"Доктрина отвечает на вопросы: считает ли государство войну приемлемой в качестве средства для реализации своей политики или отвергает ее; от кого исходит военная угроза и на кого можно рассчитывать... каковы характер и цели возможной войны, каковы задачи ВС..."
Говоря о советской военной доктрине, ни один из названных Мельтюховым историков, в отличие от него, не вкладывает в это понятие столь ограниченный смысл. Поэтому его упрек в их адрес является несправедливым, так же как и противопоставление одних авторов другим. И совсем уж вопиющими выглядят попытки взять себе (и Суворову) в союзники тех исследователей, кто говорит о "наступательной направленности" доктрины, "наступательном характере" подготовки войск и т.п., поскольку они имеют в виду совсем не то же самое, что М.И.Мельтюхов. Отметим, что единственным выводом по вопросу о характере советской военной доктрины в его диссертации является констатация "определенного сдвига в оценках советской военной доктрины", произошедшего в отечественной историографии в первой половине 90-х гг. Суть этого сдвига, в трактовке М.И.Мельтюхова, заключается в отказе от термина "оборонительный" при определении характера доктрины в пользу термина "наступательный". Следует признать, что заслуга в осуществлении этого "сдвига" должна быть полностью приписана В.Суворову и его эпигонам - прежде всего, самому М.И.Мельтюхову.
Так же не выдерживает критики предпринятая М.И.Мельтюховым попытка представить процесс советского военно-стратегического планирования как непрерывный и однородный по содержанию, всегда нацеленный на подготовку нападения на Германию. Начало этой подготовки исследователь в некоторых своих работах относит к октябрю 1940 года, в других - к октябрю 1939-го, что уже вызывает недоумение, тем более, что историк ни в том, ни в другом случае не сообщает, на каком основании даётся та или иная датировка. Ссылка при этом на книгу Д.А.Волкогонова "Триумф и трагедия" не может внести ясность, поскольку, равным образом, непонятно, на основании каких документов начало работы над "Соображениями..." отнёс к осени 1939 г. сам Д.А.Волкогонов: первый из называемых им (равно как и Мельтюховым) документов - "Соображения..." от августа 1940 г.
Описывая процесс военно - стратегического планирования как параллельный подобному в Германии, М.И.Мельтюхов представляет дело таким образом, будто все "Соображения...", подготовленные Генштабом с осени 1940-го года, являются планами "внезапного наступления" (= нападения) на Германию "в подходящий момент". В мае - июне 1941 г., утверждает он, командование РККА вдруг стало опасаться, что Германия может нанести "упреждающий удар", чем поставит советские войска в затруднительное положение. Поэтому Г.К.Жуков 14 июня обратился к И.В.Сталину с предложением немедленно открыть военные действия, напав на Германию только войсками приграничных округов и не дожидаясь полного сосредоточения войск Красной Армии. Однако, сожалеет Мельтюхов, Сталин на это не решился. Это было "единственным реальным шансом сорвать германское нападение. Конечно, тогда об этом известно не было, что вовсе не мешает тщательно рассмотреть этот вопрос в будущем", - заключает историк.
В опубликованной в 2000 году книге "Упущенный шанс Сталина" М.И.Мельтюхов несколько дополнил свою аргументацию. В частности, обратил внимание на тот факт, что в "Соображениях..." наступление планировалось после окончательного сосредоточения войск, на что отводилось 20 дней, в течение которых войска приграничных округов должны были вести активные оборонительные действия, и попытался истолковать его в соответствии со своей концепцией. Во-первых, "Соображения...
", считает Мельтюхов, демонстрируют "отсутствие всякой связи действий Красной Армии с возможными действиями противника". Во-вторых, немецкие войска в них "обозначены термином "сосредотачивающиеся", из чего, по его мнению, следует, что "инициатива начала войны будет исходить полностью от советской стороны, которая первой начинает и заканчивает развертывание на театре военных действий". И, наконец, "неясно, зачем надо планировать наступательные операции, если войскам предстоит оборона от наступающего противника. Ведь никто не знает, как сложится ситуация на фронте в ходе оборонительной операции..."
Аргументация М.И.Мельтюхова и других сторонников "ледокольной" концепции большинством отечественных учёных была расценена как недостаточно убедительная. Прежде всего, было обращено внимание на неоправданное отождествление в работах названных авторов понятий "наступление" и "агрессия". Так, например, А.Н. и Л.А.Мерцаловы подчеркнули, что в военной науке принято различать эти понятия. Ещё в начале ХIХ века крупнейшими европейскими военными теоретиками А.Жомини и К.Клаузевицем было показано, что характер войны определяется целями воюющих сторон, а не способами действий их армий. В справедливой и несправедливой, захватнической или освободительной войне армия может и наступать, и обороняться. А любой Генеральный штаб обязан разрабатывать всевозможные варианты ведения военных действий. В частности, К.Клаузевиц писал и о "прекрасном использовании упреждения в готовности" как "преимуществе наступления". Так что наступательное - не значит агрессивное. "Дело не в том, - пишут А.Н. и Л.А.Мерцаловы, - кто кого "упредил", кто на кого "напал", чьи войска на чьей территории. В 1944-1945 годы США "напали" на Германию, а СССР - на Японию. Однако, их никто не считает агрессорами..." "...Действия государств по отражению агрессии или по пресечению агрессии, даже если они являются наступательными (курсив мой - Ю.Н.), не могут рассматриваться как нарушение норм международного права", - пишут авторы "Военной энциклопедии".
Отметим, что ни в одном из цитируемых М.И.Мельтюховым документов планирования нет указания на то, что Красная Армия "начинает и заканчивает развертывание первой". Более того, вариант "Соображений..." от 15 мая отражает понимание советским руководством того факта, что Германия опережает Советский Союз в осуществлении сосредоточения и развёртывания. Поэтому утверждение Мельтюхова о том, что в документе от 15 мая "неоднократно подчеркивается, что именно Красная Армия будет инициатором военных действий" выглядит по меньшей мере странным.
Если не путать нанесение упреждающего агрессора удара, совершаемого в целях обороны, с наступлением в целях завоевания, то необходимо признать, что в майских "Соображениях..." Генерального штаба невозможно увидеть план, который бы соответствовал "агрессивным устремлениям" Советского руководства. Даже согласившись с тем, что этот план предполагал со стороны СССР первым открыть военные действия (что совсем не очевидно), увидеть в нём план агрессии невозможно. Из текста отчётливо видно, что советское командование исходило из признания угрозы со стороны Германии, оценивало её войска как изготовившиеся для нападения и свои действия рассматривало лишь как ответные. "Для того, чтобы обеспечить себя от возможного внезапного удара противника, - цитируем текст майских "Соображений", - прикрыть сосредоточение и развертывание наших войск и подготовку их к переходу в наступление, необходимо...