Вместо ответа Кинаст вынул из кармана обручальные кольца.
После обеда фрау Геслинг на цыпочках вышла из комнаты, где сидели жених с невестой, Дидерих тоже хотел удалиться, но обрученные решили пойти погулять и пригласили его с собой.
- Куда же мы направимся? А что мама и Эмми?
Эмми отказалась пойти с ними, поэтому и фрау Геслинг осталась дома.
- Пойдем, Дидель, иначе, знаешь, как-то некрасиво будет, - сказала Магда.
Дидерих согласился с ней. Он даже стряхнул пыль, приставшую к ее меховому жакету, когда она заходила на фабрику. Он проникся к Магде уважением, - ведь она одержала победу.
Прежде всего они направились к ратуше. Пусть на них поглазеют, это не мешает, не так ли? Правда, первый, кто попался им навстречу еще на Мейзештрассе, был всего лишь Наполеон Фишер. Он оскалил зубы, приветствуя жениха и невесту, и кивнул Дидериху, как бы говоря, что ему все ясно. Дидерих густо покраснел: остановить бы этого субъекта и тут же, на улице, задать ему хорошую взбучку, - но мог ли он позволить себе это? "Какая оплошность, что я связался с ним, с коварным пролетарием, доверился ему! И так все обошлось бы! Теперь он все время вертится здесь, старается напомнить, что я у него в руках! Еще и шантажировать вздумает". Но, слава богу, он, Дидерих, договаривался с механиком без свидетелей, и пусть Наполеон Фишер болтает что угодно, - все можно объявить клеветой. Дидерих посадит его за решетку! Он так возненавидел механика за сообщничество, что, несмотря на двадцатиградусный мороз, его бросило в жар и пот. Он оглянулся по сторонам. Неужели на голову Наполеона Фишера ниоткуда не свалится кирпич?
На Герихтсштрассе Магда решила, что их прогулка уже оправдала себя - у одного из окон в доме члена суда Гарниша стояли Мета Гарниш и Инга Тиц. Магда не сомневалась, что при виде Кинаста лица у обеих беспокойно вытянулись. На Кайзер-Вильгельмштрассе, к сожалению, ничего интересного не случилось, разве что майор Кунце и Гейтейфель, направлявшиеся в "Гармонию", издали проследили за ними любопытным взглядом. Зато на углу Швейнихенштрассе произошла совершенно неожиданная для Дидериха встреча: впереди, в нескольких шагах от них, шли фрау Даймхен и Густа. Магда тотчас же прибавила шагу и принялась болтать еще оживленнее. Расчет оказался точным. Густа оглянулась. Это был превосходный случай сказать:
- Фрау Даймхен, позвольте вам представить моего жениха господина Кинаста.
Жениха осмотрели с ног до головы; по-видимому, он понравился, так как Густа, которая шла с Дидерихом позади, не без почтительности спросила:
- Где вы его откопали?
- Не всякой посчастливится, как вам, найти своего суженого рядом, под рукой, так сказать, - отшутился Дидерих. - Зато наш посолидней.
- Вы опять за свое? - воскликнула Густа, впрочем, без запальчивости. Их взгляды на мгновение встретились, и она слегка вздохнула. - Мой Вольфганг бог весть где носится. Чувствуешь себя словно вдова какая.
Она задумчиво посмотрела на Магду, шедшую впереди под руку с Кинастом.
- О мертвых нечего горевать, - многозначительно сказал Дидерих, - займитесь лучше живыми.
Он наступал на Густу, оттесняя ее чуть ли не к стенам домов и настойчиво заглядывая в глаза. И вот на какой-то миг в этом милом пухлом лице что-то раскрылось ему навстречу.
К сожалению, перед ними уже высился дом номер семьдесят семь по Швейнихенштрассе; мать и дочь попрощались и скрылись в подъезде. За Саксонскими воротами уже ничего привлекательного не было. Повернули обратно.
За Саксонскими воротами уже ничего привлекательного не было. Повернули обратно. Магде захотелось подбодрить Дидериха. Опираясь на руку жениха, она сказала:
- Ну, что ты думаешь на этот счет?
Дидерих вспыхнул и засопел.
- Что уж тут думать! - пробормотал он, и Магда рассмеялась.
По безлюдной улице, в сгущающихся сумерках, кто-то шел им навстречу.
- Уж не Бук ли это? - нерешительно спросил Дидерих.
Человек приближался: толстый, несомненно, молодой, в мягкой широкополой шляпе, одетый не без изящества. Он загребал на ходу ногами.
- И в самом деле Вольфганг Бук! - Дидерих был разочарован: "А послушать Густу, так он на краю света. Я ее отучу лгать".
- Ах, это вы! - Бук крепко пожал руку Дидериху. - Очень рад!
- И я также, - ответил Дидерих, досадуя на Густу, и познакомил своего будущего зятя со старым школьным товарищем.
Бук принес свои поздравления и, присоединившись к Дидериху, пошел за четой обрученных.
- Вы, вероятно, направляетесь к невесте? - спросил Дидерих. - Она дома. Мы только что проводили ее.
- Да? - протянул Бук и пожал плечами. - К ней я всегда успею, - прибавил он флегматично. - А сейчас я рад, что мы с вами снова встретились. Наша беседа в Берлине - единственная беседа - была крайне интересной.
Дидериху и самому так казалось, хотя в свое время этот разговор вызвал у него только раздражение. Он необычайно оживился:
- Я очень виноват перед вами - так и не ответил на ваш визит. Но кому-кому, а вам-то хорошо известно, что в Берлине всегда что-нибудь да помешает. Здесь, конечно, времени сколько угодно! Тоска, верно? Неужели можно прожить здесь всю жизнь? Трудно себе представить, право! - Дидерих показал рукой на серый ряд домов.
Вольфганг Бук поморщил с легкой горбинкой нос, втянул воздух и пошевелил губами, как бы пробуя его на вкус. Взгляду придал глубоко задумчивое выражение.
- Прожить жизнь в Нетциге... - медленно проговорил он. - Да, этого нам не миновать. Наш брат не в состоянии обеспечить себе жизнь, достаточно богатую сенсациями. Впрочем, они и здесь бывают. - Его улыбка насторожила Дидериха. - Сенсация с часовым достигла весьма высоких сфер.
- Ах, так... - Дидерих выпятил живот. - Вы опять брюзжите. Предупреждаю, что в этом деле я целиком на стороне его величества.
Бук махнул рукой.
- Оставьте. Знаю я.
- А я еще лучше вас, - настаивал Дидерих. - Кому довелось во время февральских беспорядков оказаться с ним в Тиргартене один на один, кому довелось видеть эти глаза, испепеляющие своим взором, глаза великого Фридриха <См. Прим.>, тот - я глубоко убежден в этом - верит в наше будущее.
- Верит в наше будущее, потому что... испепеляющий взор. - Уголки губ и щеки у Вольфганга меланхолически опустились.
Дидерих громко сопел.
- Знаю, знаю, вы отрицаете выдающуюся роль личности в наше время. Иначе вы стали бы Лассалем или Бисмарком.
- А что же - мог бы! Не сомневаюсь. С таким же успехом, как и он... Хотя и не в столь благоприятной обстановке. - Голос его окреп, в нем зазвучала убежденность. - Для каждого из нас не так уж важно многое перестроить в этом мире, главное - выработать в себе жизнеощущение, будто ты это действительно делаешь. Для этого необходим талант, а талант у него есть.
Дидерих беспокойно озирался по сторонам.