Но существуют и другие способы.
Они посмотрели друг на друга. Геппель говорил спокойно, но Дидериху чудились в его голосе угрожающие нотки. Он все время гнал от себя мысль о катастрофе, и вот она разразилась. Он вынужден был сесть.
- Видите ли, Агнес плохо себя чувствует, вот я и пришел, - начал Геппель.
- О! - воскликнул Дидерих с поддельным ужасом. - Что с ней?
Геппель горестно покачал головой.
- С сердцем неладно; но все это, конечно, чисто нервное... Да, конечно, - повторил он, так и не дождавшись, чтобы Дидерих поддакнул ему. - Она скучает, даже в меланхолию впала, и мне хотелось бы поднять ее настроение. Выходить ей нельзя. Но, может быть, вы к нам пожалуете, завтра как раз воскресенье.
"Спасен, - подумал Дидерих. - Он ничего не знает". От радости он стал дипломатом; он почесал в затылке:
- Я и сам уже к вам собирался. Но заболел наш управляющий фабрикой, и меня срочно вызывают домой. Я даже профессорам своим не могу нанести прощальных визитов, завтра же утром выезжаю.
Геппель положил ему руку на колено.
- Вам следовало бы еще подумать на этот счет. Долг дружбы иной раз тоже кой к чему обязывает.
Он говорил медленно и так пристально смотрел на Дидериха, что тот не выдержал и отвернулся.
- Если бы я мог, - пробормотал Дидерих.
- Вы можете. Вообще в вашей власти сделать все, что делают в таких случаях.
- Каким образом? - Дидерих весь похолодел.
- Вы сами это прекрасно знаете, - сказал отец и, отодвинувшись вместе со стулом, продолжал: - Надеюсь, вы не подумали, что меня послала сюда Агнес? Наоборот, она взяла с меня слово, что я ничего не предприму и оставлю вас в покое. Но, поразмыслив, я решил, что было бы глупо не поговорить с вами напрямик, мы ведь добрые знакомые, и я знал вашего покойного отца, и в деловом отношении мы с вами связаны, и так далее.
Дидерих подумал: "Наши деловые связи приказали долго жить, драгоценнейший!" Он приготовился к защите.
- Я вовсе не уклоняюсь от прямого разговора, господин Геппель.
- Ну и прекрасно. Значит, все в порядке. Я, конечно, понимаю: ни один молодой человек, особенно в наше время, не решается на брак без колебаний и опасений. Но если все так ясно, как у нас с вами? Наши предприятия дополняют одно другое, и если вы захотите расширить свою фабрику, приданое Агнес будет вам большой подмогой. - И, не переводя дыхания, глядя в сторону: - В настоящее время, правда, я мог бы обратить в наличный капитал только двенадцать тысяч марок, но целлюлозы вы могли бы получить сколько хотите.
"Вот видишь? - подумал Дидерих. - И эти двенадцать тысяч тебе еще придется занять... если тебе дадут..."
- Вы меня не поняли, господин Геппель, - пояснил он. - Я и не помышляю о женитьбе. Для этого нужны большие деньги.
Со страхом в глазах, но засмеявшись, Геппель сказал:
- Я мог бы еще кое-что натянуть...
- Ну, что вы, что вы!.. - великодушно отмахнулся Дидерих.
Геппель все более терялся.
- Чего же вы хотите?
- Я? Ничего не хочу. Я полагал, что вы чего-то хотите, ведь вы пожаловали ко мне.
Геппель встряхнулся.
- Так нельзя, дорогой Геслинг. После всего, что случилось... И особенно потому, что это так давно уже тянется.
- Так нельзя, дорогой Геслинг. После всего, что случилось... И особенно потому, что это так давно уже тянется.
Дидерих смерил старика взглядом и презрительно скривил губы.
- Стало быть, вы знали?
- Уверенности у меня не было, - пробормотал Геппель.
А Дидерих свысока:
- Было бы странно, если была бы.
- Я доверял своей дочери.
- Вот как можно ошибаться, - сказал Дидерих, готовый ухватиться за любое средство защиты.
Лоб Геппеля начал краснеть.
- К вам я тоже питал доверие.
- Это значит, что вы считали меня дурачком. - Дидерих сунул руки в карманы и откинулся на спинку стула.
- Нет! - Геппель вскочил. - Но я не считал вас проходимцем, каким вы оказались.
Дидерих встал, соблюдая подобающее в таких случаях спокойствие.
- Надеюсь, вы не откажетесь от сатисфакции? - сказал он.
Геппель закричал:
- Да, это было бы вам кстати! Соблазнить дочь и застрелить отца. Вполне достойный вас подвиг чести.
- Что вы понимаете в вопросах чести! - Дидерих тоже начал горячиться. - Я вашу дочь не соблазнял. Она сама этого хотела, а потом я уж не мог с ней развязаться. Эта черта у нее от вас. - И распалясь. - Где доказательство, что вы не были с ней в сговоре? Это западня!
Глядя на Геппеля, можно было подумать, что он сейчас раскричится громче прежнего. Но он вдруг испугался и сказал обычным голосом, только немного задрожавшим:
- Не будем горячиться в таком серьезном деле. Я обещал Агнес не терять спокойствия.
Дидерих ехидно захохотал:
- Видите? Все это сплошная ложь. Только что вы говорили: Агнес, мол, не знает, что вы здесь.
Отец виновато улыбнулся.
- Немного дружелюбия. Вы согласны, дорогой Геслинг?
Но Дидерих решил, что переходить на дружеский тон опасно.
- Для вас я не Геслинг! - крикнул он. - Для вас я господин доктор!
- Ах, так, - процедил сквозь зубы Геппель. - Видно, вас еще никто не величал "господином доктором"? Можете, конечно, гордиться обстановкой, при которой это впервые происходит.
- Вы, кажется, намерены оскорбить еще и мою сословную честь?
Геппель отмахнулся.
- Ничего я не намерен оскорблять, я лишь спрашиваю себя, что мы вам сделали, моя дочь и я. Вас в самом деле интересует только приданое?
Дидерих почувствовал, что краснеет. Тем решительнее он ринулся в атаку.
- Если вы так настаиваете, извольте, скажу: моя добропорядочность не позволяет мне жениться на девушке, которая лишена невинности до брака.
Геппеля, видно, всколыхнул новый взрыв возмущения, но у него уже не было сил на вспышку, он подавил рыдание.
- Если бы вы видели сегодня ее горе! Она во всем призналась мне, потому что сердце ее не выдержало этой муки. Мне кажется, что она и меня уже не любит, - только вас. Ее можно понять, ведь вы первый.
- Откуда я знаю! До того, как я появился в вашем доме, там бывал некий господин Мальман. - И, увидев, что Геппель отпрянул, словно от удара в грудь: - А разве можно знать? Кто раз солжет, тому уж веры нет. Можно ли требовать, - продолжал он, - чтобы я сделал такую особу матерью моих детей? Мой долг перед обществом не позволяет мне этого.