Однажды вечером он, как обычно, поднялся на высокую башню и стал внимательно рассматривать звезды. Неожиданно в небе появилась прекрасная богиня, и на землю полились звуки чарующей музыки, какой не услышишь в нашем мире; астроном стоял словно завороженный, совершенно забыв даже о пронизывавшем насквозь холоде. А утром нашли труп астронома, совершенно белый от инея. „Это - правдивая история“, - сказал старик лгун».
-Что такое? Здесь же нет никакого смысла! И это писал физик. Хоть бы почитал изредка журнал «Литературный клуб»… - На Кангэцу-куна обрушился поток брани.
-А как эта? - полушутливо спросил Мэйтэй и подал Ханако третью открытку. На этой открытке был изображен парусник, а внизу, как обычно, виднелась небрежно сделанная надпись.
«Маленькая ночная гетера у переправы просыпается на рассвете от крика куликов, что бродят по берегу бурного моря, и плачет - нет у нее родителей. Отец, моряк, - на дне морском».
-Великолепная вещь! Восхитительно! Как он хорошо все понимает, как чувствует! - вскричала гостья.
-Вы считаете, что понимает?
-Конечно. Под сямисэн можно петь.
-Тогда получится настоящий шедевр. А как вам нравятся эти? - спросил Мэйтэй, засыпая Ханако открытками.
-Хватит, хватит, мне и так уже ясно, что он знает толк в чайных домиках. - Восторгу Ханако, казалось, нет предела.
Ханако, видимо, уже выяснила все интересовавшие ее вопросы относительно Кангэцу и под конец выдвинула весьма любопытное требование:
-Я очень извиняюсь перед вами. Не говорите, пожалуйста, Кангэцу-сану, что я была у вас.
Она, очевидно, считала, что имеет право знать о Кангэцу все, а тому нельзя о ней рассказывать ничего.
-Да, конечно, - уклончиво ответили Мэйтэй и хозяин.
Ханако поднялась и направилась к выходу, многозначительно сказав при этом: «А я на днях отблагодарю вас».
Когда хозяин и Мэйтэй, проводив гостью, вернулись в гостиную, каждый из них обратился к другому с одним и тем же вопросом: «Что это значит?» Хозяйка, находившаяся в соседней комнате, тоже не выдержала: оттуда слышалось приглушенное хихиканье.
Мэйтэй громко крикнул:
-Хозяюшка, а хозяюшка, вот приходил типичный образец банальности! Когда банальность достигает такой степени, она становится типичной банальностью. Так что вы не стесняйтесь, смейтесь сколько угодно.
-Главное, лицо у нее неприятное, - с раздражением проговорил хозяин.
-А какой великолепный нос! - подхватил Мэйтэй.
-И кривой к тому же.
-Сутуловат немного. Сутулый нос! Сверхоригинально, - воскликнул Мэйтэй и засмеялся, довольный своим сравнением.
-Такие особы верховодят мужьями, - произнес хозяин с еще большей досадой.
-Похожа на товар, не распроданный в девятнадцатом веке и залежавшийся на полке до двадцатого.
Мэйтэй всегда говорит какие-то непонятные вещи. Тут в комнату вошла хозяйка и предупредила с чисто женской осторожностью:
-Будете громко ругаться, опять жена рикши все услышит и передаст ей.
-Пусть передаст, ей это пойдет только на пользу.
-Но ведь неблагородно критиковать чье-нибудь лицо. Не по своей же воле она ходит с таким носом. Это очень нехорошо еще и потому, что она дама.
Защищая нос Ханако, хозяйка одновременно защищала и свою собственную наружность.
-Почему же неблагородно? Разве это дама?! Не дама, а настоящая дура, вот она кто. Правда, Мэйтэй?
-Может, и дура, но все равно молодец. Какую нам выволочку устроила!
-Во-первых, кто в ее представлении преподаватель?
-То же, что и рикша, который живет по соседству с твоим домом. Чтобы заслужить уважение такой особы, нужно быть по меньшей мере доктором. В общем, ты сделал большую ошибку, что не стал доктором, а как вы считаете? - сказал Мэйтэй, обращаясь к хозяйке.
Но даже она считала мужа совершенно безнадежным.
-Профессор из него ни за что не получится, - сказала она.
-А может, и стану скоро, ты напрасно пренебрегаешь мною. Тебе, конечно, неизвестно, что в древние времена человек по имени Исократ [66] написал большую книгу в возрасте девяноста четырех лет. Софокл создавал шедевры, удивлявшие весь мир, когда ему было почти сто лет. Восьмидесятилетний Симоноид [67] сочинял чудесные стихи. Я же…
-Глупости все это, да вы ни за что не проживете столько с вашим желудком, - выпалила хозяйка, будто бы она точно подсчитала, сколько ее мужу осталось жить.
-Грубиянка!… Пойди и сама спроси у Амаки-сана… Ты всегда даешь мне мятые черные хаори, заплатанные кимоно. Теперь понятно, почему эта женщина ни во что меня не ставит. С завтрашнего дня я буду носить такие же вещи, какие носит Мэйтэй, приготовь.
-«Приготовь»! Но у вас ведь нет такой прекрасной одежды. И потом, жена Канэда была вежлива с Мэйтэй-саном только потому, что он упомянул имя своего дяди. Одежда здесь ни при чем, - ловко отвела упрек хозяйка.
Хозяин, который при слове «дядя» как будто вдруг вспомнил о чем-то, спросил Мэйтэя:
-Я никогда не знал, что у тебя есть дядя. Ты ведь никогда о нем не рассказывал. Так как же, есть у тебя дядя или нет?
Показывая всем своим видом, что для него этот вопрос не является неожиданным, Мэйтэй произнес:
-О, дядя! Мой дядя страшно упрям… Он тоже достался нам в наследство от девятнадцатого века, - и посмотрел на супругов.
-Ха-ха-ха… Вы всегда говорите такие интересные вещи. А где он живет?
-В Сидзуока, да не просто живет. Он живет с теммагэ [68] на голове, я прямо поражаюсь. Когда ему говорят: «Наденьте шапку», - он гордо отвечает: «Хотя мне уже много лет, холод для меня никогда не был чувствительным настолько, чтобы надевать шапку…» «Холодно, поспите еще», - скажут ему, а он в ответ: «Человеку, чтобы выспаться, вполне достаточно четырех часов, спать больше - уже роскошь», - и встает затемно. Он хвастает: «Я тоже тренировался не один год, чтобы научиться спать не больше четырех часов, однако в молодости мне все время страшно хотелось спать. Теперь же я наконец вступил в такую пору жизни, когда могу сделать все, что захочу, и страшно доволен». Ведь вполне закономерно, что в шестьдесят семь лет у него пропал сон. Для этого не нужна ни тренировка, ни всякая другая чепуха. Но он убежден, что добился успеха исключительно благодаря силе самоотречения. Поэтому, выходя из дому, он непременно захватывает с собой железный веер.
-Что он с ним делает?
-Не знаю, просто берет, и все. Возможно, он использует его вместо стека. Недавно с ним произошла странная история, - продолжал Мэйтэй, на этот раз обращаясь уже к хозяйке.