг Рафаэля убьют? С такими, как он, подобное часто бывает. И случись что, Дреа не видела смысла оставлять его деньги на замороженных счетах, дожидаясь, пока их заграбастают федералы.
Словом, она думала о будущем – о своем будущем.
Где и в каком виде Рафаэль держит черную бухгалтерию – те бешеные деньги, которые еще только предстояло отмыть, – она не имела понятия и даже не пыталась это выяснить – слишком уж для нее это рискованно. Другое дело банковский счет, предназначенный для личных нужд Рафаэля, а также тот, который он открыл специально для нее.
В квартире был кабельный разветвитель. Орландо посоветовал Рафаэлю пользоваться именно им, а не радиоканалом: передачу по радиоканалу легче перехватить. У лэптопа Дреа и у компьютера Рафаэля были разные IP-адреса, но сервер на другом конце регистрировал только один, следовательно, она может открыть счет Рафаэля со своего компьютера – банковский сервер зарегистрирует все тот же IP-адрес.
Чтобы узнать пароль Рафаэля, Дреа пришлось подглядывать за ним целый месяц, при каждом удобном случае наблюдать за движением рук Рафаэля, стараясь угадать, какие клавиши он нажимал. Если б Рафаэль регулярно менял пароль, у нее ничего бы не вышло, но он, как и большинство, не придавал этому значения. Да и пароль-то у него оказался не больно хитрый – номер его сотового. У Рафаэля имелось два мобильника: один был зашифрован – его достал ему Орландо, – другим он пользовался для обычных звонков. Номер первого телефона был Дреа не известен, но на другой она часто звонила. Определив три клавиши, которые он нажимал, вводя пароль, она тут же сообразила, что к чему.
Дреа нашла сайт банка, вошла под именем Рафаэля и затаила дыхание в ожидании. Наконец на экране появилась информация по счету. Но сначала она открыла «настройки» и поменяла адрес электронной почты Рафаэля на свой, чтобы все уведомления приходили ей. Она выяснила, что при перечислении очень крупных сумм банк присылает по е-мейлу уведомление о переводе, а потому подстраховалась, чтобы Рафаэль его сегодня не получил.
Сколько времени пройдет, прежде чем он – или, скорее, Орландо – догадается проверить ее электронную почту, оставалось только гадать. Сообразив, что она исчезла, Рафаэль для начала обыщет ее комнату. Он не поверит, что она могла бросить все свои наряды, а потому снарядит людей на ее поиски. Это означало, что и лэптоп ей тоже, как это ни печально, придется оставить: пропажу компьютера Рафаэль мигом заметит. Впрочем, Дреа это не заботило: в компьютере не было ни нужных ей файлов, ни фотографий.
Вдобавок ко всему ей просто хотелось, чтобы Рафаэль узнал, что она сделала, – но, конечно, не сейчас, а когда она окажется подальше от него. Ей хотелось, чтобы он узнал, что она заставила его заплатить. Что счет его опустел, он обнаружит, вероятно, только когда у него не примут чек, а до этого скорее всего пройдет еще не один день. Это удачный сценарий, но иногда и на старуху бывает проруха. Дреа, правда, надеялась, что эта участь ее минует, поскольку собиралась бежать далеко и быстро. Придется сменить имя и потратиться на новые документы, с которыми можно будет по крайней мере первое время не бояться никаких проверок. Дреа уже знала, как изменить свою личность, а потому предстоящие хлопоты ее не пугали.
Решив вопрос с электронной почтой, она снова перешла к информации по счету Рафаэля и впервые обратила внимание на итоговую сумму. Ее охватило бурное ликование. Два миллиона сто восемьдесят восемь тысяч четыреста тридцать три доллара и два цента. Два цента она ему, так и быть, оставит, решила Дреа, – она оперирует только круглыми суммами.
А может, разумнее взять только два миллиона, а сто восемьдесят восемь тысяч оставить. Тогда его чеки еще долго будут обналичиваться, и эта отсрочка сыграет ей на руку. С другой стороны, сто тысяч, как изволил выразился Рафаэль, – это сто тысяч. Это как раз те тридцать серебряников, именно та цена, которую он назначил за нее. Выходит, сотни штук она точно стоит. Так с какой стати их оставлять ему?
Два миллиона сто тысяч долларов. Как это ласкает слух. Дреа ввела цифры, преодолела все необходимые этапы электронного пути и с помощью одного-единственного нажатия клавиши стала миллионершей. Подождав с минуту, она открыла свой собственный счет и удовлетворенно воззрилась на длинный, милый взору ряд цифр. Решив предупредить попытку Рафаэля (в том случае если ему станет известно о ее махинациях) вернуть деньги обратно на счет, она сменила пароль. Теперь доступ к деньгам для него закрыт – и в самом деле: если рассуждать с позиций банка, ведь он сам их ей отдал, а стало быть, они принадлежат ей, и она вольна поступать с ними, как ей заблагорассудится.
Следующий шаг: перевод кругленькой суммы в другой банк. Но не сию минуту. Пока рано. Стандартное электронное извещение о переводе – еще полбеды, хуже всего личный телефонный звонок. Она подождет час или около того и перед самым закрытием банка переведет деньги на два разных счета – часть в банк города Элизабет, штат Нью-Джерси, а львиную долю – в маленький частный банк в Гриссоме, что в Канзасе, где до сих пор сохранился ее самый первый в жизни банковский счет. Здешний банк по закону не сможет предоставить Рафаэлю какую-либо информацию о том, как она распорядилась деньгами, после того как они упали на ее счет.
Дреа не удержалась от улыбки. Рафаэль настоял, чтобы она открыла счет в его банке – ему, мол, так проще переводить ей деньги. Он настаивал, чтобы на счете стояло и его имя тоже, но в банк Дреа отправилась без него и случайно «забыла» эту часть данных ей инструкций, хотя о том, чтобы выписки по счету аккуратно высылались Рафаэлю для учета ее трат, она позаботилась. Рафаэль был раздосадован, но все же не настолько, чтобы это побудило его к каким-либо действиям, – он полагал, что раз движение денег на ее счете у него под контролем, то значит, и сама Дреа тоже. Что ж, он ошибался тогда и ошибается сейчас.
Расхаживая по комнате, Дреа еще раз шаг за шагом прокрутила в голове свои действия – она старалась припомнить, все ли учтено, и после раздумий сунула в сумку с вещами черную фуфайку с капюшоном, чтобы было чем прикрыть волосы, пока она их не состригла. Можно было захватить с собой ножницы и откромсать волосы самостоятельно, да не хотелось, чтобы кто-то, обнаружив в мусорном баке длинные пряди, догадался об этом. Лучше завтра сходить в парикмахерскую, как все нормальные люди, чтобы не привлекать к себе никакого внимания.
Проверив заряд своего «Блэкберри», Дреа бросила его в сумку и, добавив к вещам еще один, последний, предмет, а именно пустой кошелек, наконец закончила сборы. Ну вот, пожалуй, и все. У нее с собой минимум вещей, лишь самое необходимое на данный момент. Она готова.
Тьфу-ты, черт! Не готова. Мысленно шлепнув себя по лбу, Дреа бросилась к нише с одеждой и достала ключ от банковской ячейки, который хранила приклеенным скотчем изнутри к верхней части ее домашних атласных туфель. Без этого не будет ни драгоценностей, ни банковских кодов, которые тоже хранились в ячейке. Просто не верилось, что она собиралась уйти без ключа. Ведь без него она как без рук, не способна что-либо сделать. И пришлось бы ей возвращаться сюда за ключом, идти на риск оказаться во власти Рафаэля, который к тому времени вполне мог прознать о ее проделке. От этой мысли Дреа передернуло. Но даже если б он ни о чем не догадался, а просто сегодня вечером ему, возможно, пришла бы охота заняться с ней любовью, Дреа не смогла бы этого перенести. У нее нет больше сил притворяться, нет сил скрывать свои мысли и чувства.
Приблизившись к двери, Дреа несколько раз кашлянула, чтобы заглушить звук отпираемого замка, и распахнула ее. Затем подошла к гостиной и остановилась на пороге. Амадо с Гектором обернулись.
– Мне стало получше, – просипела она. – Можно, я съезжу в библиотеку?
Будучи в курсе оставленных охранникам распоряжений, она все равно построила фразу в форме вопроса. Людям Рафаэля она никогда не дерзила, никогда не вставала перед ними в позу и старалась быть тише воды ниже травы. Так же и сейчас.
– Пойду за машиной. – Амадо покорно поднялся. Они с Гектором, как видно, заранее бросили жребий, кому ее сопровождать, если понадобится. Ехать выпало бедному Амадо. Ему предстояло искать место для парковки, а потом париться в машине в ожидании ее звонка. Гектор же оставался дома смотреть спортивную передачу.
– Я мигом – только переоденусь, – пообещала Дреа, но знала, что никто ее слова не воспринял всерьез: собиралась она обычно целую вечность, но сегодня вопреки обыкновению все делала быстро и целенаправленно. Натянув кремовые шелковые брюки и майку им в тон, Дреа надела поверх ярко-розовый шелковый жакет с короткими рукавами. В этой одежде она так бросалась в глаза, что, переодевшись, наверняка проскользнет перед носом у Амадо, который будет высматривать розовый жакет и копну вьющихся волос, незамеченной.
Повесив сумку на плечо, она в последний раз окинула взглядом комнату, прощаясь с Дреа Руссо. Она сделала свое дело, но пришло время от нее избавляться.
– Пока, Гектор, – попрощалась она, выйдя из спальни, и направилась к выходу. – До скорого.